Юрий Гинзбург - 40 градусов в тени

– Пошел вон!

Амбразура закрылась, а входная дверь открылась, можно было вдохнуть свежий, некондиционированный воздух и взглянуть на белый свет. Так состоялось первое знакомство со славными представителями исторической родины.

– Поедем-ка, Ян, теперь в посольство «послеисторической» родины – российское, – сказал профессор и нажал акселератор.

Российское посольство занимает огромную территорию с периметром в квартал в центре Анкары, еще подаренную Ленину Ататюрком, и представляет целый комплекс зданий. Игорь свободно прошел на территорию, предъявив только советский паспорт охраннику у ворот. Консул принял его моментально – это был совершенно молодой человек, может быть лет двадцати восьми, который проявил живейший интерес к рассказу профессора о его приключениях. Он рассказал профессору, что большинство зарубежных советских посольств, включая турецкое, поддержали ГКЧП и после подавления путча в них были назначены новые послы и другие сотрудники. Наш консул лично работал второй месяц.

– Ну что же вы, ребята! Выбрали свободный мир, а ситуацию на Кипре глубоко не изучили, вот и понесли наказание. Ну чем я вам могу помочь – сами понимаете, только добрым словом. Единственно, что я вам обещаю, так это позвонить в российское посольство в Афинах, рассказать о вас и попросить чем-нибудь помочь. Но я там никого не знаю, – сказал консул и протянул Игорю новенькую визитку.

Как говорится, результат был тот же, что в израильском ведомстве, но ощущения совсем другие – тут наши путники были как бы свои.

Дорога из Анкары в Стамбул заняла один день. Первого октября наши путешественники снова оказались на стамбульском мосту, и Ян сказал отцу:

– А ты говорил, что я больше мост не увижу.

Игорь посадил Яна за руль, с тем чтобы самому насладиться видом Босфора, открывающимся с моста. До Афин из Стамбула ехали три дня, сделав остановку в изумительном по красоте городе Салоники. В Салониках успешно продали соседу по кемпингу маленький телевизор «Шарп», который был у наших путников в машине, – вырученных денег должно было хватить на питание до Афин. Питались исключительно бананами (цена их в это время в Турции и Греции была приближена к нулю) и очень вкусными и недорогими белыми булочками. Пили родниковую воду.

Дорога шла в основном по горному берегу сначала Мраморного, а потом Эгейского моря, и виды открывались сказочные. Особенно поразил цвет воды в Мраморном море – это тот редкий случай, когда название полностью отражает содержание. Утром 4 октября, в пятницу, были в Афинах. Количество бензина в баках и денег в карманах было близко к нулю. По дороге профессор выносил идею: обратиться за помощью в «Сохнут» – все-таки именно эта организация способствует эмиграции евреев в Израиль. Пока доехали до площади Омония (что в переводе означает площадь Согласия), являющейся одной из двух центральных площадей Афин, было уже два часа дня. Припарковаться никакой возможности не было. Игорь оставил Яна за рулем, попросил его ошиваться где-нибудь поблизости и периодически подъезжать к подъеду мрачного и обшарпанного шестиэтажного здания, где находился «Сохнут». Швейцар в подъезде сказал:

– Опоздали, все ушли, их теперь два дня не будет – завтра они отдыхают как евреи, а послезавтра как греки, так что приходите в понедельник.

Надо было искать ночлег, пока не стемнело. Путешественники покинули центр Афин и медленно двигались вдоль периферийных улиц в надежде найти какое-нибудь пристанище – прямо на улице оставаться не хотелось. И вдруг они увидели район строящихся вилл и индивидуальных домов. Они въехали туда и нашли недостроенную открытую виллу. К их великому удивлению, из крана в ванной текла вода, а в гостиной стоял телефон. Профессор поднял трубку и услышал гудок – телефон работал – нет, прав все-таки был сказочник Андерсен! Профессор набрал код Израиля и номер телефона их родственников в Цфате, где жила жена с матерью. Их потеряли. С кипрских времен связи не было. Профессор попросил жену оплатить в Израиле проезд на пароме до Хайфы и обещал по получении билетов связаться.

Последствия звонка не заставили себя долго ждать: зазвучала сирена, и возле виллы появилась машина греческой полиции. После изучения документов полицейские пригласили нашу парочку следовать за ними. Их привезли в полицейский участок, который занимал два маленьких здания, обнесенных высокой оградой. Автомобили въехали за ограду, и пленников повели в один из домиков.

Там старший из полицейских сказал:

– Командир уже уехал домой, разбираться с вами некому, будете сидеть у нас до понедельника!

Пленников отвели в соседний домик, который был чем-то вроде малогабаритной тюрьмы, снабдили старыми байковыми одеялами и подушками и показали титан с заварным чайником.

– Ворота будут заперты, в конторе постоянно будет дежурный, с собакой можете выходить во двор, – сказал старший и удалился.

«Вот и ночлег нашелся, да еще какой надежный…» – подумал профессор и с удовольствием вытянул ноги на первом этаже двухэтажных нар.

Путники провели два спокойных дня в уютной и гостеприимной греческой тюрьме. В субботу и воскресенье дежурный, которому они дали остаток денег, приносил им постоянно хот-доги из соседней лавочки, которая работала, видимо, все выходные. Сахар-рафинад и чай были, как сказал Ян, за счет заведения.

В понедельник утром явился начальник участка, который тут же вызвал профессора на допрос. Начальник немного говорил по-английски, он изучил документы путников, внимательно посмотрел визитку профессора и спросил:

– Почему вы, почтенный человек, заместитель директора, доктор и профессор, бродяжничаете, а не идете ночевать в отель?

Профессор молча вывернул перед ним карманы.

– Вообще-то, вас полагается оштрафовать за бродяжничество и незаконный телефонный звонок, но, учитывая все обстоятельства, я вас отпускаю.

Он объяснил, как проехать к площади Омония, и дал команду открыть ворота.

Профессор обобщил отношение к ним и, видимо, ко всем евреям в Турции и Греции. В Турции, когда путники говорили, что они евреи и едут в Израиль, отношение было самое теплое и дружеское, у турок-мусульман постоянно сквозило желание помочь и сделать им что-то приятное. У греков-христиан базовое настроение было повсеместно совсем другое: холодно-бюрократический подход проявлялся во всем. Потом уже профессор прочел, что из всех жителей ЕС греки являются обладателями самых негативных взглядов в отношении евреев. Профессор подумал, что греки не могут простить евреям то, что они сопротивлялись изменениям Иудеи в сторону принятия греческой культуры и что греки были побеждены Маккавеями [7] Маккавеи – род иудейских царей и верховных жрецов, названный так по прозвищу Иуды Маккавея, вождя победоносного восстания против власти сирийцев. Сирия была одним из государств – наследников великой державы Александра Македонского. В ней говорили на греческом языке и чтили греческих богов. Сирийские владыки отличались жестоким упорством в насаждении греческого языка и языческого культа в землях, подчиненных им. . Кроме того, веселым грекам трудно было поверить, что можно исправить мир путем соблюдения 613 заповедей…