Виталий Агафонов - Белый танец

В травматологии

Сначала где-то далеко, потом ближе, ближе, отчётливее просыпаются

незнакомые звуки. Они начинают приобретать какой-то смысл. Сознание

избирательно улавливает близкие источники: чьё-то дыхание, мягкие шаги,

шуршание одежды, стук и лязг крутящихся колёс. Тихонечко, щурясь, открываю

глаза. Снова свет! Этот свет не такой яркий, он приятнее! Коридорные лампы,

выходя из-за головы, светя своими люминесцентными огнями, уходят к ногам и

там исчезают. Они притягивают к себе. Куда меня везут? Где я?

Оглядываюсь по сторонам. Вижу двух медсестёр, одетых в светло-

синие костюмы, на головах невысокие чепчики. Одна, толкает носилки перед

собой, другая, идёт рядышком, держась одной рукой. Надо мной разгорячённые

женские лица. Осматриваю девушку идущую рядом. Интересно, сколько ей лет,

20, может чуть старше? Скорей всего везут на операцию.

Неужели всё так плохо? Что могло произойти? Но мои мысли были

оборваны. Одна из медсестёр, которую я разглядывал, увидев открытые глаза,

улыбнувшись, нежным бархатистым голосом сказала второй:

– Глянь-ка, очнулся!

– Скажите, а где девушка, которая ехала со мной? – вдруг вспомнив,

спросил я, чьим-то, чужим хрипящим, сиплым, голосом.

– Не было никакой девушки! – сказала всё та же медсестра, вскинув

молнией, свои чёрные брови вверх, при этом виновато опустила глаза.

«Как же так? Куда она могла деться? Она же была со мной!» – подумал я.

– Её зовут Алимова Света! – сказал вслух, вглядываясь с надеждой в лицо

брюнетки.

– Да! Припоминаю! Девушка с такой фамилией поступила к нам, но ещё в

полночь, с ушибом колена. С ней всё нормально! Не волнуйтесь! – снова, как бы

вспоминая, смешно морща лоб, и поддакивая мне, ответила та же медсестра,

при этом смущённо улыбнулась.

– Значит с ней всё в порядке!.. – проговорил я, сделав глубокий выдох.

Снова лёгкая воздушная волна, подхватив, подняла меня куда-то. Слабое

сознание, удовлетворённое таким ответом, покинуло тело, словно вышло вместе

с воздухом наружу…

Потом, как в туманной дымке, где-то там далеко, слышались лязг

медицинских инструментов, разговоры людей, которые что-то делали вокруг

меня, поворачивали тело, казалось, это никогда не кончится. Далее снова

пропасть…

Сознание медленно приходит ко мне.

«Как долго я лежу? Кто я? Что это белое надо мной? Потолок? Сколько

времени? Где я? Почему один? Мне пора ехать в училище!»

Сначала долго смотрю вверх, не шевелясь, не понимая. Пытаюсь

подняться с постели, но почему-то голова оказывается очень тяжёлой, что даже

не могу оторвать от подушки. Такое положение меня не устраивает.

«Надо кого-то позвать!» – подумал я,

«Кто здесь! Люди!» – сказал, не слыша себя.

«Наверно онемели губы!»

Пытаюсь шевелить губами. С горем пополам, что-то, начинает получаться.

Чувствую на лице маску. Поднимаю руку, но рука не поднимается.

«Где мои руки?»

С опаской смотрю на них. Они спокойно лежат вдоль туловища. Пытаюсь

поднять, но они не поднимаются.

«Такого не может быть! Если они на месте, значится должны работать!»

Пытаюсь подчинить себе свои руки. Не знаю, сколько пошло времени:

минута, час, сутки – для меня время не имеет никакого значения.

«Нужно подчинить себе руки! Мне нужны мои руки!»

Всеми силами стараюсь выполнить эту задачу. Бесполезные попытки

сильно утомляют. В какое-то мгновение забываюсь, возможно, засыпаю, может

даже, теряю сознание. Всё кажется очень отдалённым, правда не понимаю, что

скрывается за этой далью. Очнувшись, снова и снова повторяю свои попытки.

Вскоре руки, мои ватные, немеющие руки, подчиняются мне. Перебарывая боль

воткнутых маленьких иголок, которые мешают моим движениям, всё же

начинаю двигаться. Медленно, одолевая боль, подняв сначала левую, потом

правую руку, ощущаю некоторое облегчение. Схватившись, рука об руку

разминаю пальцы, кисти, суставы. Кажется, что я один во всей вселенной,

вокруг никого нет, только потолок и руки. Не успеваю насладиться своей

победой, как будто из засады, выждав подходящий момент, на меня, бросаются

другие грани этой боли.

Ноющая боль от основания черепа уходит вовнутрь головы. В висках

стучат молотобойцы, передразниваясь с животом. Лицо горит. Я окончательно

просыпаюсь.

Тихонечко, стараясь не причинять себе боль, начинаю осматриваться. Я

лежу на кровати. Ночь. В палате горит дежурное освещение. Вокруг спят люди.

Кто-то стонет, на нескольких койках лежат люди в гипсе: один с перевязанной

рукой, два человека с перевязанными ногами. За ними мужчина, примерно лет

тридцати, без бинтов. У лежащего около меня нет левой ноги, чуть выше стопы.

Перевязанная голень высовывается из-под смятого одеяла. На том месте, где

стопа соединяется с голенью, белеют бинты. Наверное, ему недавно сделали

операцию, через белую марлю просочилось немного крови. Около его кроватки

стоят костыли, упёршись об тумбочку, тихонечко ждут своего хозяина. Костыли

с отлетевшими в некоторых местах краской и перевязанными бинтами на

поручнях выглядят пугающе. Да, в прошлом, наверное, много людей опиралось

об эти железные ногозаменители. А вот теперь будут помогать ему. Кто они, эти

первые хозяева, живы ли? Этот мужчина спит на спине, на половину лысая

голова опрокинута назад, так, что маленькая подушка придавлена шеей.

Моя кровать стоит у самых дверей. Что со мной? Почему я лежу среди

них? Внимательно исследую своё тело. Ноги целы. Пощупав лицо руками,

обнаруживаю следы запёкшейся крови. Царапины на носу, на щеках, на

подбородке. Так же на животе полосы сверху вниз, как будто меня прокатили по

утыканной дощечке, торчащими из него гвоздями. Кроме царапин всё остальное

на месте. Это самое главное.

Что же было?

Пролежав некоторое время, перед глазами начинают всплывать образы из

жизни. И чем дольше лежу, тем отчётливее становятся картины,

выстраивающиеся с обратной хронологией. С чего же всё началось?

Училище

Отслужив срочную службу полтора года, в боевых частях, после

собеседования с командиром подразделения, тебя рекомендуют в военное

училище. Наконец-то сбывается мечта, пожелания и напутствие твоего отца.

Сдаёшь вступительные экзамены, едешь в училище через всю страну. Тебя

оформляют и вот ты курсант.

На плечах погоны сержанта, должность старшины курса. За это время, из

простого сержанта превращаешься командира, на совести которого сто тридцать

семь курсантов. С первых дней назначения на должность, берёшься за работу по

укреплению воинской дисциплины, решаешь вопросы по взаимоотношениям