Сергей Кулаков - Когда не поздно простить

Валера что-то замычал, не то кивая, не то отмахиваясь головой, как от мух.

– Он подойдет, – перевела Римма. – Пошли.

Михалыч, вовсе не удовлетворенный ответом – мычанием-то! – поднялся из-за стола. Медленно, словно выжимая на плечах потолок.

– А ты чего ждешь? – ощерился он на Костика.

Не сгонял злость – призывал к порядку. Костик был слишком хил, чтобы срывать на нем злость. Не добыча для взрослого мужчины. Но сказать что-то надо было, чтобы оставить за собой последнее слово. Последнее слово – это важно. Это выигранный бой. А Михалыч был по природе своей победителем. Во всем.

– Иду! – вскочил Костик.

Он выключил смартфон, уложил его в чехол, спрятав его глубоко во внутренний карман – ближе к сердцу. Затем ввинтился в громадный черный бушлат, погрузился по колено в серые валенки – на четыре размера больше его ступни – и стал похож на беженца. Впрочем, он всегда был похож на беженца.

Михалыч, скользнув тяжелым взглядом по Валере, махнул Костику рукой:

– Пошли!

На прощание он глянул на Римму и бровями указал на Валеру: занимайся, мол. Твое. И ушел, сопровождаемый Костиком, как ординарцем. Гордый мужчина, делающий одолжение красивой женщине.

Римма, едва закрылась дверь, метнулась с жалобным воплем:

– Валера!

Такая просьба была в ее тихом зове, такая смиренная нежность – камень бы раскололся.

Но Валера только повел мутным глазом и слегка приподнял голову.

– У? – сонно промычал он.

– Надо наколоть соли, – тем же нежным, умоляющим голосом проговорила Римма.

– Ага, – согласно покивал Валера.

– С Костиком мы не справимся, – продолжала Римма. – Куда ему? Ты же сам знаешь, какой с него работник. Он и лом не подымет.

И она улыбнулась, заглядывая в глаза Валере и пытаясь хоть как-то оживить его.

В глазах было красное, мутное – и больше ничего.

Плохо дело. Но Римма в себя верила и, покосившись на дверь, склонилась над Валерой. Грудь ее коснулась его плеча – этого он не мог не почувствовать. А почувствовав, как-то измениться, ожить.

– А Михалыч, сам знаешь, без тебя сразу выступать начнет. Как бы не сбежал… Там работы всего на час. Давай подходи, Валера. Хорошо?

Валера мотнул головой, но звук уже не исторг. Кто его знает, что он хотел сказать? Но что-то хотел.

Римма подумала, что бы еще добавить, и решила, что хватит. Никуда он не денется, придет. Не бросит ее одну. Никогда не бросал, хотя и похуже бывал в состояниях. Он надежный, Валера. И он ее… Нет, не то, чтобы любит. Этой сладкой воды между ними не было, да в ней Римма и не нуждалась. Но он к ней был привязан так, как может быть привязан мужчина к единственно нужной ему женщине. Намертво. После матери она и была для него такой женщиной. В этом Римма не сомневалась. Больше десяти лет они вместе, а это, что ни говори, срок. Могла убедиться. Так что придет.

Закончив играть испуганную девочку, Римма выпрямилась и уже тоном приказа завершила:

– Значит, подойдешь!

И вышла из комнаты.

Она тоже любила, чтобы последнее слово оставалось за ней. И сейчас оно осталось, и, вкупе с остальным, заставит Валеру пошевелиться. А пошевелившись, он уже потянется за ней дальше. Так-то.

Как же она корила потом себя за это последнее слово! Но что – потом? «Потом» уже ничего не бывает, потому что все бывает только сейчас. И если ты сразу с этим «сейчас» не разобрался, потом уже ничего нельзя вернуть и исправить.

Но кто мог знать?

Римма поднялась на второй этаж, где, помимо столовой и мастерской КИПа, находилась ее лаборатория.

Киповец Петя, тощий, седой, с болезненно изогнутой спиной, что-то паял у себя за верстаком. Вообще, он не отказывался помочь по мелочи. Или если начальник прикажет. Но сейчас на соль его не вытащишь, нет. И тяжело ему, и работу, видно, делает срочную. У него всегда пропасть работы. Одно – приборы проверять и настраивать. Второе – со всего комбината несут починить: кто утюг, кто мобильный, кто телевизор. И всем чинит – за малую мзду, естественно. Хилый, а копейку жмет верную. Да еще свадьбы снимает, фильмы делает – у него техники ого! Там вообще, говорят, золотой дождь. Недавно вот квадрокоптер купил, хвастался. Ночами не спит, столько работы. Еле ходит – по виду, конечно. Но домину такую выстроил – дворец.

Трудяга, одним словом.

Он Римму не заметил – сильно занят был. Хотя здесь все друг друга замечают, даже если не видят. Замкнутое пространство, каждое движение кожей улавливается. Просто не хотел видеть – знал про соль. И делал вид, что не оторваться от верстака.

Римма молча прошла мимо. На Петю ее власть не распространялась – ни с какой стороны. Как женщиной он ею не интересовался. Уж больно забитым был мужем, чтобы хотя бы пальцем прикоснуться. Хотя глазок на нее косил, как и все, – но с этого много ли возьмешь? Опять же, она вечно просила его что-нибудь починить, и он чинил и ничего не брал! Тут она сама была его вечной должницей. И лезть еще со своей солью – столь дурных манер Римма не позволила бы себе и в более сложных обстоятельствах.

Петя все это понимал, но все равно делал вид, что занят по самое горло. Все-таки был он человеком хорошим, а хороший человек не любит угрызений совести. Потому и гнал их срочной работой, – а кто в этом сомневался?

«И ладно, – подумала Римма, мимоходом глянув на Петину спину, – и так справимся. Валера сейчас подойдет. Михалыч там уже долбит, Костик… С Петей и не развернемся».

Она прошла в лаборантскую, сходу закурила. Надо было поторопиться. Михалыч, делая чужую работу, время нутром отслеживает. Но Римма в себе была уверена. Успеет. В конце концов, мужики они или нет? Не женское это дело, соль долбить. Постыдились бы.

Почувствовав правильное настроение, Римма заодно уж набрала дочку. Подождут. Одна минута ничего не решает.

– Мама, я занята! – отозвалась дочка придушенной скороговоркой. – Говори быстрее.

– Завтра Тимку привезете? – спросила Римма.

Дочку жалела. У той работы действительно было много.

– Да, – прошипела Даша.

– Кто? Ты или Денис?

– Денис.

– Хорошо. Оденьте только его потеплей.

– Да знаю я…

– Сама как? – спросила Римма. – Горло прошло?

– Прошло.

– Ну, ладно, работай, работай.

Дочка работала в сетевом магазине «Электрон». Сидела на приеме возврата товара. Зарабатывала хорошо, но нервов уходило на эту работу – вечно была больна.

А что делать? Копейка легко не дается. А сейчас такое время – костьми надо за эту копейку ложиться. Не повезло молодежи. Раньше легче жилось.

Хотя… Сейчас столько всего – иди и бери. Не то что раньше, когда все «доставали», от гвоздей до мебели. А уж поесть – пустые полки. Одни рыбные консервы штабелями да трехлитровые банки с закатками под ржавыми крышками. Сейчас, конечно, как в сказке. Все есть, что ни загадай. Но на все на это надо заработать. Вот и работают, стараются. И Дашка, и муж ее, Денис. Тот в банке сидит, деньги чужие считает. Но и свои водятся. Повезло дочке. Зато и желания сбываются.