Наталья Орлова - Записки, рассказанные вслух

В Тимкиной иерархии я занимала место любимца, почти котёнка, когда меня увозили, он скучал и перебирался к прабабушке – Бабусеньке, как любовно называли её в семье. К ней он относился хорошо, но требовательно. А вот с бабушкой у них шла затяжная война, бои были с переменным успехом, но, думаю, оба оставались довольны, ибо скучать не приходилось.

Бабушка, уходя на работу, выдавала ему завтрак – вечную рыбную кашу, только она считала излишним её подогревать, разбивать комочки и аккуратно раскладывать кусочки рыбы. По принципу: нечего баловать, проголодается – съест. Кот скорбно сидел над «неправильной» кашей и помякивал. Она объясняла ему, что он не прав. Тимка в отместку писал мимо лотка – ювелирно, чтобы лапы не намочить (потом же ко мне идти, досматривать сладкие утренние сны). Она, уже опаздывая, убирала за ним, могла не полениться и отлупить мокрой тряпкой. Для этого совершалась бодрая утренняя пробежка по кухне, коридору и большой комнате. Тимка, как правило, уворачивался и считал подобное поведение оскорбительным по отношению к себе.

Бабушка уходила на работу. Кот шёл к ней в комнату. Садился на подоконник, в передних лапах зажимал кусок тюля и начинал фигурно выгрызать. Тюль бабушке приходилось менять по этой причине часто. Зато у меня всегда были разные кусочки для создания кружевных юбок и накидок. Бабушке это надоело, и она где-то раздобыла дефицитный по тем временам и дорогой капроновый тюль. Я помню, как Тимка с остервенением пытался его разорвать. Но ничего не получалось. Он от напряжения и злости прижимал уши к голове, фыркал и чихал. Зубам и когтям становилось, видимо, больно. Занавеска была основательно пожёванной, но целой. Он в раздражении спрыгнул с подоконника. Отошёл и зло уставился на неё. Потом разбежался и прыгнул со всего маха, повис на ненавистной ткани. Зажимы-крокодильчики, что крепили её к карнизу, были не в силах выдержать подобный натиск. Тюль картинно и трагично повис на нескольких уцелевших по краям крючках. Потом воодушевлённый Тимка проделал то же самое со шторами. И абсолютно удовлетворённый победно покинул комнату.

Правда, к моменту возвращения бабушки с работы кот исчезал в неизвестном (для взрослых) направлении. Мы с ним оба понимали, что после такой победы его ожидает заслуженная кара. Поэтому, как только ключ поворачивался в замке, кот бежал к большому платяному шкафу, я – следом за ним, открывала дверцу, он нырял внутрь. Мне оставалось плотно прикрыть дверцу и бежать встречать бабушку. Она долго ругалась, бегала по квартире в поисках виновника, Тимка же мирно спал на её зимней мохеровой кофте, поводя ушами при особенно громких воплях и, подозреваю, хитро улыбаясь.

С прабабушкой всё было иначе. Она его баловала, он её любил. Не так, как меня, но разрешал за собой ухаживать. Если открытого конфликта утром с бабушкой не происходило, кот оставался после её ухода один на один с холодной кашей. Форменное безобразие, по его меркам. Тогда он шёл к прабабушке. Как ранее уже говорилось, закрытые двери никогда не были для него проблемой. Бабусенька закрывала дверь от него на деревянный черенок от моей лопатки, которой однажды, приехав зимой, я копалась в снегу. Тимка просовывал лапу под дверь и начинал её тихонько раскачивать – черенок лопатки тоже качался и наконец падал из прорези ручки. Дверь легко открывалась. Бабусенька, конечно, уже не спала и сквозь ресницы наблюдала за ним. Он подходил, заглядывал в лицо. Она старалась не смеяться. Потом он цеплял когтем край одеяла, тянул вниз и, совершенно по-собачьи, ухватив уголок зубами, стаскивал с неё одеяло. После такого ей приходилось вставать. Она шла на кухню, грела ему завтрак, аккуратно раскладывала кусочки рыбы, Тимка ел, блаженно щурясь, посещал туалет, следил, чтобы лоток его снова был чистым (иначе противно и громко орал), а потом, предварительно вытерев лапы о многострадальный ковер, шёл спать ко мне.

Тимка к любым гостям относился с предубеждением, ему своих двуногих хватало. Поэтому любого визитера встречал настороженно. Сначала угрожающе смотрел со шкафа, если гость оказывался под впечатлением, то просто не упускал его из вида. О сиамских котах тогда шла дурная слава – дикие, агрессивные, неуправляемые, вон, как смотрит, сейчас как прыгнет… Если же гость оказывался не из робкого десятка, кот спускался со шкафа, подходил ближе, садился напротив и внимательно смотрел человеку в глаза. Следует отметить, что только кошки этой породы способны удерживать взгляд и осмысленно смотреть прямо в глаза. Для всех остальных прямой взгляд человека – повод для нападения, они воспринимают его, как агрессию. И вот, сидит такой крупный кот с абсолютно голубыми яркими глазами и внимательно, оценивающе смотрит прямо в глаза. Мурашки по спине пробегали даже у самых смелых и закаленных. Гость как-то быстро и суетливо начинал собираться и вскоре покидал наш радушный дом.

Бабушка очень любила собак, к кошачьим же относилась менее пылко. Вероятно, поэтому с Тимкой у них были столь непростые отношения. Мы жили на четвертом этаже, на втором – поселилась молодая и крайне дружелюбная овчарка Альма. Она знала всех соседей, исступленно виляла хвостом, а в бабушке просто души не чаяла, когда подросла, даже ставила ей лапы на плечи и лизала. Альма была породистой, крупной собакой и боялась в этой жизни только двух вещей: грозы с громом и моего Тимку. Как так получилось? Сейчас расскажу.

Бабушка, встретив Альму однажды в подъезде, по дороге из магазина, угостила ее чем-то вкусным. Собака, захлебываясь от прилива любви и благодарности, решила ее проводить до квартиры, так увлеклась, что заскочила в коридор, продолжая вилять хвостом и прыгать вокруг.

Не сложно представить степень возмущения Тимки, двуногих гостей он еще терпел, а тут. Собака! Какая наглость! Все произошло стремительно. Быстрая тень скользнула со шкафа прямо на холку овчарки, страшное шипение, утробный вой и громкий скулеж заполнили все вокруг. Еще мгновение и Тимка, верхом на овчарке мчался вниз по лестнице, не забывая когтями драть ее шкуру. Покидать квартиру он сильно не любил, поэтому этаже на втором покинул скулящее средство передвижения и припустил домой. Пока мы ошалело стояли в дверях, он с гордо поднятой головой и распушенным «пальмой» хвостом зашел в квартиру и громко потребовал закрыть дверь.

Хозяйка Альмы потом рассказывала, что ее питомица на большой скорости влетела в квартиру, кинулась на кухню, и попыталась скуля, спрятаться под газовой плитой. Когда она была щенком, всегда там пряталась от грозы. Но теперь под плиту поместилась лишь голова. Холку ей обработали антисептиком – когти у кота были мощные, царапины – глубокие.