Галина Константинова - Поезд. Бремя танцора

– Сейчас, сейчас.

– Говори, что надо согреть воды, сделать некоторые манипуляции. А ты пока тут покараулишь, – подсказал Саня.

– Вовик, согрей пока воды, я тут покараулю на всякий случай.

– Молодец, быстро соображаешь, – сквозь зубы процедил Саня. Чувство, что все слишком легко и просто получается, не покидало его. – Расскажи-ка нам, что ты знаешь обо всем этом балагане.

– Честно, ничего не знаю. Дали задание и всё, Алексей знает.

– Связывайся с ним.

– Связь внизу.

– Ладно, подождем. Спроси, что там с водой.

– Вовик, ты там не умер? Может, тебе уже пора искусственное дыхание делать? – через некоторое время крикнул Серега в пространство.

– Не умер, не умер. Уже иду. С кастрюлей. Развели тут палату приёмного покоя.

– Какое знание тонкостей советской медицины, – попытался пошутить Борис.

Показалась взъерошенная фигура Вовика с кастрюлей в руках.

– Ну, теперь всё понимаешь? – угрожающе спросил Саня.

– В общем, да.

– Вот что, ребятки, сдавайтесь. Звоните своему Алексею, я с ним хочу поговорить, – Саня вытащил «Макарова» из оттопыривающегося кармана.

Все просто, все слишком просто, так не бывает, снова анализировал он обстоятельства. Как безвольные куклы у Карабаса-Барабаса, дергаешь их за верёвочки, они не сопротивляются. Пьеро печален, Буратино улыбчив… Господи, о чем я…

– Э… Сань, что ты с этим гаремом делать будешь? – ухмыльнулся Серега.

– Оставлю вас тут за евнухов, а сам на свободу буду пробираться. Хватит болтать, мне нужен Алексей.

– На, – протянул трубу Вовик.

Рация поскрипела, голос Алексея прозвучал уверенно и спокойно:

– Да, слушаю.

– Это Александр. Ваши людишки оказались никчемными охранниками, мы их легко обезвредили. Что будем делать, торговаться, или потолкуем как нормальные люди?

– Смотря, что ты понимаешь под словом «нормальный». Мне кажется, ты рано радуешься успеху. Эта победа – лишь незначительный эпизод. При желании я через пятнадцать минут окружу избушку, и все будет по-старому. Забыл тебе сказать, что во время остановки ещё часть моих людей остановилась неподалеку.

– Ты блефуешь, верно?

– Может, и блефую. Мы предполагали, что ты попытаешься сделать этот ход.

– Кто такие «мы»?

– Э… Я пока не могу тебе этого сказать. Бесплатный совет – освободи моих людей, а сам можешь идти.

– Кто ещё может пойти со мной?

– Те же, что и раньше.

– Хорошо. Я вам поверю, вы нас перещёлкаете поодиночке.

– Ты меня насмешил. У нас нет такой цели. Поезд захвачен, тебя я оставил просто так, чтобы дамам не было скучно.

– Никак не могу взять в толк, вам нужен поезд или я?

– И то, и другое, и можно без хлеба.

– Кончайте этот идиотизм!

– Не буянь. Собирай свою команду, выходите по одному, ты замыкающий, чётко и без шума. Конец связи.

Саня посмотрел на Бориса.

– Похоже, наши приключения не кончились. Нам предлагают отсюда убираться в никуда.

– Может, все это блеф? – спросил Борис.

– Я уже ничего не понимаю. Вот эти двое спокойно дали себя связать, Алексей говорит, что их тут ещё много, и взять нашу «крепость» им ничего не стоит. А вы что скажете, верить вашему начальству?

– Дело твое. Только не делай глупостей. В хорошо продуманной партии игра идёт на нюансах. Важнее реакция противника, чем победа, если помните.

– Что-то умные нынче террористы пошли, не находите, Борис?

