Лала Умуд - Сделка с совестью

– Ты загнёшься здесь. Послушай, купи дом, я не против. Но зачем переезжать из цивилизации в глушь? Ну да, здорово приезжать сюда на выходные, но поверь, больше трёх дней выдержать здесь невозможно.

– Нет, мне нравится здесь. Попробую пожить, и озеро – это какой-то знак, – вяло возражал я Сашке просто для проформы.

– Да брось ты, какое озеро? Они все одинаковые – и во сне и наяву, круглые, с камышами и лягушками.

Но я никого не слушал и развил бурную деятельность. Продав городское жилье, купил этот дом и сразу же приступил к ремонту. На участке работали рабочие, проводили необходимые для жилья дополнительные коммуникации, утепляли стены и полы. За этими хлопотами пролетело лето, наступила осень. Дом мой был почти готов: добротный, заново отделанный. Я вложился в него основательно, продумал всё до мельчайших деталей: почти всё перестроил, поднял фундамент, отстроил в доме камин. В дальнем углу участка соорудил курятник, откуда доносилось кудахтанье кур. Порой я не понимал, что делаю, но действовал будто по заранее набросанному плану. Участок, который продал мне дед, сильно преобразился. Не тронул я только палисадник с яркими хризантемами, которые расцвели с приходом осени. Особенно меня будоражил запах цветов после дождя – свежий, терпкий; его хотелось вдыхать полной грудью.

Наступили холода. Я уже третий месяц жил в деревне в новом доме. За окном, не переставая, шел дождь, от ветра трещали деревья, шум волн, бившихся о густые заросли камышей на озере, был отчетливо слышен. Работу свою, конечно, я не забросил и выполнял запросы на компьютере. Дорогу на въезде в деревню размыло, поэтому даже при желании невозможно было бы выехать. Жил я уединенно, но одиночество меня не тяготило. Я разбирался себе, заново учился воспринимать окружающий мир. Теперь становилось понятно, насколько город зашлаковывает восприятие действительности. Выйдя на улицу, мы видим то, что нам надо увидеть. Садимся в такси и едем по назначению. Мельком бросаем взгляд в окно, потом – на часы – не опоздать бы. Теперь каждое утро я видел небо, и всегда разное: хмурое – к дождю, веселое, с пушистыми облаками – к солнцу. А звёзды, – я не помню, когда в городе видел звёздное небо, как сейчас. В ясную ночь эти светящиеся точки висели над головой, и я мог различить Большую Медведицу и яркую Полярную звезду. Когда-то в детстве я читал, как искать эту северную красавицу: она находится на конце хвоста Малой Медведицы.

И всё же мое отшельничество было нарушено. В один из дождливых дней я увидел в окне сидящего под деревом рыжего пса. Приоткрыв дверь, бросил ему кусок колбасы. Собака с достоинством подошла к еде и всё съела. На шее у пса я заметил ошейник. Самое ужасное, когда хозяева берут на летние месяцы для забавы домашних питомцев, а с окончанием дачного сезона попросту выгоняют их на произвол судьбы. Видно, моего нового гостя постигла та же участь. Я решительно взял собаку за ошейник и повёл в баню. Там её хорошенько выкупал и оставил у себя. Пес оказался интеллигентным, вел себя спокойно, иногда лая на слишком сильные порывы ветра. Я назвал его Рыжий.

Раз в десять дней надо было ездить в райцентр за продуктами, поскольку рядом не было больших магазинов. Я запасался провизией и забивал ею свой огромный холодильник, который стоял в погребе. Даже хлеб держал в холодильнике, разогревая его в микроволновке, а когда он заканчивался, переходил на сухари. В городе я особо не заморачивался на еде, мог по пути забежать в кафе или купить пончик в кондитерской. Меня мало волновало содержимое шкафов на наличие еды. Теперь же я тщательно готовился к походу в магазин, составлял список: крупы, сухари, консервы для Рыжего. Много думал и пришёл к выводу, что я сам создал себе новое условие жизни – одиночество. Это своего рода тоже жизненный опыт, дающий мне возможность познавать мир, понимать, на что я способен и расширять мою человеческую природу.

Смешно! Был мистиком, которого преследовал кошмарный сон про озеро, а стал философом-затворником, живущим на берегу озера. Сон свой, кстати, я больше не видел. Спал спокойно, бессонница меня не мучила. Вообще стал себя чувствовать абсолютно здоровым. Прошли боли в спине и бесконечные мигрени, мучившие меня в городе. Я перестал испытывать стресс, волнение, это идиотское состояние тихой ярости, когда не можешь найти мобильный телефон или, когда этого телефона слишком много в твоей жизни. Теперь я днями не вспоминал о нём, он попросту был не нужен.

Куры исправно несли яйца, Рыжий нёс вахту у пылающего камина, а я, бросая в огонь набранные в лесу и высушенные можжевеловые шишки, вдыхал смолистый хвойный аромат, удобно устроившись в кресле у огня, и ощущал себя почти счастливым человеком.

Пролетела зима и наступила весна. В сельской местности воочию наблюдаешь малейшие перемены природы, что очень трудно заметить в городе. Особенно это заметно весной, когда набухают почки на деревьях, и буквально через несколько дней из них проклёвываются первые клейкие листочки. С приходом тепла ожил и посёлок. Рядом с моим жильём стоял небольшой каменный дом, где жила пожилая женщина. Зимой она уезжала в город к дочери, а весной возвращалась сюда. В этот раз тётя Полина приехала с внучкой, девочкой лет шести. Бабулька была словоохотливой, и каждый раз, увидев меня, долго рассказывала о житье-бытье, о внучке-непоседе, которой нужен свежий воздух, о том, что она плохо спит и по ночам ходит с открытыми глазами. Я терпеливо выслушивал соседку, потом спешно убегал по своим делам. Дел было полно, еле успевал управляться и по дому, и в саду. А гусей всё-таки я себе купил. Они были беспокойными и на всё реагировали лучше собаки. Посторонний с опаской заходил во двор – в любой момент гусак или гусыня могли с шипеньем наброситься на чужака. Я действительно получал удовольствие, живя на природе, выходит, был интровертом. Ведь для меня одиночество и уединение оказались необходимым условием для отдыха, я наслаждался жизнью. Но в глубине души какое-то беспокойство всё же было. И это было связано с озером. Этот сон я больше не видел, но забыть его не удавалось. Интуитивно понимая, что есть какая-то взаимосвязь озера, у которого я живу, с озером во сне, я никак не мог её уловить. И не смог бы, как выяснилось позже.