Ана Мария Портнова - Солнышко. Три новеллы о женских сердцах

Сегодня Дмитрий был веселее. Он сказал, что знает место, где есть большой деревянный стол со скамейками под навесом и предложил пойти туда, но Яна хотела ещё немного позагорать.

– Вы уже поплавали? – спросил Дима.

– Сегодня не поплаваешь, море по колено.

– И, тем не менее, освежиться надо, – возразил мужчина, разулся, разделся, аккуратно сложил футболку и брюки поверх шлепанцев, а пакет положил на подстилку рядом с Яной и пошел к морю.

Женщина присела, чтобы посмотреть ему вслед и ввиду того, что море было мелким, и шёл он долго, рассмотрела его лучше, чем в прошлый раз. Прекрасные пропорции, рост чуть выше среднего, широкие плечи, мускулистые руки, стройные ноги, маленькая крепкая попа (да-да, женщины обращают внимание на эту часть тела ничуть не меньше, чем мужчины). И вот что ещё на этот раз заметила Яна: походка. Она считала, что по походке можно определить основные черты характера человека и проверяла своё мнение, наблюдая за знакомыми. Так вот походка у Димы была очень красивой. Стройные жилистые ноги ступали одновременно и сильно, и пружинисто, ступни были обращены вовне, спина абсолютно ровная, плечи поочередно чуть покачивались вперед-назад. То, о чем говорят: гордая осанка. Мужчина поплескался немного и стал возвращаться к берегу. Яна опустила глаза, и её взгляд снова упал на полупрозрачный оранжевый пакет. Она рассмотрела бутылку «Алиготе» и шоколад с вишней.

«М-да, мировой закусон, а впрочем, вино хоть белое, и на том спасибо», – подумала она, вспомнив о том, что у него нет денег даже на хорошие сигареты.

– Вы абсолютно правы, плавать невозможно, – сказал подошедший Дима, – поэтому предлагаю позагорать до заката и пойти на место, которое я облюбовал.

– Ладно, тем более что вы уже подготовились, – слегка улыбнулась Яна, – кивнув на пакет с бутылкой.

– Да. Извините, что так скромно. Руководствовался тем, что женщины, как правило, любят белое вино и шоколад.

– Да ладно, не важно, вы почти угадали, – утешила его Яна. – Я вижу, сегодня у вас настроение получше.

– Это так. Я вчера поговорил с дочкой по телефону. Правда, она расплакалась, но именно это помогло мне добиться от бывшей жены разрешения увидеться с моим солнышком.

Слово «солнышко» потекло по грудной клетке Яны, как глоток горячего чая в зимний день. Интонация, с которой он произнес это слово, изнутри согрела сильнее, чем настоящее солнце снаружи. Этот мужчина начинал ей нравиться.

– Как зовут ваше солнышко?

– Шемеш.

– А, имя со смыслом!

– Да, мы искали имя, которое бы выразило нашу радость. Кроме всего, у неё рыжие волосы. Уж очень долго мы её ждали. У меня в первом браке ребёнок умер, поэтому я так беспокоился, что настоял на том, чтобы жена заранее договорилась о кесаревом и даже дату сам выбрал.

Сердце Яны смягчилось ещё больше. То, как он говорил о девочке, как теплел и будто уходил внутрь его взгляд, как мечтательно замедлялся его голос, не могло пройти незамеченным для женщины, которая не использовала всю отпущенную своему сердцу любовь.

Солнце нижним краешком уже прикоснулось к горизонту, а над другой стороной линии, где бирюзовое море сливалось с бледно-голубым небом, уже была чуть видна белая полная луна, как ломтик круглого дырчатого сыра. По песку пробежал легкий ветерок, как позёмка по снегу.

– Ну что, высохли? Может, уже пойдём? Пока дойдём до места, уже стемнеет, – предложил Дима.

Мужчина и женщина оделись и пошли вдоль пляжа. По дороге Дима попросил в кафе открыть своё вино и взял несколько одноразовых стаканов. Это вызвало у Яны ассоциацию с райкинским: «Видишь – человек без стакана́!», но её сердце уже начало таять и на смену раздражению пришло умиление (забегая наперед, скажу, что ненадолго).

Вскоре они действительно увидели большой, человек на 8-10 деревянный стол с двумя приделанными к нему скамейками. Это была удача, ведь по выходным на море многие устраивали пикники и свободное место трудно было найти. Уже стемнело. Поднялся не очень сильный, но прохладный ветер. Это внесло неудобства. Ни один из них не учёл, что вечером у моря резко холодает и не взял с собой куртку, а пластиковые стаканы сносило ветром, поэтому их постоянно надо было держать в руках. Первый тост Дима поднял, конечно, за знакомство, красиво вплетя комплименты по поводу внешности Яны и её умения выслушать. Почему-то после первого бокала возникает какая-то неловкость, повисают паузы, не находишь тему для разговора. Дима вскрыл шоколадку, разломал её на кубики на фольге и налил ещё вина в оба стакана. Поднял тост за взаимопонимание. Женщина любит ушами, а говорил Дима красиво. Яна вынула из сумки подстилку, легонько стряхнула от песка и, сложив в длину, накинула на плечи.

– Замерзла? – теплым заботливым голосом, перейдя на «ты», спросил Дима.

– Ага, даже вино не помогло, – поёжившись, ответила Яна, сидящая напротив.

– Так почему же ты села так далеко от меня?

Он обошел вокруг стола, сел с подветренной стороны, провел рукой по её жестким коротким волосам, остановившись на затылке, другой рукой повторил рисунок её губ, ласково посмотрел ей в глаза и как-то неотвратимо и крепко поцеловал. Яна выпустила из рук пустой пластиковый стаканчик и ветер тут же покатил его по столу и сбросил на песок. Второй рукой она придерживала на груди накинутую на плечи подстилку, поэтому она оказалась между нею и Димой и эта рука ощутила усилившиеся удары сердца. Яна высвободила её, обняла Диму за шею и почувствовала, как все внутренности у неё скукожились в области пупка в вибрирующий клубок. Когда они оба стали задыхаться, он оторвался от её губ, обнял её ещё сильнее и прямо в ухо прошептал:

– Не бросай меня. Ты мне очень нужна.

Красивое признание. Быть нужной – смысл жизни многих женщин, но услышать такое от человека, который ничего о тебе не знает? Услышать: «Не бросай меня!», когда ещё нет никаких отношений? Это было приятно, странно, это потешило самолюбие, но не задело душу и напрягло. Дима разлил вино и поднял тост за дочерей. Выпили, закусили шоколадом, у Димы развязался язык, он начал рассказывать о своем детстве, о патологически жадном отце, который после смерти матери держал его впроголодь. Это был уже не задушевный, а пьяный разговор. Видимо, он долго испытывал эмоциональный голод, а сейчас расслабился, найдя хорошую слушательницу. Яна дрожала от холода и пронзившего её возбуждения и, поняв, что пригласить её в кафе ему не за что, сказала:

– Я хочу домой, я продрогла до костей.

– Ладно, давай допьем и пойдем.

По дороге домой Дима много рассказывал о себе. Яна слушала молча и потому, что от холода зуб на зуб не попадал, и потому, что понимала, что ему просто надо выговориться. Время от времени он останавливался, перегораживая ей дорогу, и спрашивал: