Анатолий Давыдчик - Бешеный сапер: Вторая война

Калинин молчит, рядом остановился Боченков, командир подобной группы.

– Ну че, сейчас на ту горушку и привал до утра! – уверенно говорит он нам и кивает на меня, – Не устал, сапер?

– Да не, – отвечаю, – просто заебался, а так ниче…

Легко сказать, подняться. Головная часть уже на горе и костры жгут, а хвост все ещё поднимается. Еле дыша, падаем кто где, скидываем непомерный груз. Пытаемся прийти в себя, но я через не могу встаю и пинаю Макара.

– Серега пошли, надо округу прочесать.

Тот с тихой ненавистью смотрит на меня, но поднимается с места.

– Я с вами, – говорит Санек, снайпер, – надо точки присмотреть.

– Ну, пошли, – вздыхаю я, и мы начинаем мотать круги вокруг сопки. Успеваем, после небольшого обсуждения, поставить несколько РГД на растяжки, и на этом все.

Поднимаемся на сопку, а там все прекрасно. Костры горят, ребята сушатся и готовят ужин. Часть рассосалась по секретам. Кто-то из парней, что отходил во время движения, увлеченно рассказывает.

– Видел я чехов! Идут почти параллельно нам, но не достать, а так можно было бы… – увидев меня, приглашает к костру, – Сапер, давай к нам, похаваем.

Два раза говорить не пришлось. Вся пикантность ситуации была в том, что нас, саперов, отправили по сути без ничего. Сказали, что у спецов все есть они и накормят. Даже ковриков не было, поэтому предстояло коротать ночь просто на земле. Романтика, блядь!

Поев, кто-то из парней стал интересоваться у меня бывал ли я в этих краях в первую, слово то блин какое, кампанию.

– Бывали мы тут, только с другим коллективом. Разведка была нашей бригады, правда нет её теперь, бригады. Расформировали, но не суть, – и я начинаю рассказывать про бригаду, про Дарго, Белгатой, Бамут… Оказалось никто ни сном, ни духом. Вот тебе и выводы сделали, после первой. Хотя, чему удивляться, как было всем по хер, так и осталось.

– А я знаю, мужики, почему такой гон идёт, – вдруг заявляет один рыжий и бородатый, – все гораздо проще. Выборы у Путина, март скоро, вот и надо рапорточек новому пахану на стол положить, мол вот я какой разпиздец геройский генерал, мать их за ногу.

«Всё верно, говорит парняга, – думаю я, – все, сука, проще и ничего у нас не меняется. Главное очко начальникам лизнуть, какой ценой не важно. Важно первым быть и со смаком, чтоб понравилось, вдруг запомнит и приголубит. А мы, то так – насрано. Роль мучеников героев давно готова». Но почему-то внутри меня разгорается злость, весёлая бесшабашная злость. «Хуй вам, бляди, будем жить назло вам, как бы не пришлось туго!»

Ночью стал накрапывать дождь, мелкий, противный. Сырость пробирала до костей. Остатки костров дымили, то там то тут вспыхивали огоньки папирос. Я уткнулся головой в мешок и тщетно пытался уснуть. Постоянно менялись секреты, в общем ничего нового. Утром же командиры групп долго шептались в стороне и, наконец, начался марш. Санек, снайпер, шёл рядом, используя СВД, как посох.

– Блин, обсушиться бы где, – мечтательно произнес он, когда я поравнялся с ним.

– Слушай, Сань, интересно мне, однако, – спрашиваю я у него, – У вас часто такие выходы?

– Да нет, – чуть помедлив отвечает снайпер, – Так, обычно, налегке. Да и быстрее как-то все.

– Ну а куда вообще то прем? – не унимался я.

– Сказали же, высоты занимать, – отрезает Санек.

