Александр Махнёв - Ушедшие на небеса

Объявлен перерыв.

Конечно, всю картинку учебного сражения с их колокольни не рассмотреть, и не их это вопрос, учением управляли командиры. Ну а их роль состояла в том, чтобы выполнить задачи, которые определены боевым расписанием. И они их выполнили. Если так же работали и другие бойцы, значит всё в порядке, командир будет доволен. Обедали на боевых постах. Раздатчики пищи с бачками пронеслись по окопам. Всё, можно передохнуть. Кузьмин потянулся к папиросам. Чиркнул зажигалкой, пахнуло едким, но приятным дымком. Стас не курил, однако дым ему был приятен. Он прикрыл глаза.

По траншее пронеслось: «Командир дивизиона идёт».

Действительно, чуть пригнувшись, по траншее шёл командир, сзади начальник штаба и незнакомые Стасу офицеры.

Командир остановился около их расчёта.

– Кузьмин, и как наш «толмач» трудится?

Петровичу было приятно, что командир его помнит. Но слова «толмач» боец не знал. Он вопросительно посмотрел на Ходоренко.

Помог капитан Ерёмин.

– Командир спрашивает о Поповиче.

Ходоренко недовольно посмотрел на начштаба.

– Прошу без переводчиков.

Кузьмин и сам уже понял, о чём спрашивает майор.

– Попович уверенно входит в строй, матчасть знает отлично, инициативный боец, служит добросовестно.

– Ну и прекрасно. Попович, домой письмо написал?

Стас вытянулся во весь рост. Ерёмин стукнул по плечу.

– Пригнись, демаскируешь позицию, снайпер снимет, не в тылу.

Станислав пригнулся.

– Написал, товарищ майор, сегодня и отдал.

– Добро!

Командир обратился уже ко всем присутствующим.

– Хорошо поработали нынче, а значит, жизни свои сберегли, врага, пока что учебного, но врага, разбили. Чувствую, да это и не только чувств касается, разведка докладывает: жди удар от немцев в любой момент. Жди! Готовьтесь товарищи. К смертельному бою готовьтесь.

4.10.1944 года в 7.00 противник после часовойартподготовки крупными силами перешёл в наступление с целью вернуть плацдарм на правом берегу реки Нарев, нанося главный удар на соседа справа (354СП). К 9.00 противник значительно продвинулся и вышел к высоте 108.0 на правый фланг дивизии. Дивизион не менял боевого порядка. В течение двух дней 4 и 5 шли тяжёлые бои .

То, что произошло ранним утром четвёртого октября, было адом. Да, это был кромешный ад. Небо разверзлось, задрожала земля, откуда-то сверху посыпались осколки мин и снарядов, ветки, камни вперемешку с землёй. Вдруг стало светло, будто солнечное лето, но уж никак не промозглый октябрь. Сон рукой сняло, однако тело продолжало оставаться расслабленным, словно в истоме. И вдруг слабость, предательский липкий пот по всему телу. Стас покрутил головой. И лишь сейчас стало доходить – начался артиллерийский обстрел, и этот ад свидетельствует только об одном: сейчас начнётся наступление немцев. Да, сейчас! Глазами поискал Кузьмина. Петрович, вжавшись в землю, сидел рядом. Каска почти полностью закрывала его лицо. Руки цепко держали ружьё. Вдруг Стас ощутил удар, сильнейший удар по голове. Каска мгновенно слетела под ноги. Голова закружилась, Кузьмин исчез с поля зрения. Он рукой пощупал затылок, крови нет. Каска валялась под ногами. Рукой дотянулся до неё, поднял. Каска сверху рассечена, словно масло ножом. Он вновь схватился за голову. Но нет, крови не было. Липкий пот залил лицо. Это был осколок, он его увидел на противоположной стенке траншеи. Впрочем, осколков было немало, некоторые дымились. Но это не важно. Главное – пока весь этот металл не по его душу. Подумалось, вершок бы ниже – и всё, нет Поповича. Вновь повернул лицо к Кузьмину. Тот что-то пытался ему говорить. Однако в этом сумасшествии разве что услышишь. Стас помотал головой – не понимаю. Петрович жестом показал на голову. Это он, видимо, о каске говорил. Стас кивнул на разрез каски, дескать, разбита. Кузьмин в улыбке скривил губы. Правой рукой дотянулся до Поповича, припал к уху.

– Всё одно – каску надень! И не тушуйся, сейчас обстрел кончится. Вот тогда начнётся ад!

Вот так? А он-то думал – уже в аду.

И действительно – артиллерийский обстрел, так внезапно начавшийся, в секунду завершился, и вновь стало темно. Расслабиться не дал Петрович.

– Стас, карабин за плечо, коробки в руки, бегом за мной. Бегом, я сказал. Сейчас немчура полезет.

Дальше Попович работал как автомат. Бегом за Кузьминым, натыкаясь на него, врезаясь в повороты траншей и бойцов, которые так же, как и он, приходили в себя после обстрела. Живые голоса, выкрики, команды и даже смех солдат привели его, наконец, в чувство. Он понял – оживает, приходит в себя, даже почувствовал стыд за мгновения испуга и слабости там, в окопе, где их застал артобстрел.

Кузьмин остановился и замер. Стас с разбегу наткнулся на него. Петрович протянул руку в сторону огневой позиции, их позиции, они должны были занять её по боевому расписанию.

– Смотри!

Перед ними зияла огромная воронка. Брёвна, доски, которые ещё три дня назад они аккуратно укладывали, укрепляли, разбросаны в радиусе нескольких метров. Кузьмин вытер потное лицо.

– Это чем же они сюда шарахнули?

И вновь Попович ощутил предательский липкий пот, теперь уже меж лопаток. Да, и это было по их душу.

Петрович присел и Стаса потянул за руку.

– Садись. Передохнём. Господь нас бережёт, ты видишь?

Казалось, есть минутка, можно расслабиться. Но не получилось. С линии фронта вдруг отчётливо послышался надрывный гул моторов.

– Петрович, слышишь, Петрович! Танки.

– Да слышу я.

И они вновь побежали, теперь уже уверенно. Запасная позиция была рядом.

Тем временем светало и очертания того, вражеского края, стали более отчётливыми. Расчёт ПТР развернулся и был готов к бою. Кузьмин толкнул Поповича в бок.

– Ты карабин подготовь, на бруствер положи и займись патронами. Чтобы ни пылинки на них не было.

– Есть, Петрович! Я вас понял!

Справа, слева, повсюду послышались пулемётные, автоматные очереди, крики людей, рёв моторов. Слева бахнула сорокапятка второй батареи, ещё выстрел, ещё. И вдруг Стас услышал противный свист слева. И даже будто дуновением ветерка обожгло щёку. Пуля! Это пуля! Но испуга уже не было, был боевой азарт. С напряжением он всматривался вдаль. Рядом, высматривая цель и не обращая внимания на летящую навстречу смерть, опёршись на бруствер окопа, замер Кузьмин.

В этот день на их участке обороны немцы семь раз поднимались в атаку. Дважды их позиции накрывались огнём артиллерии. Но Господь действительно их берёг. Кузьмину, разорвав шинель, осколок слегка поцарапал левое предплечье. А Стасу вновь досталось, теперь уже пулей по каске. На сей раз это была контузия. Санитар перевязал Петровичу плечо, осмотрел голову Стаса.