Борис Пономарев - Красный мак. Плюсквамфутурум

Положив трубку, он снова внимательно посмотрел на меня.

– Кстати, про реконструкцию. Ваши джинсы – тоже реконструкторские? Судя по всему, они заграничные?

Я кивнул.

– Видите ли, я интересуюсь подобными вещами, – продолжил банкир. – Сейчас очень трудно достать достойную одежду. Приходится задействовать связи, но и это не всегда помогает. Обратите внимание на мой пиджак. Это пиджак, шитый итальянскими нитками. Его привезли мне по спецзаказу из Москвы. Пуговицы болгарские. Ботинки польские. Новые подмётки взамен изношенных заменил мастер из Чкаловска. Но для внерабочего времени хочется чего-то менее официального. Скажите, какой у вас размер брюк?

Пальцем руки я нашёл изнутри на поясе джинс ярлычок.

– Тридцать три.

– Жаль, – расстроенно сказал банкир. – Для меня они малы. А ботинки?

– Сорок третий, но они мне нужны.

– Тоже малы, – ещё более расстроенно произнёс банкир. – Давайте мы договоримся: если вы вдруг найдёте в бабушкином шифоньере какие-то вещи зарубежного пошива, подходящие мне по размеру, я с большим удовольствием приобрету их по сходной цене. Кстати, если вы, – здесь мой собеседник потёр пальцы руки друг о друга, словно намекая на что-то, – вдруг обнаружите, что в кармане дедушкиного пиджака лежит ещё одна банкнота, немедленно несите мне. Вот моя визитка, возьмите.

Я убрал визитку в карман, бегло глянув на неё.

– Вы запомнили? – заботливо спросил директор. – Мне и только мне. Никакой полиции и никакого финконтроля. Они вас обдерут как липку и подставят под статью, получив при этом премию и повышение в звании. И уж тем более, никакой федеральной опричной службы или тайной полиции: вам будет грозить измена родине. С них станется.

В дверь кабинета кто-то постучал.

– Сейчас! – крикнул директор, вставая из-за стола. Я использовал паузу, чтобы повнимательнее вглядеться в портрет президента. Если даже это и был мой современник, то сорок лет оставили на нём не такой значительный след. Похоже, это будущее всё же параллельное.

Дверь снова закрылась, и банкир вернулся в своё кресло.

– Итак, вот двадцать рублей равновесного курса, – сказал банкир, кладя на стол две монеты, – а вот двести тысяч, – банкир похлопал по одной из папок. – Вы оказали госбанку консультативные услуги и получаете гонорар по акту. Единственное, что нам нужно заполнить несколько бумаг.

У меня возникло странное подозрение. Мне не хотелось подписывать документы сомнительной законности.

– А можно ли как-то без этого? – поинтересовался я. – Договорное устное соглашение и всё такое?

Банкир отрицательно покачал головой.

– Вы хотите сесть? – осведомился он, извлекая из другой папки бумаги и берясь за ручку с золотым пером. – Не рекомендую. Бумага – лучшая защита. Кстати, у вас документы с собой?

Мысленно ругая бюрократизм, я достал из кармана загранпаспорт и открыл его, не выпуская из рук. Банкир замер. Кончик золотого пера повис в воздухе.

– Ваша историческая реконструкция, – отложил он ручку в сторону, – заходит слишком далеко.

– В чём дело? Он не подходит?

Директор наконец-то выпустил из рук мою двадцатку, поместив её рядом с собой. Пододвинув лупу, он протянул руку за моим паспортом.

– Дайте посмотреть, – его голос стал недовольным. – У всего есть свои границы.

– Это уж точно. Для чего он вам? Мою фамилию и так видно.

Лицо банкира приняло такое выражение, словно я только что попытался предложить ему очень выгодный кредит под двадцать пять годовых процентов.

– Когда-то и у меня был загранпаспорт, – наконец, сказал он холодно. – Вот только его срок годности вышел тридцать лет назад, а новых потом уже не выдавали.

– А мне выдали, – сказал я, умолчав о том, что это произошло прямо сегодня. – Он вполне удостоверяет мою личность.

– Дайте, пожалуйста, посмотреть, – очень устало сказал банкир. Я пожал плечами и неохотно протянул ему загранпаспорт.

Очень бережно, удерживая его через салфетку, банкир осмотрел паспорт через лупу, после чего перелистал страницы. Дойдя до вклеенной шенгенской визы (у меня в моем оригинальном паспорте была точно такая же), рядом с которой чернели несколько польских штампов, он остановился. Закрыв паспорт и на всякий случай протерев от отпечатков пальцев обложку, банкир положил его на стол и ногтём придвинул ко мне.

– В третий раз я говорю, что не знаю, кто вы и откуда, – ещё раз резюмировал он, – и я не хочу этого знать. У вас настоящие бумаги. Будь они поддельными, я бы это понял, это бывает. Как говорится, дело житейское. Но они настоящие. Я уже говорил, что вы не провокатор. Видимо, я ошибся, вы провокатор. Вы тоже ошиблись, только кабинетом. Это уровень федерального министра, а не директора банка…

Я осторожно заглянул в паспорт. Не появились ли там какие-то антихристовы письмена?

– В общем, вы предъявили мне обычный паспорт. Этого, – указал директор банка на красную книжечку в моих руках, – я не видел. И, прошу вас, уберите его. Вы пришли сдать деньги по акту. Вот акт. Вот рубли.

Размашистым почерком он вписал мою фамилию и имя в бумагу и протянул её мне для ознакомления. Я бегло просмотрел текст. Да, вроде, всё нормально, подумал я, вглядываясь в строки: «Именуемый в дальнейшем „сдающий“», «сдача валюты в установленный федеральным законом срок», «с уведомлением», «за исключением», «установленный равноценный курс», «в размере двадцати рублей»…

В руках у директора уже мелькали банкноты.

– Двести тысяч, – протянул он мне отечественные деньги. – И договор.

Я скользнул взглядом по новой бумаге. «Стороны заключили соглашение», «оказание услуг консультационного характера», «шестьсот тысяч рублей ноль копеек»…

– Минуту, – насторожился я. – Здесь указана другая сумма.

Банкир нисколько не смутился.

– Дело в том, что хоть наше мероприятие и выглядит законно, мне потребуется некоторая сумма, чтобы уладить некоторые формальности. Поделиться с начальством. Отдать наверх некоторый процент. Замять сегодняшний инцидент, как минимум. Это внутренние банковские дела, пусть они вас не волнуют. Опять же, мои услуги тоже нуждаются в определённом вознаграждении за риск…

– Да, но тут втрое больше, – сказал я. Мне не понравилась алчность банкира.

Банкир потёр переносицу указательным пальцем.

– Поймите же, – сказал он, – это в наших общих интересах. Вы же не хотите, чтобы нас прикрыла полиция внутренних дел или финконтроль? Им всем нужна доля. Я иду на огромный риск. Заметьте, при этом никто ещё не знает о том, что это плата за валюту. Все подумают, что это обычное обналичивание денег. В противном случае сюда бы все сбежались, как пчёлы на мёд, и ваше дело вышло бы на федеральный уровень силовых ведомств.