Александра Ковалева - Хорошая попытка

• Новини з позначками «Правда», «Чесне слово», «100 відсотків», «От тэ хрест», «Перевірено», «Експертиза», «Вибори», «Влада», «Світ», «Всесвіт», «Реальність», публікуються на правах реклами.

soundtrack: Blonde Redhead / For the Damaged Coda

На этой неделе в издательстве «Фолио» выходит книга «Они покачиваются в такт: короткая и бессмысленная, но забавная жизнь современного экзистенциализма» Ольги Петровны Экземплификант. В ней молодая писательница исследует клиповость мышления и посредством метафоричности в классических литературных формах, силится описать турбулентность современности, равно как и нелинейность восприятия человеком информации во все более диджитализируемом мире.

Авторка обращается к постструктуралистской ризоме, переплетая истории повторами идей и фраз, а также имен персонажей, которые в итоге создают своеобразное кружево, вплетенное в повествование книги. В книге непристойное количество отсылок, цитат и оммажей, а названия рассказов и саундтрек книги играют даже более значимую роль, чем сами истории.

«Они покачиваются в такт» – удобоваримая экзистенциальная жвачка на современный манер, истории в духе классического романтизма, переведенного на язык соцсетей и рекламы, всего того, из чего конструируется мир сегодняшнего городского жителя.

Но, как мы знаем, экзистенциализмом может называться только то, что было произведено в экзистенциалистском регионе на севере Франции. Во всех остальных случаях – это просто sparkling anxiety. Так что если писательница хотела через свою книгу передать, что называется, дух времени, то редакция с прискорбием вынуждена сообщить, что ей это не удалось.

По словам Экземплификант, еще одной ее попыткой было отображение экзистенциального одиночества индивидуума в толпе. Отображение и препарирование оного. Это просматривается в нескольких историях.

Забавно, что издательство изначально просило автора написать селф-хелп – мотивационную книгу о том, как бороться с депрессией. Но, как предугадала автор, книг, описывающих личный опыт переживания тревожных состояний сейчас хоть жопой, ешь и в ближайшие пару лет эту тему не поднимет только ленивый. Авторша(ка) отказалась лезть в это болото и решила слазить в другое. В болото иносказательности и поиска новых форм стремительно меняющегося языка общения. Авторка(ша) говорит, что очень просила лежать на полках между Донцовой и Коэльо, но поставили куда поставили.

Найти гармонию в хаосе. Именно это, через абсурд и гротескность повествования, через постструктуралистскую интертекстуальность, как бы пытается предложить нам и таки предлагает автор. При этом, чтобы отыскать эту гармонию, автор советует принять и на время закрепить в сознании идею о том, что все части реальности, даже, казалось бы, полярно удаленные друг от друга, на самом деле взаимосвязаны тонкими нитями. «Чтобы понять хаос, нужно перестать его бояться, нырнуть в него и там, внутри, попытаться ухватить существующую в нем своеобразную – новую – логику. Раз в хаосе существует все, то и логика тоже», – что-то такое силилась объяснить Экземплификант на презентации книги.

В качестве ключевого медиума писательница использует не слова и истории, а саму структуру построения книги – она рваная, брошенная, «именно так мы скроллим ленту, быстро реагируем и быстро устаем, так мы превращаемся в базу данных и одновременно становимся потребителями базы. Мы поедаем сами себя». Уроборос – это понятие возникает в книге несколько раз, как и другие повторяющиеся фразы, связывает короткие истории книги в единое полотно, то самое кружево, которое поначалу кажется хаотичным, но, при более пристальном внимании, все-таки складывается в своеобразную гармонию. По словам автора, геймификация – еще один интересный продукт современности, поэтому в этих повторениях на протяжении книги зашифрована загадка, шифр, разгадав который, можно получить не только ударную дозу дофамина за собственную крутость, но и – в качестве небольшого бонуса – увидеть в книге определенную идею в виде ответа на вопрос.

Истории, в основном гротескные, еще чаще – абсурдные, все они в той или иной степени рассматривают несколько идей, которые, как кажется автору, являются составляющими в попытках интерпретации реальности современным человеком. В целом книга апеллирует в первую очередь к чувствам читателя, к его личным переживаниям. Ответов автор не дает не только потому, что не хочет, не умеет и не знает, а, вероятно, и потому, что – и это одна из ключевых идей работы – ответов нет, а попытки их отыскать, назначив очередного прохожего авторитетом – это несуразица и модный нынче инфантилизм.

Отвечая на вопрос «что запомнилось больше всего во время написания книги», автор(ша, ка) рассказала, что во время работы над книгой слушала подкаст о Мартине Хайдеггере, но когда Ольга Петровна входила в метро – стриминг подкаста прерывался, и тогда писательница каждый раз включала в плеере детскую песенку «Пингвины» советского вокально-инструментального ансамбля «Аккорд». И слушала ее на репите. Хайдеггер с пингвинами запомнились ей больше всего.

soundtrack: сигналы точного времени

Никто не читает лонгридов.

soundtrack: Monty Python / Galaxy Song

Продолжение. Начало на стр. 1

…Несмотря на то, что в научной среде слегка развалился консенсус относительно инстинктов в принципе, эта теория все же прочно поселилась в социальной психологии. Этологи, начиная с родоначальника Конрада Лоренца, не раз отрицали существование инстинктов, называя их еще одной попыткой структурировать то, что структурировать невозможно.

Однако теория эволюции, как мы говорили ранее, не может существовать без концепции инстинкта самосохранения, который вполне можно назвать каким-то более удобоваримым, более приемлемым для научных кругов, более пролонгированным понятием, допустим – эволюционным инстинктом.

Если мы допускаем существование инстинкта самосохранения как такового, несложно предположить, что он лежит в основе любых человеческих реакций. Так, претерпев изменения в процессе эволюции или, скорее, частично синтезировавшись с другими проявлениями человека, в том числе – и его сознания, инстинкт самосохранения превратился в страх смерти. Феноменология этого явления, как часто отмечают наши коллеги, вполне возможно, стала хоть и не единственным, но одним из ключевых толчков в развитии человеческой цивилизации, и это звучит вполне убедительно, хоть и слегка сентиментально.

В целом же, если мы все-таки рискнем и примем по умолчанию теорию инстинктов, то в этом случае мы сможем продолжить разговор о теории инстинктов социального поведения, который мы начали в начале этой статьи.