Юрий Гинзбург - 40 градусов в тени

Однажды Игорь шел по коридору в головном институте и навстречу ему попался заместитель директора Караваев. Он долго и внимательно смотрел на Игоря, а потом хлопнул себя по лбу и закричал:

– Как же сразу я не додумался! А ну-ка пойдем ко мне в кабинет. Ты, конечно, знаешь, что КГБ не дал разрешения на привоз целого батальона японцев в Сибирь или на Урал, поэтому принято решение везти тракторы в Ереван и проводить их испытания на строительстве дороги Ереван – Севан.

Профессор, конечно, понимал, в чем дело. Перед началом строительства Чебоксарского тракторного завода следовало определиться, какую машину там будут делать. В КБ ЧТЗ разрабатывался трактор Т-330, и предлагалось делать его в Чебоксарах. Параллельно поступили предложения от двух фирм – американской «Катерпиллер» и японской «Комацу» – о продаже лицензии на производство их тракторов. Советская сторона выступила с предложением прислать образцы техники, предлагаемой для производства в Чебоксарах, на испытания. Машины фирмы «Катерпиллер» работали в СССР с начала 1960-х годов, и американцы со скепсисом отнеслись к просьбе советской стороны: что тут испытывать – высочайший уровень изделий их фирмы всем известен. А вот японцы восприняли просьбу более чем положительно, было подготовлено пять машин и предполагалось их испытывать в Якутии. Поскольку пять тракторов сопровождал целый отряд японских специалистов, а КГБ не дал разрешение на их приезд в Якутию, было решено испытывать машины на строительстве дороги Ереван – Севан в Армении. Условия за исключением минусовых температур там были тяжелейшие – сплошной базальт.

– Так мы ищем кандидата на должность руководителя испытаний с советской стороны, и как я сразу не сообразил, что ты идеальная кандидатура. Только что защитил диссертацию – пора и на государство поработать, лучше всех знаешь эти машины, имеешь допуск для контактов с иностранцами, говоришь на английском. Всё… я звоню директору и в министерство. И надо сообщить директору нашей новой Южной испытательной станции. Она в пятнадцати километрах от Еревана, тракторы прибудут туда, и станция будет обеспечивать всю матчасть с нашей стороны, а также быт ваш и японцев. Что скажешь?

– Что скажу? Служу Советскому Союзу!

Через день был готов приказ о назначении Игоря руководителем испытаний с советской стороны, и Игорь улетел домой уже в этом качестве. Он понимал, что эта волынка – на полгода, и ему это никак не улыбалось, но найти хотя бы какие-нибудь аргументы против слов Караваева он не мог. Спустя две недели после возвращения Игорь узнал, что КГБ дал разрешение привезти японцев в Якутию, но было поздно – корабль с тракторами уже прошел Босфор и направлялся в Батуми.

Через месяц Игорь вылетел в Тбилиси. Из Тбилиси в Ереван профессор добирался на автобусе. Было интересно видеть, как меняется ландшафт с мягкой сочной зелени, фруктовых садов, густого смешанного леса в Грузии на мрачную горную местность со скудной растительностью в Армении. Игорь поселился в забронированном ему номере в гостинице «Армения», расположенной в самом центре и входящей в архитектурный ансамбль, обрамляющий площадь Республики. Наутро за ним пришла машина, и он отправился на Южную испытательную станцию, куда затем подъехала вся японская команда, состоящая из пяти механиков-водителей, двух инженеров и руководителя Исиро Сузуки. Их сопровождала переводчица – полная говорливая веселая армянка из ереванского «Интуриста». Переводила она с русского и армянского на английский. Команда японцев жила в том же отеле «Армения». Тракторы уже находились в начале планируемой трассы со стороны Еревана. Там был разбит походный лагерь с парой сборных домиков, складом, передвижным генератором и цистернами с водой и горючим. Японцы привезли с собой биотуалет – диковину, которую профессор ранее не видел. Стороны договорились об организации работ, взаимодействии, и буквально на следующий день в мрачных, достаточно безлюдных горах заревели моторы 500-сильных машин и загрохотало железо, вгрызающееся в черный базальтовый монолит.

Условия и быт были весьма тяжелыми. В семь часов утра испытатели уже выезжали из гостиницы и возвращались затемно. Ни кафе с полноценной горячей пищей, ни столовых в центре Еревана не было. Вечером Игорь, приняв душ, заходил за Сузуки, и они плелись в ресторан, после чего дружно шли спать. Игорь сдружился с молодым улыбчивым японцем (они были однолетки), и у них практически не было разногласий на работе. Когда Игорь собрался эмигрировать, Сузуки уже был директором московского представительства фирмы «Комацу». Пытаясь избежать эмиграции в Израиль, Игорь встретился с Исиро в Москве и попросил посодействовать его трудоустройству в американское представительство «Комацу».

Сузуки спросил его:

– Как тебе отвечать – по-японски или честно? В нашей фирме не берут на работу таких пожилых людей, как мы с тобой, но я-то уже в ней работаю, а ты… извини.

Все воскресные дни профессор посвящал походам по ереванским музеям и картинным галереям, которыми Ереван и его окрестности буквально нафаршированы. Несколько раз он побывал в Эчмиадзине, где однажды с ним произошла интересная история. Гуляя по Эчмиадзину, Игорь случайно познакомился и разговорился с выпускником духовной академии. Он поразился образованности, эрудиции, глубине и широте взглядов молодого человека и не скрыл это от него. В ответ тот объяснил профессору, что в академии учатся пять лет и изучают логику, философию, риторику, психологию, всемирную историю, греческий, русский, английский языки. После некоторого размышления молодой человек дал Игорю пригласительный билет на встречу выпускников академии с Католикосом всех армян Вазгеном I. Католикос традиционно проводил раз в году такие встречи с выпускниками академии. Католикос оказался седовласым статным красивым мужчиной с интеллигентным лицом, пронзительным умным взглядом и роскошной черно-седой бородой. Хотя католикос был родом из Румынии, окончил Бухарестский университет и получил сан священника в Афинах, он прекрасно, без всякого акцента говорил на русском. Вообще, рабочими языками встречи были русский и армянский, поскольку большинство выпускников были советские армяне. Профессор заинтересовал католикоса – видимо, нечасто иноверцы участвовали в таких встречах – и тот удостоил профессора подробной беседы.

После выяснения морально-этического облика Игоря Вазген сказал выпускникам:

– Этот человек говорит, что он атеист, но, как вы слышали, я выяснил, что его взгляды и жизнь полностью соответствуют нормам нашей армянской церкви. Таким образом, дело только в формальности. – И, улыбаясь, добавил: – Давайте прямо сейчас его окрестим под мою ответственность.