Так и брели, вслушиваясь в прерывистое дыхание друг друга. Ближе к обеду привал. С наслаждением снимаю сапоги, они мокрые насквозь. Кожа на ногах морщинистая и синяя от воды. Достаю НЗ – портянки, честно украденные ещё в расположении батальона. Не новые, ношенные, но, блядь, зато сухие. Пальцы на ногах сразу противно заломило.

– Сапер, иди сюда, – зовёт меня кто-то из командиров.

Делать нечего обуваюсь подхожу к ним.

– Сапер, давай в головной дозор с нашими. Сам посмотришь, что и как, ты же опытный у нас, – с каким-то сарказмом говорит Боченков.

Я лишь пожал плечами, ну не спорить же и не меряться у кого длиннее. В головном идём втроём: я и два бородатых паренька.

– Вы осторожнее, парни, а то если что, пехота наша не думает – она завалит к ебеням и весь хуй до копейки. – предупреждаю я вскользь пацанов.

– Я знаю, наши вообще без башки, – отвечает один.

Второй почему-то грустно добавляет:

– Я до дома бриться не буду. Приеду – сбрею и забуду всю эту хрень.

– Не, не забудешь, поверь мне, – успокаиваю я его.

Оторвавшись метров на триста от основной группы, мы от дерева к дереву идём, высматривая противника. Пройдя километра полтора, мы охренели сразу и бесповоротно от увиденного.

Полянка, тёплые угли от костра, упаковки из-под чего-то «маде ин турку». Что более всего добило – ни малейших попыток скрыть, хоть малость, следы пребывания. Внимательно исследуем поляну. Были недавно, но ушли, а вот куда – вопрос.

– Знаете, парни, – говорит, один из моих напарников, – Я, как браконьер, могу сказать лишь одно – нас, как зверье какое-то, гонят. И гонят не по хуйне, а как вымотают, грохнут.

– Да ладно тебе, – сомневаюсь я, хотя в душе понимаю, что он прав, тысячу раз прав. Уж больно нагло, даже в открытую, ведут себя боевики…

– Что делать будем? – спрашиваю я у спецов.

– Вперёд, – командует тот, что по моложе. Хрен поймёшь кто у них, кто по званию и по должности, поэтому вопросов не задаю.

Двигаемся с ускорением, будто хотим догнать боевиков. Ещё раз натыкаемся на место их привала. Один из наших обнаружил окурок и, судя по запаху, – анаша. Причём хорошая, качественная, не та хрень, что чаще всего продаётся в России.

Наконец-то в рации что-то пробухтело, и мы возвращаемся к основной группе. Заняли, как обычно, горушку повыше и вновь костры и, как оказалось, вовремя, ибо через час пошёл мокрый снег. Для розжига пришлось пожертвовать парой шашек тротила. Пусть вонь, пусть копоть, зато тепло. Во фляге кипячу воду, кофе из сухпая, вроде согреться удаётся.

Знаете, спустя много лет, когда я слышу или вижу надписи «можем повторить», мне грустно. Пусть повторятели или реконструкторы или кто там у них, просто повторят тот февральский марш-бросок ребят. Молодых ребят. Пусть просто повторят, а после этого уже можно в угаре кричать, что хочешь. Но, а тогда, сидя у костра и вдыхая тёплый воздух, периодически скидывая со спины и плеч мокрый снег, я просто ни о чем не думал. Зачем?! Ощущение неизбежности то накатывало, то отпускало. Я знал, что вскоре наступит просто пофигизм, реальный пофигизм, который толкает на подвиги или в бессмертие.

Сырость, всепроникающая сырость. До костей. Озноб.

Из лекарств есть только ацетилка. В индивидуалке у меня выделенный одним из разведчиков-спецов Сиднокарб (пара таблеток). Промедола, кстати, тоже нет. А на хрен, он саперам не положен. Его списывать долго, лучше на хрен не давать. И перевязочных пакетов тоже нет. Да и правильно. Билет то, по ходу, в один конец.