Михаил Синягин - Судьба Центрогаза. Сага о ребятах с нашего двора

– Господа, не надо шума. По очереди, господа! Не надо перебивать. Ну что вы?! Культура дискуссии, где она?

Другой адвокат, небольшого росточка, в золотистом жилете и цветастой бабочке, картаво обратился к коллеге:

– Да пусть трещат что хотят. Деньги-то у них.

В центре зрительского амфитеатра в окружении просто одетых людей сидел мальчик лет двенадцати и громко плакал. Его утешала мама:

– Не переживай ты так, Димочка! Закончи пока школу, учи английский, а потом мы уедем. Не бойся, ты таким не станешь никогда!

– А как же папа стал?

– Папа, видишь, себе другого нашел. – Она весело улыбнулась в сторону клетки. – Но ругать мы его не станем, пусть сначала за все заплатит, сволочь! – Новая улыбка.

– Мам, я устал и спать хочу.

– Ну и засни, спи, Димочка.

Рыжеватый Борисыч тем временем азартно продолжал свою защиту перед судом.

– Мы добились колоссальных успехов в приватизации! Все украденное большевиками у прошлых владельцев имущество нашло новых хозяев – эффективных собственников! Это ровно то, чего мы хотели добиться, – не проводить же нам, в самом деле, реституцию! Мы же не какая-то там Прибалтика! Государство зато получило огромный доход, заметьте, при этом ровно ничего не делая! Разве это не умная политика?

Прокурор и судья в такт одобрительно кивнули.

– Рубль, как взбесившийся горный козел, – продолжил Борисыч, – скачет против доллара так, что удержу ему нет! Разве это не пример развития рыночной экономики и ее валютного сектора? Ведь если уровни стоят на месте – это стагнация и гибель всего! Мы это уже проходили! А так, на основе нашего рубля, обещаю, мы построим вскоре мировой финансовый центр где-нибудь в районе Пресни – будет ровно как Лондон, это я вам обещаю!

Прокурор и судья в такт одобрительно кивнули.

– Тарифы на газ и электричество выросли до европейского уровня и даже выше! В этом мы обогнали даже американцев. Разве это не успех отечественной промышленности?! Мы можем теперь на основе честной игры конкурировать со всем миром, а не опираться на несправедливое преимущество дешевых ресурсов. Мы испытываем от этого очень глубокое моральное удовлетворение!

– Позор палачу русского народа! – раздался хриплый крик из угла зала.

– Квачкова в президенты! – робко кто-то пискнул в ответ из другого угла.

Оратор не обратил никакого внимания на посторонний шум, а некие вежливые люди немедленно посетили места этих выкриков, и там опять восстановились покой и порядок. Тем временем речь продолжилась.

– Отмечу также цены на бензин, уровень которых также самый высокий в мире, особенно если отнести к зарплатам и пенсиям. Мне могут возразить скептики, что, мол, цены на топливо разгоняют инфляцию, да и не по совести производителям держать внутри нефтяной страны такие цены. Мы, мол, больше всех в мире нефти качаем. До некоторой степени да – разгоняют инфляцию! Но инфляция – это признак развивающейся экономики. А у нас она такая и есть!

Прокурор и судья в такт одобрительно кивнули.

– Что касается внутренних потребителей, которые якобы страдают от высоких цен, то при чем, я вас спрашиваю, здесь совесть? Она ни при чем! У цен совести нет, и никогда не было! И потом, если мы вместо экономики будем заниматься совестью, то все скоро по миру пойдем. Я имею в виду нашу элиту, а про других мне и сказать нечего – кто они мне?

Прокурор и судья в такт одобрительно кивнули.

– Хочу напомнить, кстати, – тут оратор обвел глазами первые ряды у решетки, – что наш антимонопольный комитет регулярно нефтяников штрафует за как бы картельный сговор, но огромные эти штрафы сливает обратно же в госбюджет. Это умнейшее решение! И правда, не на колонки же их возвращать! Таким способом мы и с монополией как бы боремся, и бюджет наполняем. Это все блестящие достижения!

