Вера Скоробогатова - На пути в Иерусалим

Женщины в палате вращали выпученными глазами, невнятно бормотали, пускали слюни. Аня зажмурилась: «Нет, нет, это – не со мной… Я не могу здесь находиться!» В отвращении ее стошнило, тут же с коек раздались визгливые крики. Присев, Анчутка поспешно утерлась полой халата, лицо обожгло слезами стыда.

Крупная рыжеволосая фурия лет тридцати пяти поднялась с кровати и шагнула навстречу Ане. Мелькнули ее ярко-оранжевые трусики и белая, почти прозрачная рубашка, красиво облегавшая высокую грудь. Ее ясное лицо не вязалось с больничной обстановкой. Она приветливо протянула руку: «Маргарита». Анна заметила, что соседки побаиваются острого взгляда фурии, ее близко посаженных, блестящих змеиных глаз. Интуитивно угадав в полуголой пациентке союзницу, она доверчиво пожала длинные пальцы: «Аня».

– Успокойся, выживем, – подмигнула Марго. – Расслабься. Я тут уже две недели. Привыкнуть нельзя, но перетерпеть можно, раз уж так случилось. Ведь отдельных санаториев для легких случаев нет!

– Страшно… – Анна покосилась на соседок.

– Освоишься. Возьми мою одежду, она чистая, – Маргарита изящно нагнулась и вытащила из прикроватной тумбочки шелковый халат апельсинового цвета.

– Я не верю, что со мной могло такое случиться, – прошептала Анчутка, благодарно прижимая подарок к груди. – Ты как сюда попала?

– А, глупо, – бросила Марго с досадой. – Сама пришла. Почувствовала, нервы сдают, сил нет! В жизни полный крах. Хотела убежать. Лучше бы в Таиланд полетела! А отсюда раньше срока не выйти! Был в соседней палате еще один доброволец, вроде меня, истерик и ипохондрик лет двадцати пяти. Тоже решил подлечить расшатанные нервы. Его мать работает в мэрии, ну и устроила по знакомству: «Пусть сыночка отдохнет». Не знала, чего затеяла! Через неделю у парня галлюцинации начались, и она забрала его домой. Ей-то всё можно! А ты здесь по какому поводу?

Аннушка потупилась:

– Любимый бросил. Больно очень. Жить не хотела. Не ела. Но умирать я не собиралась! А мать и отчим устроили эту командировку. Не понимаю, зачем.

Марго сочувственно взяла ее за руку:

– Да, рвать отношения сложно. Я тоже рассталась с мужем, но сама, поэтому сильной боли нет. Но я видела здесь женщин после разводов. О! Им всем ставят «депрессию», с мудреными дополнениями. У некоторых настолько сильное горе, что они умоляют врачей дать им электрошок! Говорят, он ненадолго приводит в чувство! Со стороны эта процедура выглядит жутко. Будто припадок эпилептический, судороги и пена изо рта. Что же нужно пережить, чтобы захотеть этого?

– Я их понимаю, – задумчиво протянула Анчутка. – Электрошок – это вместо прыжка с крыши! Они переживают очищение смертью, но остаются в живых. Это нужно взять на заметку…

– Перестань! Ты решила помочь отчиму завладеть квартирой? – презрительно бросила Марго. – Пойми, горевать из-за потерь, оскорблений, предательств, срываться от усталости – это нормальные человеческие реакции! Принимать против них лекарства – все равно, что употреблять наркотики, или впадать в запой. А электрошок – это затяжное падение в пропасть! Венец мучений, когда не помогли лекарства! Постепенно человек вовсе теряет разум. Врачи объявляют близким: «Мы сделали всё, что могли…» А некоторым родственникам только того и надо. Ладно, чего болтать! Лучше переоденься и причешись! А то выглядишь под стать сумасшедшим. Запомни: женщина должна всегда оставаться женщиной! – Маргарита протянула Анчутке маленькую, круглую щетку для волос.

