Александр Ермак - Годин

– Понял.

Еще удар в грудь:

– Слушай до конца, «дух»! Жить хочешь?

– Хочу.

– Так вот: за каждый день жизни нужно платить. Ты откуда?

– Из Дальнедорожного. Московская область…

«Дедушки» переглянулись:

– Не повезло тебе – нет среди нас твоих земляков. Значит, будешь платить по обычному тарифу, но на первый месяц скидку сделаем. В конце месяца заплатишь… двадцать пять рублей.

– У меня нет таких денег! Вы же у меня днем последний рубль забрали…

Еще удар в грудь:

– Есть, нет – это никого не волнует! Попроси, чтобы родители высылали. Можешь что-нибудь из части упереть и продать в соседнем поселке. Там инструмент наш ценят, масло машинное, топливо… Можешь за забором и людей добрых просить, чтобы подали солдатику на пропитание. Сигареты, если дают, или бухло, бери – в зачет пойдут. Но, если тебя поймают вне части, сам за все будешь отвечать.

Годин помотал головой:

– Я не буду просить денег ни у родителей, ни у людей. И воровать не буду!

Удар в лицо – кровь брызнула на кафель:

– Платить чем-то надо! Не найдешь денег – каждый день будешь кровью расплачиваться!

Алексей утерся ладонью, непонимающе обвел «дедов» взглядом:

– А без этого нельзя?

Те весело переглянулись:

– Ну, отчего ж нельзя. – Пристально оглядели его снизу вверх: – Ну-ка повернись-ка кругом! Повернись, тебе говорят!

Алексей, пошатываясь, обернулся кругом. Услышал:

– Не красавец, конечно, но потянешь! Можешь задницей расплачиваться!

– Это как?

Прыщавый почесал рукой в паху и осклабился:

– Спустишь штаны и расплатишься!

Когда Алексей понял, чего хотят эти уроды, его бросило в жар:

– Нет!

Удары посыпались со всех сторон. С минуту ему просто не давали упасть. Тело все время натыкалось на кулаки, колени, носки кроссовок, подлетало и подпрыгивало вверх.

Наконец он рухнул, прижался щекой к синей напольной плитке: «Может быть, с нашего керамического завода…» Кто-то катнул его ногой. Алексей перевернулся на спину, открыл глаза. На него смотрел щербатый:

– Тряпка и ведро за дверью. Вытри кафель, пол и… думай, думай, Алексей Годин! За каждый день нужно платить! Чем – сам выбирай! До скорой встречи!

Они ушли. Алексей посидел немного на полу, пришел в себя. Нашел тряпку, смыл кровь с кафеля и с лица, пошел к кровати. Теперь уже долго не мог заснуть. Он не понимал, где оказался, почему, за что должен платить. Никому об этом не говорить или все-таки обратиться к командиру взвода, роты, части? Домой только ничего не писать об этом однозначно…

На утреннем построении дежурный офицер спросил Алексея:

– Солдат, что у вас с лицом? Откуда синяки?

Сзади кто-то из «дедов» ткнул кулаком в спину. Годин ответил:

– Поскользнулся и… о косяк, в общем.

– О косяк, говоришь? Осторожнее нужно быть, солдат, это армия… – Пошел себе дальше.

Весь день Алексей вместе со своими товарищами-«духами» бегал, знакомился с устройством части. Плац. Штаб. Санитарная часть. Учебные классы. Комната боевой славы. Синий красный уголок. Казармы. Танковые ангары. Мехчасть. КПП. Магазинчик-«чипок». Столовая…

Пустые завтрак, обед, ужин никак не могут утолить голод. Денег, чтобы купить пряников в «чипке», нет. Годин, как и его молодые сослуживцы, с жадностью смотрел на «дедушек», достающих из особых тарелок куски мяса, на то, как они бросают не до конца обглоданные кости раскормленной до невозможности столовской собаке Маруське, которая не к каждой из них прикасается. Так хочется броситься на пол к этой косточке. И к той…

После отбоя по казарме ползет духан навернутых на сапоги портянок. Он никого не беспокоит: разносится дружный храп. Но Алексею не до сна. Он ловил звуки, ждал, что за ним вот-вот придут. И точно, вскоре после отбоя со стороны туалета раздались шаркающие шаги. Они приближались. «Гонец» был все ближе и ближе, а Годин так ничего и не смог придумать ни за целый день, ни за эти минуты ожидания. Значит, снова будут бить. И сразу заныли притихшие было за день бок, челюсть, спина.

«Гонец» дошаркал до кровати Година. Алексей весь сжался в комочек под тоненьким одеялом. «Платить чем-то надо!». Об этом даже не хотелось и думать. Но думай – не думай, а его ждут. Несколько ухмыляющихся упитанных ублюдков…

«Гонец», однако, прошаркал дальше. Остановился через две кровати. Алексей услышал знакомое:

– Просыпайся, «дух»!

И также знакомое, с южным акцентом:

– Э-э! Зачем просыпайся?!

– Тебя «дедушки» знакомиться зовут!

Это подняли Казаряна. Минут через сорок он, пошатываясь, вернулся и рухнул на кровать. Годин по-прежнему не спал. Ждал, что сейчас вспомнят и про него.

Однако ждал напрасно. Ни за ним, ни за кем-либо из других «духов» больше так и не пришли.

В следующую ночь все повторилось. Шаги снова прошаркали мимо. После отбоя подняли еще одного «молодого» – Зозулю. Алексея не вызывали, и он понял: садисты никуда не торопятся, с наслаждением обрабатывают каждую ночь по одному молодому солдату. Значит, до него снова очередь дойдет на десятую ночь. Если ничего особенного не случится. Если не объявят внезапные учения. Если в Восточной Сибири не случится мощное землетрясение или не грянет цунами.

Но ничего особенного не случалось. Каждый день полуголодный Годин строился, шел на строевые, политические занятия, а также и по боевой подготовке. Вместе с другими «духами» выходил на грязные работы: убирал территорию части, мыл казарму, чистил и смазывал разные части своего, а то и чужого танка. Набивал шишки, зарабатывал подзатыльники и ссадины. По-прежнему хотелось есть и спать, но он все так же не мог сразу заснуть после отбоя. Дожидался, когда уведут «на знакомство» очередного «духа»: осталось шесть ночей, пять…

Думал о том, что делать. Пытался как-то заговорить с товарищами по несчастью, чтобы объединиться, вместе дать отпор садистам, но никто его не поддержал, каждый, по-видимому, решил выживать поодиночке. Может, кто-то что-то и придумал, но Алексею ничего хорошего в голову не приходило.

Через пару дней ему повезло. Прапорщик спросил «дедов»:

– Надо мне одного сообразительного для разборки старой архивной комнаты. Там все бумаги сгнили и с крысиным говном смешались. Начальство наконец разрешило помещение очистить.

«Деды» сделали задумчивые морды и, как бы поразмыслив, ткнули пальцами в Година:

– У нас как раз есть интеллигент. В институте учился, – заржали. – В самый раз бумажкой по дерьму шуршать.

Прапорщик завел Алексея в синее помещение за штабом, забитое доверху ворохами желтой бумагой так, что не видно конца-края:

– Тут старые газеты и всякие сводки, документы, в общем. Отсюда все на вон ту площадку перетаскаешь и сожжешь. Вот лопата, тачка. Потом все здесь подметешь и вымоешь так, чтоб, как яйца у кота, блестело. Я здесь себе подсобное помещение устрою. Притащишь потом стол, ну, и кровать для важных дел. Покажу откуда… И быстро, быстро шуруй!