Галина Константинова - Поезд. Бремя танцора

Ленч затянулся до вечера. Он пригласил её в «Le Club», послушать классический джаз, заведение солидное, молодняк не трётся. Все было достаточно пристойно, пили совсем немного, сухой мартини с лимоном, беседовали то о работе, то о политике, как-то легко и непринуждённо. Часто его рука задерживалась как бы невзначай на её руке, и она смущалась. Её карие глаза при этом заволакивались пеленой умиления, и она думала, что он мил и обходителен, неизменно галантен. Взяли такси и поднялись к ней в квартиру. У неё побаливала голова, Реутов предложил прилечь на диван и расслабиться. Приглушил свет.

– Надеюсь, Вы не воспользуетесь моим опьянением?

– Ну что ты Светочка, как можно? И вообще, разве ты пьяна?

– Ну да… И безумно счастлива.

– Я вижу только женщину, так сказать, под изящно-лёгким налётом опьяняющих напитков…

– Нет, нет, я пьяная, – непринужденно засмеялась Светочка, укладываясь на диван.

– Слушай меня, дорогая, и все будет отлично.

– О, я готова Вас слушать бесконечно, – закрывая глаза, с блуждающей улыбкой на губах ответила она.

– Замечательно. Ты абсолютно спокойна, твоя рука становится тяжелой, тёплой… Голова ясная, спокойная… Все кажется далеким, уплывает картина мира, луна, озаряющая эту комнату, только она высвечивает нужные предметы, все далеко, только ты и луна… Я начинаю обратный отсчёт – десять, девять…

Светочка закрыла глаза, тело сладко парило в невесомости, убаюкивающая музыка голоса, отчётливо яркие вспышки метафор, ей показалось, что она слышит шум прибоя…

– Итак, ты сделаешь то, что я тебе скажу. Клонам под номерами восемь и десять ты не введешь второй и третий тип сыворотки. Но в компьютер запишешь, что ты их ввела. О нашей сегодняшней встрече ты будешь вспоминать как о встрече случайной, все разговоры, которые у нас были последнее время, ты также забудешь, в твоей памяти останется только легкий флирт и обычное кокетство. Начиная прямой отсчёт, на счет десять просыпаешься и забываешь о том, что это тебе говорил я. …Десять.

Светочка открыла глаза.

– Что это было?

– Это моя методика снятия головной боли, дорогая. Практически самовнушение, с моим маленьким участием. Тебе лучше?

– Да, спасибо. Вы уже уходите?

– Да, милочка, мне пора. Увидимся.

– А …Вы…ты не останешься?

– Дорогая, я ведь женат.

– Ты можешь позвонить, ты ведь сутками торчишь в лаборатории.

– Помнится, кто-то за ужином говорил, что принципиально не оставляет никого ночевать в своей квартире. Помнишь?

– Гена, я шутила. Вернее, принципы для того и существуют, чтобы их нарушать.

Что ж, придётся смириться, почти безучастно подумал Реутов. С другой стороны, сам, старый дурак, виноват. Будто не видел, чего она ждёт. Конечно, приёмчик с головной болью был мне на руку, хоть здесь всё прошло без запинки. Вот ведь как, втягиваешься в игру, начатую ради своих интересов, и незаметно начинаешь подыгрывать партнёрше в её игре. И как всё логично, просто до омерзения логично. Не хватает букета цветов и утреннего кофе в постель. И как я потом с ней распутываться буду, просто не представляю.

– Гена, я тебе хоть немного нравлюсь?

Ну вот, ещё эти бабские штучки – нравлюсь, не нравлюсь. Словесная шелуха.

– В общем, да.

– А в частностях? Иди ко мне.

– Мне нужно позвонить, я сейчас…

Возникла мысль – бежать. Но ведь тебя сюда никто не тянул, и даже не приманивал. Лицемер… Сейчас придется быть лицемером. Женская психология, любовь ушами. Изображать престарелого Ромео, а оно надо. Бытовые поговорки типа «сделал дело, гуляй смело» и тому подобные лезли в голову. Женщины сами вынуждают к лицемерию. Почему нельзя молча согласиться с тем, что твое тело возжелали не потому, что сильно увлеклись, а просто так, под влиянием минуты. И ни к чему эти нудные разборы истинных чувств. Если, конечно, не хочешь услышать правды. Только правду сказать может не каждый. И, самое главное, не желает эту правду озвучить. Эх…

Серега растянулся на диванчике и с удовольствием закурил.

– Ну, вот и отработали, Вовка, слава тебе Господи.

– И не говори. Сейчас пусть как хотят, наше дело – сторона. А вообще спектакль довольно примитивный, не находишь.

– Это тебе не Гамлета играть, дружище. Зато навар неплохой. Алексей, кажется, вполне доволен. А большего нам знать и не положено. Сейчас массовка выспится, и будем двигать обратно. Да не грузись, по-моему, всё нормально. Мы ведь не наёмники какие, чтобы муки совести испытывать.

– Давай по маленькой, за удачу. Она нам ещё пригодится.

– Давай-давай…

Куда идти, думал Саня, вглядываясь в светлеющее фиолетовое небо. Бежать в чёрную тишину неизвестного леса. А дальше? Глаза слипались. Они передвигались по едва вытоптанной тропке, все время оглядываясь назад. Нет, погони не было. Странно, что они их так спокойно отпустили. Упасть в сугроб и заснуть. Или повернуть назад. Уже полчаса они идут неизвестно куда. Хотя, судя по следам от уехавшего фургона, в направлении станции.

– Александр, я не вмешивался в Ваши дела… Но куда мы идем?

– А я знаю?

– Должен быть у Вас хоть какой-то план действий.

–

План из одного слова – выжить. А для этого экономить силы. Предлагаю остановиться, а Вы пойдете на разведку. Должно же что-то быть, куда ведёт эта дорога.

– Хорошо. Пойду я. Вы оставайтесь со своими. Наверное, так разумнее. Мой шаг быстрее, мне не привыкать. Но для начала наломаем веток, чтобы не сидеть на голом снегу. Берегите Машу.

– Хорошо, хорошо, давайте…

Сдаваться нельзя, нет, нельзя ни в коем случае. Отяжелевшие от снега ветки ломались плохо, прошло минут пятнадцать, пока они соорудили кучку. Борис ушел, не оглядываясь.

– Ну что, девчонки, не кисните, – пытался приободрить их он, – Скоро утро, все будет хорошо. Чёрт, утешать-то я не умею.

– Саша, не напрягайся так, помолчим. Давай Машку с двух сторон прикроем, – и вдруг закашлялась прерывистым кашлем, – Ничего, простыла, наверное.

– Анька, нельзя! – он схватил её застывшие руки и пытался согреть дыханием, – ну, потерпи ещё чуть-чуть…

Тут стала хныкать Машка. Аня снова закашлялась.

– У тебя температура! Где этот чёртов Борис, – он взглянул на часы. Семь утра. И вдруг увидел измождённую фигуру Бориса.

– Ребята, я шел по дороге полчаса, нет ничего подходящего. Эх, в темноте всё равно было ничего не разглядеть. Что случилось?

– Кажется, Аня заболела. Надо что-то делать.

– Предлагаю возвращаться назад, в избушку. Кто бы это ни был, там есть лекарства, тёпло.

– Вы все ещё верите в милосердие, доктор?

– Если бы я в него не верил, я бы не работал врачом. Помогайте Маше, а я помогу Вашей жене. Мне не привыкать.

– Вы силы-то где черпаете, поделитесь?