Александр Тюжин - Канны для ванны

– Как это недействительна?

– Так. Нужно, чтобы вся съемочная группа расписалась. Иначе косячное кино выйдет.

– Бред какой-то.

Пока мы спорили с Марком, великан уже выбрал кукурузу, встал, махнув гривой, и направился к кассам. Я упустил его из виду.

– Где он? Блин, это все ты!

– Да куда он денется? К кассе по-любому пойдет. Как вообще можно потерять двухметрового амбала? Это же тебе не морская свинка.

– Иди ты.

Я стоял у кассы и смотрел на великана. Черт, настоящий Шакил О’Нил, только белый. Он вытащил из футляра очки и напялил на свою огромную голову. Ну точно, видит фигово. Привет, кэп, типа.

Как только он расплатился, я бросился к нему.

– Здрасте!

Черт, я реально ему в пупок дышу, ну, чуть повыше.

– Здрасте…

Он вытаращил на меня глаза, будто я был зеленый марсианин в фиолетовых лосинах.

– Мы снимаем кино и хотели бы задать вам на камеру несколько вопросов.

– Какое кино?

– У него нет еще названия, но оно про апокалипсис.

– Никакого кино, никакого апокалипсиса, никаких вопросов! – прогремел великан. – Не трогайте меня!

Он закрыл лицо ладонью, присел и, втянув голову в плечи, побежал в полуприсяде к выходу. Ей богу, у него были километровые шаги. Выглядело это смешно, но засмеяться я не успел, я рванул за ним – да где там. Великан учесал от меня, как «феррари» от «запорожца».

– Блин! – пожаловался я Марку.

– Тарелочка, – разъяснил он.

– Да иди ты!

– Угу, вместе пошли. Саня уже на месте. Эсэмэснул.

Новиков ждал нас на месте с огромной алюминиевой кастрюлей.

– Это че? – удивился я.

– Вы же сами просили.

– Мы просили тебя тарелочку принести.

– Тарелки все грязные были. Раковина под завязку.

– Ну и на фига нам кастрюля?

– А тарелка на фига? Есть че-то будем? Или реквизит?

– Угу, реквизит. Блин, че так трудно-то все?

– Тарелку разбить надо, – разъяснил Сане Марк. – Чтобы кино понтовое вышло.

– А-а-а. А вы че тарелку не взяли?

– Я не знал.

– А я не знал, что вы не знаете.

– Вот и не фиг было говорить. Давно бы уже снимали.

– Длинного уже сняли!

– Какого длинного? Вы че тут, уже наснимали че-то без меня? Вот уроды, тоже мне товарищи!

– Ниче мы не снимали, давайте уже разобьем эту чертову тарелку. Кастрюля покатит?

– Да фиг знает! – пожал плечами Марк.

– Ее ж все равно не разобьешь.

– Конечно, не разобьешь! Она алюминиевая, – подтвердил Новиков. – Меня самого потом разобьют за эту кастрюлю. Ее батя мамке на восьмое марта подарил.

Больше я не мог слушать этот бред. Я развернулся и поперся в магазин.

– Дайте тарелку! – говорю розовощекой продавщице.

– Вам глубокую или неглубокую?

– Без разницы. Давайте неглубокую.

– Неглубоких нет. Только глубокие осталось.

– А это что?

– Это на витрине. С витрины не отдам. Она поколотая.

Нет, ну что за долбаный штамп? Это же не из кино продавщица. Почему она спрашивает и отвечает, как все продавщицы и официантки в кино?

– Давайте поколотую!

– Я вам поколотую продам, а вы потом жаловаться придете!

– Ниче я не приду! Мне все равно разбить надо будет.

– Да? – обрадовалась продавщица. – Сто рублей.

– За поколотую?

– А вам какая разница?

– Держите.

Она протянула неглубокую тарелку с позолоченной каймой. Свершилось, блин!

– Может, еще пиалу возьмете?

– Зачем?