Блузка и рыжие трусики востроглазой соседки смотрелись в больничной палате нарядно и празднично. Стоя рядом с ухоженной Марго, Аня вспомнила, что несколько дней не смотрелась в зеркало. Ей вновь сделалось стыдно. Отвернувшись к стене, она проворно сменила одежду. Затем распустила пучок: ее длинные кудрявые волосы скатались, подобно валенку.

– Ну, вот, займись делом, – одобрительно засмеялась Маргарита. – Грешно пренебрегать такой красотой! – Она соскучилась по вменяемым собеседникам и не умолкала ни на минуту. Аннушка содрогалась от ее рассказов, но с благодарностью слушала, уже не ощущая себя одинокой.

– Вот там, у окна, смотри, смотри, – трепала ее по плечу Марго, – прилизанная девица теребит подушку! Ей кажется, что это – учебник физики, и она страницы переворачивает. Пострадавшая от учебы отличница!

– Да ладно! – недоверчиво протянула Аня, едва не забыв о собственных горестях. Она отложила щетку и, подойдя к миловидной девушке, тронула круглое плечо:

– Привет! Давай познакомимся!

Девушка демонстративно заправила за оттопыренное ушко прядь русых волос, не переставая глядеть в одну точку и беззвучно шевелить бледными шершавыми губами, при этом она механически перебирала складки мятой наволочки.

– Что ты делаешь? – не отставала пораженная Аня. – Ты вправду читаешь?

– Уйди, не мешай, у меня сессия, – зашипела девушка и замахнулась увесистым кулаком. Ее выпученные глаза не видели ни Аннушки, ни Марго, перед ней плыли совсем иные картины.

– Надоели, вы, серое быдло! Алкаши поганые! Вам ничего в жизни не надо, ненавижу вас! Я не стану такой, как вы!

Аня в смятении отпрянула. Маргарита покровительственно обняла ее за талию:

– Бедолага живет в своем мире. Жаль её, но она не с нами. Старайся не обращать внимания! А вон, рядом с отличницей, бабуся в черном – якобы экстрасенс. Работает за еду. Иногда даю ей зефирки и она предсказывает будущее. Говорит, что в 2060 году люди соберут всё золото мира, сплавят в единый шар и подвесят в воздухе, как экспонат. Потом на трон взойдет император! В другой раз бабушка извещает, что на мне много энергетической грязи и берется отчистить её за «вкусняшки»: смотрит мне в глаза и делает вид, будто пьёт с меня нечистоты.

«Зачем тебе это?» – поморщилась Аня.

Маргарита скорбно развела руками:

– Хотелось с кем-то поговорить. А что такого? Помешанный человек остается личностью. Ему тоже нужно общение. Думаешь, я оказываю милость старушке? Нет, это она считает меня отсталой и нисходит ко мне с высоты своих знаний!

Марго много пережила за последние две недели и говорила о жутких вещах с хладнокровием телевизионного диктора. Соседи по палате уже не удивляли ее.

В углу палаты лежала привязанная к кровати женщина и рыдала в голос без остановки. Марго пояснила:

– Эта дама сказала, будто ее мужа и сына в один день убили неизвестные изверги, а она свихнулась от горя. Но вчера полиция выяснила, что она сама их отправила на тот свет. Сегодня она поедет в отделение отбывания наказаний. Там режим строже нашего, и публика пострашнее.

Ее резко перебила другая соседка с аристократическим профилем, пожилая, очень полная. Женщина громко заговорила о политике, обращаясь к кому-то невидимому. Ее голову украшал ярко-синий берет, глаза горели революционным пламенем. Оглушительный скрипучий голос разбудил пациентку, лежавшую лицом к стене. Растрепанная, темноволосая, она выскочила на середину палаты, сверкая белками глаз, и загромыхала раскатистым басом, будто из преисподней: «Тыыы сдоохнеешь!»