Андрей Приданников - Фантасмагорические картины из жизни следователя Татьяны Дмитриевны

Закончив список, я попыталась позвонить в райотдел, чтобы определиться с вызовом свидетелей и подозреваемого, но никто не брал трубку. Ладно – потом… Тогда я составила и распечатала запросы на жулика в «психушку», «наркушку», другие диспансеры, в ИЦ – по судимости. Потому что в деле – а там было всего листов двадцать – запросов не было. Скорее всего, следователь их всё-же направляла, но не факт, что они дойдут до меня – так что лучше перестраховаться, чем… Кроме того, набрала ещё запросы на характеристику жулика участковым и по его месту прежней работы. Он, оказывается, даже где-то работал! Ну и что, что три месяца назад уволился и работал-то всего полгода! Откуда бы ещё и что запросить? Наверняка, судим – так что потом копию приговора. Ещё что-нибудь придумаю – чем больше бумажек в деле, тем лучше.

Отнесла запросы в секретариат, вернулась к себе. Тут меня осенило. Я снова схватила дело и внимательно перелистала – точно, нет осмотра! Ну, что же это такое?.. Позвонила ещё раз в отдел, на удивление дозвонилась до начальницы следствия, узнала у неё телефон следователя, чье это было дело. Оказалось, нужно ещё раз набрать тот же номер – параллельный. Набрала – никого. Ладно… Нашла в компьютере образец, скопировала файл и стала набирать поручение в райотдел. Большое такое, развернутое. Сразу на имя начальника. Пишу, чтобы обеспечили явку на допрос жулика, свидетелей, чтобы предприняли меры к поиску похищенного, установлению лиц, кому были проданы похищенные вещи – в общем, всякую такую лабуду. Далеко не факт, что хоть что-нибудь из этого будет выполнено, но, по крайней мере, какие-то движения начнутся… Да и у меня в деле будет поручение; я направила, почему не исполнено – это уже не ко мне вопрос. Не то, что бы уж совсем не ко мне, но все же… Хотела ещё указать, чтобы сделали осмотр места происшествия, но не стала. Осмотр, во-первых, может и был сделан, просто протокол в дело не попал. Во-вторых, позвоню снова начальнице следствия, и протокол сделают. Наверное… В крайнем случае – съезжу и сделаю сама. Поручение будут исполнять опера, а лучше, чтобы осмотр был составлен следователем. Да и понятнее будет.

Распечатала поручение в двух экземпляра, перечитала – осталась довольна, подписала. Потом откинулась на спинку стула, потянулась и мечтательно промурлыкала, закатив глаза:

– Мусикапи!..

Надька оторвалась от своего дела, из которого она всё это время самозабвенно что-то перепечатывала, и спросила:

– Что – настолько?

Я молча улыбалась.

– Ты уже нашла бы себе кого-нибудь, – она отодвинула дело, поставила локти на стол и внимательно взглянула на меня. – Что-то ты мне, подруга, последнее время вообще не нравишься…

– Это у меня осенняя депрессия началась, – сказала я. – Знаешь, когда по утрам рассветает все позже, дожди постоянно…

– Ну, да – а до этого у тебя, значит, была депрессия летняя? Облегченная.

– Ха-ха-ха, – сказала я. Конечно, если собираешься в отпуск, на море, два месяца все планируешь, сама уже там мысленно… А тебе такой облом: пока не сдашь дело в суд – никакого отпуска! И ведь так я это дело и не сдала, как с самого начала и было понятно, что ни в какой суд оно не пойдет…

– А на самом деле, продолжала я. – Последнее время что-то такая апатия находит… Вчера вот как притащилась домой – ну, пока тех вчера всех допросила, уже в девятом часу – села на диван, в телевизор уткнулась и просто даже пальцем пошевелить не охота… Ни есть не стала, ничего… Тупо каналы щелкаю… Потом просто вырубилась, посреди ночи проснулась, до кровати доползла, не раздеваясь – и дальше спать.

– Слушай, а хочешь, я тебя с Витькой познакомлю? – спросила Надька после некоторого размышления.

– Это с кем?

– Ну, помнишь, на прошлой неделе мы тебя встретили… на переходе еще?

– А… Так, а ты же сама с ним?

– Да это так, не особенно…

– А ты с ним уже… ну, это самое?

– Ага…

– Ну, и как?

– Нормально, кстати… Хорошо работает, не очень долго, правда… Но зато раза по три-четыре – запросто.

– Не плохо, – мечтательно сказала я. – Да, нет – мне он на рожу как-то не приглянулся. Знаешь, из серии: «А ещё я в неё ем!»