– Господин Рыжеватый, – очнулся от гипноза судья, – уж больно вы путанно объясняете. Какой-то у вас сумбур вместо музыки. Все эти инфляции-корреляции, о чем это вы? Попроще надо, понятнее для народа! Скажите лучше чисто конкретно: где бабки!?

– Вы об этом бухгалтера своего Мудрина спросите, он знает!

– Его мы тоже спросим, а сейчас ваша очередь.

– Деньги в банке!

– Ну вот! Знает ведь, – громко шепнул прокурор на ухо судье. А громко сказал: – теперь нам ясно, куда идти!

Зарешеченные сидельцы все разом зааплодировали, и стали хором провозглашать здравицы вроде: «Славься, Вова, славься, Толя! Мы все рядом, мы все в доле!»

– Путем опроса определенной части нашего общества принято консенсусное решение отпустить вас восвояси. Спускайтесь в зал и продолжайте свою деятельность на наноуровне, что бы это ни значило! – сказал судья и ударил молотком по столу.

Прокурор тем временем изучал сидящих в клетке и вызвал, после ухода Борисыча, очередного свидетеля.

– Ваша фамилия?

– Ёксельберг.

– Откуда происходите?

– Мы по портняжному делу специализируемся.

– А отчего же такая фамилия благородная?

– Это было еще до Рождества Христова. Мои предки, говорят, трудились в храме, который впоследствии был разрушен итальянской мафией, а прозвище осталось.

– По финансам, значит, работаете?

– Не только: алюминий, нефтянка, химией немножко балуемся.

– А также недвижимостью в центре Москвы, – крикнул из центра зала некий крикун, – его об этом порасспросите, господин прокурор!

– Действительно, – охотно откликнулся на безобразное предложение прокурор, – поясните нам, что это за история такая? Какая-то сумма в газетах мелькала, пятьдесят миллионов то ли долларов, то ли евро?

– Эх, что вы все про деньги да про деньги!? Деньги – они ведь не цель, деньги – это средство! А средства нам всегда нужны. По зданию все законно было оформлено, а в бюджет я как-то ранее, по простоте душевной, налогов переплатил, вот мне и компенсировали.

– А почему же тогда ваш партнер по этой сделке был недавно осужден европейским судом и посажен на восемь лет в одиночную камеру?

– Чего не знаю – того не знаю. Говорите, он сам попросился в одиночку? Чего-то опасается? И не скучно ему? Иногда трудно понять людей! А восемь лет ему дали негуманные судьи, в Европе много формалистов. Кажется, за кражу двух пылесосов из этого здания, правда, очень дорогих, американских.

– Ага, понятно – куда ни глянь, опять Америка. Прямо заколебала нас! Мне кажется, в наше время такое объяснение вполне приемлемо и может быть акцептовано обществом наверу, – заявил судья. – Каковы ваши планы на будущее, господин хороший?

– Охотно отвечу, поскольку конкуренции совершенно не боюсь. Лично я рассчитываю стать постоянным членом Президиума.

– В какой именно желаете? – спросил судья.

– В любой, куда назначат! Как раз на это и назначены упомянутые долги бюджета. А компания моя нынче более склонна заняться наукой – нива эта благодатная, но захламлена, как сорняками, долгоживущими обломками прошлого. Там полно земли и имущества, которые им совершенно не нужны, да и не по карману. Я, знаете ли, и хозяйство свое начинал с обрезания лишнего оборудования по всей Сибири. Резал все подряд! Как вспомнишь… – Ёксельберг задумчиво улыбнулся. – Меня еще Мишка Дорковский ругал, что я у него будто несколько скважин работающих срезал. Но тут уж принцип на принцип: у него нефть, а у меня металлолом! Так что же мне теперь перед заумными дедушками тормозить? Ха-ха! Имущество не терпит пустоты, оно ждет хозяина!