– Ага, начитанные. Может, их в университетах обучают, специально, чтоб с интеллигентными людьми могли находить общий язык? Познания просто глубочайшие, – комментировал Борис, развязывая руки Сереге и надевая ремень, – Не страшные они какие-то, как из детского кино. У вас там сценарий-то не подредактировали, в соответствии с новыми веяниями?

– Иронизируйте, голубчики, то ли ещё будет, – сплюнул Серега, потирая затёкшие руки.

– Однако пистолетики уж у нас останутся, не обессудьте. Волки бродят по лесу, да и вы чем хуже, – застегивая кобуру, процедил Саня, – Аня, буди Машку, и поехали.

– Счастливой дороги, помните, мы ведь хорошие, – улыбнулся Вовик.

– Ну, просто цирк. Зрителей только не хватает. Всё, Борис вперёд, потом Аня с Машей, я прикрываю. Кстати, ребятки, одолжите свои курточки, нам они нужнее, Аня, надевай на себя и на Машку.

– Смотри, когда будешь мемуары писать, как ты был ковбоем, не забудь, что это происходило почти на диком Севере, – вдогонку крикнул Серега.

Около полугода назад Реутов как бы случайно заглянул в иммунологическую лабораторию. Нацепив на усталое лицо любезную улыбку, он подошел к уткнувшейся в компьютер лаборантке.

– Светочка, ты, наверное, устала? Иди, отдохни, – Раутов похлопал её отеческим жестом по плечу.

– Можно, Геннадий Андреевич? – она откинула выбившуюся прядь и попыталась улыбнуться.

– Конечно, можно, ты только вот что мне скажи, я ведь дилетант. Прививки вы им ставите? А они чем-то заболеть могут?

Светочка стала предельно серьезной, как перед аттестационной комиссией:

– В принципе, сейчас мы разработали методику, уникальную в некотором роде, вакцины трёх типов. Первый тип – для стандартных детских болезней: коклюш, свинка, ветрянка, оспа, ну, сами знаете. Второй тип – пневмония, грипп, гепатиты. И третий – самый интересный. Совершенно неясно, какие микробы на них могут действовать. У нас-то это годами вырабатывается, а тут ведь все ускоряется. Как клетки будут вырабатывать антитела, тоже ускоренно? Никто не знает. Мой руководитель в качестве эксперимента предложил вводить разработанную им вакцину, позволяющую клетке самой определять степень риска и вырабатывать стратегию защиты.

– Это очень любопытно. Любопытно. Светочка, я хочу пригласить тебя завтра на ленч, если не возражаешь. А сегодня все-таки задержаться, я хочу понять технологию. Ты же понимаешь, я за них волнуюсь, ведь это дети мои.

– Я понимаю.

– Хотя моя область, конечно, иная. Я как художник – должен запечатлеть на их полотне памяти картину реального мира и их собственной истории жизни. На самом деде, это не так поэтично, как кажется. Нам удалось уловить, как меняются межнейронные связи при извлечении из памяти событий. Представляете, сколько событий хранится у человека в памяти, какая это база данных, и какая мощная СУБД должна этим всем управлять? А запись отдельных эпизодов в структуре РНК? Ну, что-то я углубился, так завтра в пять, дорогая?

Светочка была жилистой тридцатилетней «старой девой» с крупными зубами и волосами, по-старушечьи стянутыми в узелок. Реутов ей давно нравился, последнее время он начал часто заглядывать к ней в лабораторию, расспрашивать про работу, высокопарными фразами обсуждать свои разработки в отношении клонов. Она и сама уже привыкла к этим спящим пока куклам, которые за сутки проживали год своей жизни в специальных камерах. Её задачей было в точные часы-годы делать им прививки, отслеживать анализы, вести точные записи на компьютере. Работа была очень ответственной, сменялись каждые восемь часов, расслабляться можно было лишь в пятнадцатиминутные перерывы.