Альманах - Альманах «Российский колокол» №2 2020

А дальше военная служба морская,
И Светка тоже вместе, при нем.
Судьба благосклонна была, будто в рае,
Служила с ним вместе военным врачом.

В первый же отпуск они поженились,
Любили друг друга – водой не разлей.
Им дали путевку на Юг порезвиться,
Кажется, в Ялту цветущих аллей.

Когда душа скорбит и плачет,
А сердце в прошлое зовет,
Я поднимаю тост за павших,
За сорок первый грозный год.

За тех, кто первым на границе
Вступил с врагом в смертельный бой,
Пространством себя ограничив,
Отчизну заслонил собой.

За тех солдат и офицеров,
Кто жизни своей не щадил,
Для остальных своим примером
В неравный бой с врагом вступил.

Кто до конца и без приказа
На мушке тень врага держал,
Затем в упор штыком, прикладом
Бил в рукопашной наповал.

Они, пожалуй, все же знали,
Что все на смерть обречены,
Подмогу из Москвы не ждали,
Из центра. Из своей страны.

Им накануне сообщали,
Что, дескать, не бывать войне,
И громогласно обещали,
Что некому напасть извне.

А немец пер сплошной лавиной,
Сметая все в пути подряд,
В небе люфтваффе эскадрильи,
И танки шли за рядом ряд.

За ними шли мотоциклисты,
Шли строем, будто на парад,
От крепости совсем уж близко
Из пулеметов бьют, строчат.

Что можно противопоставить,
Когда застали всех врасплох?
Не ждали немцев на заставе,
Никто не ждал такой подвох.

Но тем не менее случилось:
Шла настоящая война,
Все вдруг преобразилось,
Застлала землю пелена.

Из тысяч залпов орудийных
Прямой наводкой немец бил,
И с воздуха везде бомбили,
Так начиная свой блицкриг.

Земля стонала, было больно,
Уничтожалось все вокруг,
То замолкало ненадолго,
То повторялось снова вдруг.

А ведь вчера еще буяла
Цветеньем радостным земля,
Людей своих вознаграждала,
Дарила радость, их любя.

Выпускники всю ночь гуляли,
Резвились, пели у костра,
Не зная, что их ожидало
На их родной земле с утра.

В казармах тоже, между прочим,
Солдатам ночью снились сны:
Кому любимых снились очи,
Кому-то запахи весны.

Весны, в которой повстречались,
Впервые за руки взялись,
Пока еще не обвенчались,
Любить навечно поклялись.

Ничто нигде не предвещало,
Что утром нужно вступать в бой,
И офицерам предстояло
Вести заставу за собой.

За каждый метр биться надо,
А может, даже и за пядь,
И если надо, значит, надо
Им всем в земле лежать.

И впрочем, так оно случилось:
В первом бою все полегли,
Против напора такой силы
Сопротивляться не смогли.

Лишь горсточка бойцов осталась,
И с ними старший политрук.
Геройски до конца сражались,
Кто без ноги, а кто без рук.

Я поднимаю тост за павших,
За первых павших в том бою,
Бесстрашно жизнь свою отдавших
За Родину, за Мать свою.

Где равнина поросла травою,
Где ветра бушуют. Чжунсиа н…
Величаво шел своей ордою
Полководец смелый – Чингисхан.

Доблестью покрытые седины…
Столько битв он выиграл уже…
Ехал утром чудною долиной
На своем последнем вираже.

Ехал молча, лишь седло скрипело…
Думал о победах о былых,
О жене, о сыне… Ныло тело
От пути, от ран от боевых.

Ковылем дорога расстилалась,
Птицею кричала: «Снова в путь!»
Чингисхан ей отвечал устало:
«Может быть… мне нужно отдохнуть».

И орда притихла, понимая:
Полководец ранен глубоко.
В душах выли, словно волчья стая…
Отдавать победы нелегко.

Он на землю спешился. Тихонько
У скалы присел и замолчал…
Ветер волосы трепал легонько.
Чингисхан былое вспоминал.

