Борис Пономарев - Красный мак. Плюсквамфутурум

Мрачно вздохнув, я взял протянутую мне ручку и в знак протеста оставил на обоих документах подпись Остапа Бендера, после чего, не считая, положил объёмную, приятную на ощупь, пачку банкнот в сумку. Тем временем банкир о чём-то напряжённо думал.

– Вы хотите ехать в Москву с этим паспортом? – осведомился он с какой-то неоднозначностью в голосе.

– Думаете, не стоит?

– Определённо не стоит. Вы привлечёте к себе, а значит, и к нашей сделке слишком большое внимание. Конечно, раз вам выдали паспорт, то вряд ли вас рискнут тронуть, но всё равно, это слишком…

– Других документов у меня нет, – честно признался я. Банкир чуть помялся.

– Давайте тогда мы сделаем так, – сказал он с видимым облегчением. – У меня есть друг на железной дороге…

Банкир достал из ящика стола, словно из машины времени, кирпичеобразный сотовый телефон, похожий на уоки-токи. Во времена своего детства я неоднократно видел такие телефоны у преуспевающих бизнесменов. Чаще всего эти бизнесмены находились в телевизоре.

Выдвинув вверх длинную антенну, директор банка набрал номер. Кнопки пощёлкивали под его пальцем.

– Слава, здравствуй, – сказал банкир в трубку. – Это я тебя беспокою. Как жизнь? Да, у меня тоже всё хорошо. Есть важное дело: нужно отправить ценную посылку в Москву наложенным платежом. Только бандероль? Какая жалость. Ну, хотя бы так. Да, по описи. Разумеется, по описи. Когда ближайшая отправка почты? О, а когда следующая? Тогда лучше сегодня. Да, хорошо. За мной будет. Ага. Спасибо. До свидания.

Громко пикнув кнопкой телефона, банкир обратился ко мне:

– Я оформил вам билет в Москву. Считайте, что это подарок в надежде на дальнейшее сотрудничество. Вы поедете на уже оплаченном служебном месте, только, прошу, не бравируйте своим паспортом. Это будет слишком опасно. Купейных мест нет вообще, поэтому придётся ехать плацкартом. Поезд отходит уже через час. Это, конечно, неудобно, но ничего не поделаешь: следующий поезд будет только в понедельник.

– Это не страшно, – сказал я. – Спасибо, что организовали поездку. Какие у вас интересные метафоры. Мне раньше не доводилось ездить ценной бандеролью.

Банкир грустно вздохнул и показал мне тыльную сторону телефона, обычно прикрываемую ладонью. Там, под эмблемой «Роспром» располагалась небольшая, размером со спичечный коробок, пластинка с надписью:

ВАШ РАЗГОВОР ПРОСЛУШИВАЕТСЯ

ДЛЯ ВАШЕЙ ЖЕ СОБСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

СПАСИБО ЗА ПОНИМАНИЕ

– Самое обидное даже не то, что они прослушивают, а то, что они ещё берут за это деньги, – пожаловался банкир, убирая телефон. – Так и пишут в счёте. Тысяча рублей – плата за связь, пятьсот – обеспечение контроля и безопасности плюс услуги прослушивающего персонала. Поэтому и приходится говорить намёками. Впрочем, у вас скоро поезд. Надо спешить. Вы не будете против, если вас отвезут в инкассаторской машине? Визитка у вас? Помните, если у вас будет валюта или вещи – сразу же звоните. Когда вы вернётесь из Москвы, сразу же заходите ко мне, нам нужно будет обсудить ряд важных деловых вопросов. Только прошу, возьмите свой обычный паспорт.

Покинув гостеприимный кабинет, мы спустились по лестнице и свернули в другую сторону. За очередной дверью оказался спуск в подземный гараж, где нас уже ждал бежевый инкассаторский фургон с широкой зелёной полосой на корпусе. Пахло бензином. Водитель, немногословный мужчина лет сорока, был одет в камуфляжную униформу сдержанных болотных цветов. Кепи, слишком маленькое для его бритой головы, сидело немного набекрень.

– На вокзал, и поскорее, – сказал ему директор и развернулся ко мне. – Приятно иметь с вами дело. Только, пожалуйста, будьте осторожны со своей исторической реконструкцией.

Пожав его руку и попрощавшись, я сел на переднее сиденье. Водитель со второго раза завёл машину, и мы отправились в путь.

К счастью, до вокзала нам предстояло проехать совсем немного. Дороги по сравнению с моими временами были практически пустыми. Я глядел на свой город через призму прошедших сорока лет. В сравнении с инцидентом в банке, когда меня едва не арестовали, но потом выдали пухлую пачку денег, здесь не было почти ничего удивительного. По обе стороны Ленинского проспекта (я всё ещё не мог привыкнуть к его новому названию) ровными рядами шли знакомые мне с детства хрущёвки. Их новая раскраска уже казалась привычной.

Мы обогнали едва движущийся автобус, битком заполненный пассажирами. Я внезапно обратил внимание, что трамвайных рельс на проспекте уже не было. Видимо, калининградскому трамваю в будущем пришёл конец. Куда-то пропали и все липы, что росли на тротуарах. Впрочем, судя по банку, это было ещё не самое плохое, что произошло за минувшие годы.

На перекрёстке с улицей Багратиона (я подумал, что она тоже может быть переименованной, но узнать это не было никакой возможности) мы остановились перед светофором. Справа, там, где раньше стоял пятиэтажный угловой дом, теперь возвышалась девятиэтажная «свечка». Во всю её высоту был нарисован мурал со свирепо оскаленным медведем, держащим в лапах щит и меч. Краски были яркие и сочные; над головой медведя располагался броско написанный лозунг:

ЗАЩИТИМ ОТ ВРАГА ЗАПАДНЫЙ ФОРПОСТ РОССИИ!!!

Что же произошло за это время? Может быть, случилась война?

По пешеходному переходу прямо перед нами прошла строем группа детей. Все они были одеты в камуфляжную форму с нарукавными нашивками шестнадцатой школы. Одна из девочек грустно посмотрела на меня из-под берета, словно хотела мне что-то сказать. Наши взгляды соприкоснулись на одну секунду. Затем она отвернулась, вступая на тротуар. Я посмотрел ей вслед.

Отчего-то детский взгляд заставил меня остро прочувствовать разницу в годах и поколениях, что проходила между мной и неизвестной школьницей. Я с какой-то ощутимой горечью понял, что оказался в мире, с которым меня ничего не связывает, кроме фантомных воспоминаний о городе, где на своих местах остались только дома и улицы, – да и то не все.

Мы выехали на площадь перед вокзалом; я не сразу узнал его. Здание вокзала было выкрашено в цвета государственного флага. Верхняя часть, которой достался белый цвет, терялась на фоне облаков. Фургон остановился. Справа, там, где в мои времена с дружелюбно протянутой рукой стоял бронзовый Калинин, возвышалась белая церковь с зелёными куполами.

К нам уже подходил высокий мужчина лет сорока с броскими гусарскими усами. Его форму украшали какие-то позолоченные эмблемы железнодорожного образца. В руках мужчина держал планшетку с бумагами.

– Здравствуйте! – поприветствовал он меня. – Вы от Сергея Петровича? Я от Вячеслава Павловича.

Я кивнул, подтверждая обмен этими странными рекомендациями. Это напомнило мне какой-то ритуал из жизни старосветских помещиков уездного города К.