Михаил Рожков - Деревенская история

– Ты бы телогрейку снял, а то мокрый весь, хоть выжимай, – шепнул дед Витя ему на ухо.

– Не могу, Иваныч, – так же тихо ответил тот.

– Почему?

– Это секрет.

– Давайте за знакомство, – весело произнесла Лена и стукнулась с каждым кружкой.

Выпили. Девушки зажмурились и скривили губки. Ионов шумно выдохнул. Николай Степанович занюхал рукавом телогрейки. Лена вдруг спросила: – Виктор, а вы один тут живёте?

– Один.

– А жена ваша где?

– Так развелись.

– А я тоже недавно развелась, – ответила девушка и хихикнула.

«Странные они какие-то, – подумал про себя дед Витя, – подозрительные и как будто не настоящие. Может, мошенницы? Подсыплют сейчас чего-нибудь в алкоголь, я усну, а они потом дом обчистят. А с другой стороны, чего у меня брать-то?»

– А давайте на брудершафт? – игриво предложила Лена.

Николай Степанович вытер рукавом телогрейки пот со лба, взял в руку бутылку с виски и вновь разлил по чашкам. Лена взяла чашку в правую руку, встала с сундука и подошла вплотную к Виктору Ивановичу. Ионов поднял руку с чашкой вверх и согнул её в локте, девушка проделала то же самое. Их локти переплелись. Они выпили горький напиток.

– А теперь положено поцеловаться, – произнесла девушка.

Ионов посмотрел на её красивые, пухлые и влажные от напитка губы. Они медленно начали приближаться к его лицу. Виктор Иванович закрыл глаза. Что-то влажное коснулось его щеки. «Странно, а почему не в губы?» – успел подумать он. Затем почувствовал прикосновение влажного языка на другой щеке. Действие повторилось снова и снова. Дед Витя открыл глаза и увидел перед собой волосатую морду Тузика, который лизал ему щёку. Не сразу поняв, что происходит, он позволил псу совершить это действие ещё несколько раз. Потом оттолкнул рукой собаку и огляделся по сторонам: он лежал на земле, неподалёку от собачьей будки, рядом с ним стоял взволнованный пёс, который активно вилял хвостом, радуясь, что хозяин пришёл в себя. На небе ярко светило солнце. Возле ступенек крыльца, свернувшись калачиком, лежал Берестов и на первый взгляд признаков жизни не подавал. Дед с трудом встал. Голова была тяжёлой и пульсировала болью при каждом шаге. Он подошёл к Николаю Степановичу, нагнулся над ним и принялся его тормошить. Тот недовольно замычал.

– Коля, очнись, – произнёс дед пересохшим ртом.

Берестов наконец открыл глаза и уставился на Ионова непонимающим взглядом. – Ты кто? – произнёс он.

– Хрен в пальто, – огрызнулся дед. – Девки где?

– Какие девки? – недоумённо спросил у него Берестов.

– Ну у которых машина сломалась?

– Какая машина?

Виктор Иванович посмотрел на дорогу за забором. Там, где ещё недавно стоял красный автомобиль, ничего не было.

– А ты чего тут разлёгся? – спросил дед зло.

– Я слоников ловил, – ответил по-детски Николай Степанович.

– Каких ещё слоников?

– Голубых, – ответил Берестов и сам понял, как это странно звучит. Он протёр глаза, привстал, похлопал себя по щекам, а затем произнёс: – Ох, Иваныч, неужели водка палёная? Это ж надо такому привидеться.

– Нормальная водка. Это всё таблетки твои галлюциногенные, – прикрикнул на него дед. – Это же надо, чуть не отравил меня, паскуда, хорошо хоть на тот свет не отправил.

– Так я же откуда знал, Виктор Иванович, – принялся оправдываться Берестов. – В газете же было написано, что от простатита.

– В газете, в газете, а ну пошёл вон отсюда со своей газетой!

– Иваныч, ты чего?

– Иди, говорю отсюда со своей газетой и таблетками, наркодилер хренов, пока я тебе голову не оторвал!

– Ну хорошо, хорошо, иду, – произнёс Берестов, вставая на ноги. Он поправил на себе телогрейку и, кряхтя, двинулся к выходу со двора. Тузик вдогонку злобно гавкнул на него. Николай Степанович остановился возле калитки и, повернувшись, спросил: Иваныч, а что за девки-то тебе привиделись?

– А ну пошёл отсюда! – крикнул дед Витя, снимая с ноги ботинок и замахиваясь им в сторону соседа.

И потекла размеренная деревенская жизнь своим чередом. Николай Степанович всё так же заходил в гости, Тузик продолжал его не любить, Цыган и Кутузов считали себя королями деревни, а дед Витя нет-нет, да и вспоминает ту девушку в красном – плод его воображения.

Маленький жёлтый автомобиль марки «Ока» шустро мчался по неровной грунтовой дороге, оставляя за собой огромный столб пыли. Извиваясь по полю, дорога спускалась к реке, на берегу которой стояла деревня Смородиновка. Увидев открывшийся пейзаж – семнадцать домиков, выстроенных в ряд, бескрайнее зелёное полотно и спокойная прозрачная река, – женщина, сидевшая за рулём, воскликнула:

– Красота то какая!

Ирина Николаевна Побелкина, водитель данного транспортного средства, была женщиной немного за пятьдесят. Насколько распространялось это «немного», зависело от воспитанности и фантазии окружающих. Она была женщиной среднего роста, не худой, но и не толстой, – можно сказать, обычной комплекции, с волнистыми тёмными волосами до плеч. Одевалась она всегда аккуратно, была подчёркнуто вежлива и предупредительна. Ирина Николаевна больше тридцати лет отработала учителем русского языка и литературы в одной из столичных школ. Однажды, устав от московской суеты, работы, внуков и других насущных проблем, она скооперировалась со своей давней подругой, и они вместе купили домик в деревне в Тульской губернии. И сейчас, крепко держа обеими руками руль, она мчалась навстречу тихому спокойному летнему отдыху.

Маленькое колёсико автомобиля угодило в большую яму, и машина сильно подпрыгнула правым боком.

– Э, аккуратней, я чуть потолок тебе головой не помяла, – раздался голос с заднего сиденья.

– Так сама видишь, какая тут дорога, – оправдалась Ирина Николаевна.

– Я из-за этих чемоданов ничего не вижу.

Подруга Побелкиной, женщина примерно того же возраста, что и учитель, ютилась в задней части автомобиля, средь многочисленных чемоданов, сумок и пакетов, которыми салон был набит доверху. Из-за неровностей дороги многочисленный скарб завалился на пассажирку и придавил её к правому боку автомобиля.

Нина Михайловна Штольц, давняя подруга Ирины Николаевны, была женщиной в теле, с сильными руками и короткой рыжей стрижкой волос. Говорила всегда властно, одевалась просто и практично. Нина Михайловна всю жизнь проработала участковым терапевтом поликлиники и на шестом десятке своей жизни, устав от всего и вся, написала заявление на увольнение, от души и обильно плюнула в лицо заведующей и умчалась за двести километров от дома.

Автомобиль выехал на единственную деревенскую улицу.

– Чуешь, чем пахнет? – спросила Ирина Николаевна, вдыхая запах природы через открытое окно.