– Она тоже поколота. Вам все равно бить.

– Нет, спасибо. Пиал мне не надо.

И ушел.

Товарищи стояли у входа. Новиков играл в тетрис на телефоне. Марк разглядывал в объектив свою руку.

– Тарелочка! – решил порадовать я их.

– Бей давай!

– Надо сначала написать название фильма и расписаться всем.

– Пиндец ты занудливый, Марк. Чем писать? Кровью, что ли?

– Зачем, у меня маркер есть.

И вытащил из толстовки маркер.

– Нормально! Маркер ты притащил, а тарелку взять тяжело было?

– Маркер я всегда с собой таскаю ваще-то. Че писать?

– Пиши «2112».

– Есть же уже «2012».

– Так там про год, а у нас про число и месяц.

– Есть еще и «Луна 2112».

– Ну е-мое. Тогда «Человек кусает локти».

– «Человек кусает локти»?

– Ну да. Че тебе не нравится?

– Да нет, нормальное название. Но при чем тут апокалипсис?

– При том. Че ему еще делать? Он живет и кусает локти, зная, что ему скоро трындец.

– А по-моему, я уже слышал такое название, – вмешался Новиков. – Точняк, ты же рассказывал, что смотрел «Человек кусает собаку». Фиг ли все названия переть? Надо че-то свое.

– Это называется не переть, а постмодернизм. Типа берешь то, что уже все знают, и выстебываешь.

– А на фига нам выстебывать, если у нас серьезное кино?

– Так че писать?

– Может, «Всем хана»? – предложил Саня.

– Жуть, – возразил я. – С таким названием нам ни одной премии не дадут.

– Короче, так до утра можно перебирать! – вмешался Марк, поправляя капюшон. – Пишу «То, что нас ждет».

– А че, мне нравится! – одобрил Новиков.

У меня были некоторые сомнения, но, подумав, я согласился, что это не худший вариант, хотя все равно смахивает на «То, что мы потеряли». Но не хотелось расстраивать пацанов.

– Пиши.

Марк написал и расписался, передал тарелку и маркер мне, я поставил подпись и отдал маркер Новикову. Саня замутил какую-то нереальную роспись, он даже язык высунул от напряжения и размахивал рукой так, будто выфехтовывает узоры в воздухе, как Зорро.

– Все? – спросил я у Марка.

– Ага! Можно хреначить.

Мы взялись втроем и дружно долбанули тарелку о лавку. Ну все теперь, как пить дать выйдет шедевр.

– Пошли, что ли? Мне уже не терпится отснять первый кадр.

– Осколки надо собрать. Себе оставим.

– Вот же блин.

– У каждого должны быть, – не унимался Марк.

Собрали. Положили в кастрюлю. Не в руках же нести. Так и пошли.

Я смотрел по сторонам, вертел головой, как волчок на «Что? Где? Когда?», но везде были одинаковые до жути персонажи. Джинсы, кеды и пафос. Сплошные клоны, меня чуть не вырвало. Блин, неудивительно, что вселенная решила расправиться с человечеством. Кому нужен этот пафос? Особенно в нашем мухосранске. Но нет, блин, нарядятся как клоуны и ходят: джинсы спущены и висят, как будто с утра в них вместо толчка наклали, какие-то гомосяцкие рубашечки, девки в натуральных гамашах, на руке часы с такенным циферблатом, что им орехи колоть можно, темные очки и айфон. Гламурные, мать их! Без айфона никуда, главная ценность в жизни – пилатес и айфон. Ну ладно пилатес, это вроде нормальная вещь, но на фига тебе хорошо выглядеть, если ты потом свои типа красивые ноги в гамаши эти широченные прячешь? Кто, блин, ноги эти увидит? Короче, бред. А айфон – это вообще понты долбаные. Типа мне все по бую, у меня есть айфон, завидуйте, людишки, и надо вытащить, в руках повертеть, чтобы все видели. Типа ты с айфоном, значит, ты успешный.