– Так тебе рожа-то – на что? Не рожа главное… Кстати, – Надька улыбнулась, прикрыв глаза, – на счет рожи… Он и языком классно может…

– Да? Ну, посмотрим… Не знаю – рожа меня все-таки смущает.

– Ну, смотри-смотри, – сказала она. – Какой-то завышенный у тебя… Как ты это говоришь?..

– Критерий подбора, – подсказала я.

– Да, вот он самый.

Тут оказалось, что время уже – обед.

– Ладно – хватит доказательства фальсифицировать, – сказала Надька, расписываясь на только что отпечатанном листе и вставляя его в дело.

– Это ты допросы набирала? – догадалась я.

– У-гу. Ты в столовку пойдешь сегодня?

– Да, мне вот только сейчас что-то есть захотелось.

– Пошли.

Мы вышли из здания, на улице было как-то по-сентябрьскому тепло, солнечно, лужи подсыхали. Перешли дорогу и минуты через три дошли до столовой, там уже были некоторые из наших, вообще многие из управления обедали здесь. Столовая сохранилась еще с советских времен почти не изменившись, но кормили там неплохо и не очень дорого. Мы с Надькой пообедали, вышли на улицу, времени до конца перерыва ещё оставалось полчаса. Я сказала, что пойду сразу в прокуратуру, за отказным – если будут искать.

– У них же обед позже заканчивается, – сказала Надька.

– Ну, прогуляюсь пока.

По дороге я вспомнила, что не подумала – как понесу материал обратно, а там был здоровый том, побольше многих уголовных дел. Пришлось вернуться в управление, взять в кабинете портфель, и тогда уже идти снова.

Иду себе, на солнце щурюсь, руки в карманы, портфель через плечо на ремне, лужи переступаю… Гуляю, в общем. На свои отражения в витринах гляжу – школьница такая примерная с занятий возвращается, как раз – с первой смены. Или барышня годов тридцатых – тоже забавно…

Хоть я и пошла вокруг, не по прямой дороге – но все равно в прокуратуре пришлось ждать, пока у них обед закончиться. Прошлась по коридору, читая таблички, повздыхала, что там моего имени не хватает, да и – делать нечего – вернулась к кабинету Архиповой, дожидаться. Когда щелкнул замок, я вздрогнула – оказывается, Архипова была у себя. «Дошираком» она, что-ли, обедает? – мелькнула мысль. Старший помощник прокурора, младший советник юстиции Архипова Наталья Антоновна мне нравилась. Не за то, что была она грамотным специалистом – мне кажется, не была, хотя я и мало ещё с ней общалась. Но люди, знавшие её по работе в районной прокуратуре, подтверждали – не была. И не за то, что человек хороший – стерва она порядочная, дай бог многим женщинам быть такими… Но вот за уверенность в своих взглядах, однажды и навсегда избранную, железобетонную и твердолобую упёртость – за это не уважать нельзя! За тупорылую непоколебимость в отставании этих своих взглядов! Тут я говорю, конечно, о взглядах по работе – с другими её взглядами я, слава богу, не знакома. Так вот – и это я даже не столько на своем опыте говорю – мало, наверное, есть людей, да ещё и женщин, которые бы ни при каких обстоятельствах не давали бы себя убедить в своей неправоте. Ни при каких обстоятельствах… Пусть ты ей разжуешь все, по полочкам разложишь, объясняя свою позицию по делу – правильную и единственно возможную, на твой взгляд, конечно – и докажешь всё сначала спокойно и аргументировано, а потом уже с пеной у рта, тряся кодексом, но нет, не сможешь ты даже поколебать этой её уверенности, если в самом начале рассмотрения вопроса она высказала другую точку зрения! Пусть и абсолютно идиотскую. У меня до кодекса не доходило. Я выслушивать-то её возражения до конца с трудом себя заставляла… Потом, заручившись поддержкой начальства, выносила решение, и просто не очень удивлялась, когда Антонова его отменяла. Но, все равно – молодец! Да ещё эти блядские колготки в огромную сетку, которые она постоянно надевает с красной мини-юбкой и демонстрирует посетителям ноги из-под стола! А еще, когда ей надо что-то взять из шкафа, и она, не вставая, отъезжает на стуле вбок, этими ногами отталкиваясь… Это «что-то с чем-то», как говорил один наш следователь. Бывший, правда. В общем, девки наши её стойко, но тихо ненавидели, а парни – ну, тоже приличных высказываний себе не позволяли…