Александр Тюжин - Канны для ванны

№ 3. Рыженькая на автомойке. У нее обтягивающая прозрачная майка и джинсовые шортики, заканчивающиеся на уровне ягодиц. В руках губка. Рыженькая наклоняется к ведру с водой и топит в нем губку. Камера медленно поднимается по ее ногам, замирает на шортах и плавно отъезжает назад.

Так, стоп! Какая автомойка? Какая-то порнуха получается. Не у одного Новикова проблемы. Я посмотрел на Марка, он тоже лыбился, как ненормальный, того и гляди челюсть упадет и вывалится километровый язык, как у волчары в америкосских мультиках.

– Меня зовут Снежана! – сказала Рыженькая.

Все трое мы потянулись к ширинкам. У наших ушей была своя интерпретация ее слов: «Возьми меня!»

– Выйдите в коридор! – крикнул я.

Я хотел выгнать пацанов и остаться с Рыженькой наедине, но они не поняли этого. Зато Рыженькая приняла на свой счет.

– Чего? – скривилась она.

И ее «чего?», и неожиданно пропавшая сексапильность меня отрезвили. Я вдруг понял, что в коридор должна выйти именно она.

– Нам надо посовещаться! – сказаля и кивнул в сторону двери.

– Хм…

Рыженькая вышла в коридор, виляя задом, как «Лада-Калина» со сломанными амортизаторами. Пацаны накинулись на меня.

– Ты че, с дуба рухнул? На фига ты ее в коридор отправил?

– Тихо, пацаны! Не орите! Я тут режиссер! Я командую!

– Она в кадре смотрится круче Эйфелевой башни!

– Вот именно! Она слишком крутая!

– Так это же круто! По-любому кучу зрителей наберем.

– Да блин, как вы не понимаете? С ней только порнуху снимать! На нее смотришь, жить хочется и секса, а у нас серьезное кино про то, что всем кирдык скоро.

– Так вот пусть все и порадуются перед кирдыком!

– Угу, все порадуются, только фиг нам кто «Пальмовую ветвь» с ней даст.

– Это почему?

– Да потому! Ты много красивых актрис знаешь, которым награды в Каннах дали?

– Да я вообще ни одной актрисы не знаю, которой в Каннах дали че-нибудь. Я не смотрю награждение.

– Вот и заткнись!

– А на фига нам эта пальмовая ветвь? – спросил Марк.

– У Сани мечта такая. Вон, полку видишь?

– Вижу.

– Вот он и решил, что его полка жить не сможет без этой пальмовой ветви.

– Фигасе.

– Так, все. Хорош! – вскипел я. – Я режиссер и я решаю! Она офигенная, но не для этого фильма! Ясно вам?

– Ясно… – проворчали оператор с кастинг-директором.

– Иди, скажи ей, что мы перезвоним!

– На фига?

– Саня!

– Не пойду я! Сам иди и скажи, раз такой умный.

И отвернулся, обидели, мол, его. И Марк отвернулся. Поддержал товарища. Будто мне легко отказать такой девчонке. У меня, может, никогда в жизни, то есть в последние месяцы жизни, такой не будет, она даже смотреть в мою сторону не будет, но мечта, блин, дороже. Дороже, блин…

Я высунул голову в коридор.

– Снежана, спасибо! Мы вам перезвоним.

– Перезвоните? – завизжала Рыженькая! – Вы что, совсем охренели? Вы меня посылаете?

– Почему посылаете? Ниче не посылаем, я же сказал, мы вам перезвоним. У нас еще шестьдесят человек.

– Перезвоните вы. Знаю я ваше «мы вам перезвоним», ни фига вы не перезвоните, я, как дура, репетировала, волосы красила, прическу три часа делала, а они мне перезвонят, уроды!

И куда пропал секс? Обычная шмара, только симпатичная. Она ушла, треснув дверью так, что чуть штукатурка не посыпалась. Я вернулся в комнату. Пацаны готовы были порвать меня на британский флаг. Да уж, нелегко быть режиссером: Рыженькая меня чуть не загрызла, Новиков с Марком не хотят разговаривать, и это только лишь второй человек. Хоть отказывайся от кастинга и от фильма. Но фиг вам. Русские не сдаются.

Я решил быстрее закончить с этим делом, поэтому на ближайшие два часа моим любимым словом стало «следующий». Да это и неудивительно. Кто только к нам ни записался. Вот только актеров среди них не было. Вахтеры, продавцы-консультанты, промоутеры, сисадмины, один юрист. У большинства из них нереальнейшие проблемы с дикцией: картавость, шепелявость, проглатывание букв, заикание – такое ощущение, что я смотрю местное телевидение, один в один вообще. Про внешность лучше не говорить.

Самое удивительное, что с каждым новым «следующий» я все больше вживался в роль режиссера. Меня прямо пробрало всего, я вдруг понял, что смогу справиться с любым фильмом, хоть с «Предстоянием 2», только дайте мне бюджет побольше да команду потолковее, не то что мои двое, дующиеся, как придурки. И чем сильнее меня захватывало режиссерство, тем тверже я убеждался, что кастинг пора заканчивать. Проблема в том, что мне нужны живые эмоции, а эти все деревянные, они че-то пыжатся, играют на камеру, выглядит это отвратительно.

Зашел очередной кастингующийся. В костюме, в шляпе, на руках заплатки. Худой как скелет, лет сорока. Такой типок. Он стал перешагивать через порог, зацепился ногой, начал падать. Саня бросился на помощь, но типок устоял на ногах.

– Все нормально! – сказал он. – Здравствуйте.

Типок вытянул руку и поздоровался с Саней.

– Здравствуйте, – сказал я.

Тип с вытянутой рукой зашагал ко мне. Нехотя я пожал его руку, он повернулся к Марку и со всего размаха саданул по камере. Марк не смог ее удержать. Камера полетела на пол.

Типок побледнел.

– Извините, – пролепетал он, нагнулся и поднял камеру.

Марк вырвал камеру и стал осматривать. Еще снимать не начали, а ей досталось по самые помидоры. Это было последней каплей. Больше терпеть я не мог.

– Вы нас не устраиваете!

– Что, простите? Я не понял, – типок испугался еще сильнее.

– Что тут непонятного?! – взревел я. – Вон!

С типка слетела шляпа. Он кинулся к выходу, но остановился, вернулся за шляпой.

– Извините! – поклонился он и, ударившись о косяк, выбежал из комнаты.

Я выскочил вслед за ним. В подъезде на стульях сидели «актеры». Человек десять.

– Спасибо, что пришли, кастинг окончен.

– Как окончен? – заверещала старушка в малиновом берете. – Меня что, смотреть не будут? Я третий час тут торчу. К терапевту не пошла, сижу жду, все тело ломит, спать не могу на правом боку, только на левый ложусь…

– Вот терапевту и расскажите! – перебил я ее. – Извините, но актеры найдены. Так что не тратьте ни свое, ни наше время!

Я развернулся, показывая, что не намерен продолжать диалог. Старушка еще поворчала и направилась к лифту. Остальные кастингующиеся были менее эмоциональными.

– Саня, – крикнул я в комнату, – помоги собрать стулья.

Саня пришел, глянул на меня, как на фрица, схватил два стула и потащил в комнату.

– Че там с камерой? – крикнул я ему вдогонку.

Он не ответил. Я тоже взял два стула и пошел следом. Марк колдовал над камерой.

– Ну что там?

– Да вроде пашет. Но, блин, коряга какой-то, а не мужик. Надо было леща ему дать. Пашет, все нормально. Руки бы ему оторвал.