Михаил Попов - Набукко

И он был не пустой. В той части, что была доступна взгляду, лежала груда фруктов, перемешанных с грудами риса. И все это гнило. Видимо, издавна. Причем новые подношения не столько лежали, сколько плавали. Надо понимать, в многолетней жиже, образовавшейся из предыдущих жертвоприношений.

– Ну, все, пошли обратно, – с облегчением сказал Денис.

Товарищ инженер молчал и вытягивал шею в попытке закинуть взгляд за выступ.

Что за псих!

– Чего вам еще надо?!

Дядя Саша, снова молча, показал взглядом на тропинку, которая, предельно истончаясь, шла над бассейном, пыталась завернуть за выступ скалы еще дальше.

– Это для особо воцерковленных идиотов, – поморщился. Всегда кто-то хочет быть святее папы. Во всем должно быть чувство меры.

У товарища инженера не было чувства меры, он в своем позитивистском пафосе был религиозно истов. Он стал пластаться вдоль скалы, да еще с дарами, как будто точно знал, что там есть какой-то божок, и к нему будет неудобно явиться без подарка.

Через пять коротеньких шажков, конечно, сорвался, по-дурацки выбросив вперед поднос, и рухнул солдатиком в бродильню. С головой.

Стыдно признаться, но первым чувством Дениса было чисто мальчишеское злорадство. Получи, фашист, гранату!

Вынырнул и смотрит, что интересно, не на своего напарника, мол, помогай, а туда, дальше, на невидимый Денису край бассейна. Нет, все же здравый смысл взял его в руки и развернул лицом вверх к более разумному спутнику.

– Помочь? – не отказал себе в мелком удовольствии чуть поиздеваться господин аниматор.

Вообще-то от края обрыва до поверхности фруктов было всего метра полтора или чуть больше, но сразу становилось понятно, что самостоятельно по отвесной и склизкой стене практически без выступов выбраться не сможет даже тренированный атлет. Но дядя Саша попытался. Ободрал два кустика торчавшей из камня растительности и опять ушел с головой в брагу.

Не дожидаясь официального обращения, Денис лег на камень животом и свесил вниз одну руку. Фиг, не дотянуться. И поблизости не видать ничего, что можно было бы превратить, скажем, в шест.

Покачивающийся на стихающей волне инженер соображал быстрее:

– Снимай штаны!

В общем, турецкие шаровары спасли русского инженера, сами разлетевшись по шву на две части. Видимо, китайцы шили. О чем Денис не преминул напомнить спасенному и немного опьяневшему от испарений напарнику – сатисфакция за огородную поговорку.

Дядя Саша сидел молча, как бы опоминаясь, хотя сознание он явно не терял.

Денис раздраженно осматривал изувеченные штаны. Что теперь с ними делать? Бродить в трусах, пока не зашьешь? Чем зашьешь?!

– Ну что, дядя Саша, шабаш? В смысле пошли домой?

Тот ничего не ответил.

– Вы что-то там видели, дядя Саша?

Товарищ инженер снял свои влажные шорты, которые уже не были клетчатыми, и выжал их, потом трусы и переоделся. Почему-то оглянувшись несколько раз в сторону невидимого края компостной ямы.

– Пошли.

Не хочет ничего рассказать, вот сволочь! Денису стало намного жальче свои шаровары.

Где-то уже на середине пути товарищ инженер поднял брошенный поднос, перевернул и стал отдирать от его нижней поверхности, напоминающей оболочку кокосового ореха, грубые длинные волокна.

– Это вы намекаете, что можно починить мои штаны? А иголка? Честно говоря, я думал, что в благодарность за спасение пожертвуете мне свои шорты.

– Я пытаюсь определить, из чего мы можем сделать веревки для нашего будущего плота.

Денис остановился.

– Так вы мне расскажете, что там видели?

– Что я там мог увидеть? Я чуть не утонул, а потом ты меня спасал.

– Мне кажется, вы мне не все говорите.

Дядя Саша отбросил поднос.

– Здесь должны быть деревья с такой корой, с них мы будем драть длинные куски этой… дратвы.

– Мне кажется, вы не все мне говорите.

– Брось, какое еще «не все»?

– Вы что-то там видели.

– Отстань, мне еще бешенства твоего воображения не хватало. Пошли-ка лучше, Дениска, на бережок.

– Зачем это? Сейчас стемнеет.

– Мы успеем добежать, срежем здесь, я тут уже проходил однажды.

– Зачем нам туда?

– Хотя бы помыться.

– Ручей.

– Холодный.

Товарищ инженер стал быстро спускаться вниз по аборигенской тропе.

– Как ты думаешь, они видели мое купание?

– Они нет, все были внизу. И внизу, и далеко. Может, тот, кто сидит там, за выступом, видел, – наводяще понизил голос Денис, прыгая по камням рядом с товарищем инженером.

– Я знаешь что сейчас подумал? Какой толк, если даже разожжем огонь на берегу днем. Кто его увидит, даже если будет проплывать мимо. Надо запалить пару костров ночью. В сто раз сильнее эффект. По ночам ведь суда ходят так же, как и днем. Тем более сейчас было цунами. Поиски не могут не вестись.

– Такое впечатление, дядя Саша, что после того, как вы заглянули за выступ, убраться с острова вам захотелось с новой силой.

Напарник и на этот заход не среагировал. Мысль его шла по своим тропинкам.

– Ручей, давай сполоснем нашу одежку, противно разить этой бражкой.

Раздевшись, дядя Саша полез в воду.

– Вы же говорили, что холодно!

– Это другой ручей, не холодный, и дно глинистое, а глинка нам как мыльце станет.

Денис стоял на берегу с комком своих рваных вонючих шаровар. Скорей всего, старику просто стыдно, ведь несомненное потерпел он фиаско со своим упорством и через свою невероятную, но ненужную цепкость.

– Это будет Глиняный ручей, согласен?

– Если хотите, отдадим его вам в пожизненное владение, дядя Саша.

– Как скажешь.

– И все земли за ручьем.

– Как скажешь.

Денис ждал, что напарник отнесется к предложению с бо льшим юмором.

– А я считал, что вы против частной собственности. Особенно на явления природы.

– А я думал, что у тебя есть чувство юмора.

Ах, все-таки.

– Просто у вас нет чувства моего юмора.

Дядя Саша рассмеялся: стало ли ему вдруг весело, или он хотел всего лишь доказать, что смешлив? Денис чувствовал нарастающую иррациональную неприязнь к старшему своему товарищу, хотелось его чем-то кольнуть. И жалко было шаровары, потраченные хоть и с гуманистической целью, но, судя по всему, зря.

– Если аборигосы видели ваше непрезентабельное барахтанье в этом дерьме со спиртом, это может пошатнуть наш авторитет и вы не сможете навязать этим ребятам свою волю. Не станут они рубить для вас деревья и сучить веревки.

– «Вашу»? Свою волю к моей ты присоединять не собираешься?

Дядя Саша, подрагивая, натягивал клетчатые свои шорты, потом взялся за майку, она плохо ползла по телу, комкалась, как происходящая меж партнерами беседа.

Продолжать в том же духе Денис не захотел, даже скорей побоялся. В его сухом жилистом товарище вдруг стала ощущаться несомненная окончательная твердость – он пойдет на разрыв. Денис ни в малейшей степени не был готов к такому развитию событий. И главное, знать бы, из-за чего. Чем питается плохо скрываемая решимость товарища инженера? Только стыдом корявого приключения в жертвенной яме?