Где Делюк-Болдон лежит веками,
Где шумит поток реки Онон,
Есугей-баг-тур там мудро правил
Со своей женою Оэлун.
В год забытый у семьи той славной
Первенец родился. Молний вспышки
Осветили небо в этот час!
В честь плененного вождя был назван
Тэмуджин-Уге. Татарский. Слышишь!
Протрубили трубы! Вести глас.
По предместью разнеслось молвою:
Тэмуджин тот будет властелин
Мира целого. Со сгустком крови
Он в руке родился. Господин.
Рос живым. Коней любил и волю.
Лук освоил. В цель стрелял стократ.
В девять лет Бог наградил женою
Бортэ, что из рода унгерат.
Есугей-баг-тур его оставил
С ней, его женою, подрастать
И домой уехал без простоя.
Есть дела: враги, семья и рать.
У татар на станище остался
Ночевать. В недобрый, видно, час!
Был отравлен, но не знал и мчался
К Оэлун в родной улус, смеясь.
По приезде началась горячка.
Бредил и горел три долгих дня…
Сына звал в бреду. Так много значил
Для него он. Тихо у огня
Оэлун сидела, плакала всенощно
И Тенгри молила: «Отведи
Долю горькую – вдовой остаться!
Мужа к жизни моего верни!»
Зажигала свечи для Умая
И просила о его судьбе…
Тщетно все. Агония. У края
Муж, и Эрлик на коне.
Руки к Небу вскинула от горя!
Слезы залили ее лицо!
«Бог! Как пережить такое?!
Сын! Зови скорей жрецов!!!»
Собралась. «Негоже нынче плакать.
Впереди еще есть жизнь скорбеть…
Муж уйдет достойно! Люди! Стяги
Опустить!!!» Хотелось умереть.
Горе – необъятная волна —
Захлестнуло. Где же взять ей сил?!
Тризна. Яс баригч. Костер для хана…
Выполнила все, как муж просил.
После горькой смерти Есугея
Бросили приверженцы двух вдов.
Шестеро детей в степи говели…
Степь хранила их, то был их кров.
Рыбу ели и коренья впроголодь,
Жили бедно, не в пример шатрам,
Но держался гордо и несломленно
Тэмуджин… Отца он вспоминал.
Всю его науку, жесты, взгляды,
Все умение собой владеть
Перенял. Он часа ждал расплаты.
До него лишь надо повзрослеть!
Между тем стерег вождь тайгиутов
Тэмуджина зорко все те дни…
По пятам лазутчики таргутайвы
Стан его все годы стерегли.
День пришел: поймали Тэмуджина!
К Таргутай-Кирилтуху вели
Связанным, в колодках, к господину
Здешних мест, но воли не смели.
Посмотрел он гордо из-под брови,
Улыбнувшись криво, и сказал:
«Раздавлю тебя! Мне жить на воле!»
Плюнул под ноги и замолчал.
Стерегли всем станом Тэмуджина,
Как зеницу ока берегли!
Все же ускользнул он, невзирая
На дозорных зорких… Не смогли
Надломить дух Демигун-Хингея!
В озере скрывался эти дни.
В тине, средь кувшинок (вот идея!).
Стражи созерцали две ноздри.
Лишь батрак из племени Сорган-Шира
Тэмуджина видел, но смолчал.
Сколько раз прошел он молча мимо,
С тайгуитами его искал.
Все устали. Началось ночевье.
Спать пора. Все выбились из сил.
Тэмуджин к сулдусам в их кочевье
Добежал и помощи просил.
Сорган-Шир в испуге выдать хочет!
Ведь его в колодки заточат.
Сыновья вступились что есть мочи,
На телеге спрятав. Палачам
Не достался Демигун той ночью!
Сорган-Шир в путь бегло проводил,
Дав коня, сказал: «Мчи что есть мочи!»
Сын его стал лучший побратим.
Чилаун тропой своею верной
Вывел от врагов в тот добрый час.
Мчался вихрем Тэмуджин. Из бездны
Тенгри вывел, спас на этот раз!
День и ночь искал свое становье.
Всех нашел! На радости обнял
И молитву Небу по-сыновьи
Он вознес, что был спасен он сам.
Мать счастливая к груди прижала!
Возмужал уже ее сынок!
А ведь ростом был с отца кинжал он.
Как так вырос?! Тенгри-хан сберег!
Тэмуджин, слезу смахнув украдкой,
С Оэлун в степи ночной стоял.
«Первым на земле я стану в схватке!..» —
Клятву Небесам в ту ночь он дал.