Надежда Севостьянова - Куда сбежали луговые собачки?

– Скажи, ты думаешь, это реально, то, что он задумал. По-моему, это какой-то розыгрыш. И разыгрывает он именно меня, не хочется чувствовать себя идиотом.

– Да нет, просто ему всё обрыдло.

– Слушай, может ему сходить к психиатру?

– Ты чё, он нормальнее нас с тобой. Ты имел в виду психоаналитика? А вот это мысль. Он поможет ему сформулировать принципы задуманного. И потом, с чего-то надо начать.

* * * * *

Мне пришлось долго шарить в Интернете, чтобы найти подходящего психоаналитика, он должен быть не понтовый, с опытом, не зажравшийся.

Зацепила меня одна тётка, лет сорока пяти, внешность типа «Рина Зелёная». А главное, я обалдел, когда увидел, что зовут её Августа Гильзовна Шмарк. Я попытался вычислить имя её папы, перебрал вариантов десять, ни один не вытанцовывался. Плюнул, ну Гильзовна, так Гильзовна.

Кабинет Августы Шмарк был арендован на час, то есть доход у неё жиденький, раз не может снять офис. В помещении, как полагается, стояла кушетка, ещё там было кресло и стул, даже стола не было.

Уговорить Риналя удалось только после того, как он узнал, что Луша одобрила это мероприятие. Зайдя в кабинет, мы увидели довольно милое создание со светлоголубыми глазами, с пушистыми слегка вьющимися золотистыми волосами, уложенными в пучок. И голосок у неё оказался таким же нежным, слабеньким, как и весь её облик.

– Кто же из вас пациент? – Она переводила взгляд с Риналя на меня, пытаясь угадать человека с психологической проблемой. Но мы оба воплощали пример двух здоровых во всех отношениях мужиков. Я увидел недоумение на лице психини.

– Он, – сказали мы одновременно, указав друг на друга пальцем.

Недоумение на её лице усилилось, кажется, она начала принимать нас за парочку голубых и боялась, что сейчас мы устроим у неё в кабинете истеричную разборку двух гомиков, запутавшихся в своих сексуальных проблемах.

– Всё в порядке, успокойтесь. Пациент – господин Ахметов, а я его телохранитель.

– А вы не могли бы подождать за дверью? – вопрос был обращён ко мне.

– Нет, по инструкции я не имею права покидать клиента даже на минуту.

– Ну что ж, оставайтесь, раз так, – смирилась Августа. – Как ваше имя и отчество, господин Ахметов?

– Риналь Мегвинетухуцесович.

Августа Гильзовна поняла, что ей это ни за что не выговорить, попросила разрешения обращаться к нему: «Господин Ахметов».

Я-то навострился произносить отчество Риналя, но мне для этого понадобилась уйма времени.

– Итак, господин Ахметов, я подозреваю, что у вас возникли психологические или другого рода проблемы. Может быть, что-то вышло из-под контроля?

– Да, именно, вернее, как раз, наоборот, в моей жизни присутствует тотальный контроль и контролирую всё как раз я сам. Это просто кошмар, столько всего надо держать в поле зрения: бизнес, деньги, людей и всё такое прочее.

Риналь, кажется, хотел развлечься.

– И вот я решил избавиться от всего этого. Я так больше не могу.

– И что же вам мешает? Ведь это так просто. Отдайте другим все ваши деньги и живите налегке спокойно, в чём проблема? Сколько денег нужно раздать? Пять миллионов, десять, пятнадцать…?

– Пятнадцать…

– Ну вот и всего-то.

– … миллиардов… евро.

Августа Гильзовна застыла, прямо остолбенела, видимо, переваривала сумму, переварить не смогла и со всеми своими гильзами шмаркнулась на пол.

Честно говоря, такой реакции мы не ожидали, хотя должны были. Конечно мы не думали, что она «двинула кони», но всё-таки заволновались. На подоконнике стоял кувшин с водой и стакан, я налил воды в стакан и побрызгал ей в лицо. Она захлопала ресницами. Мы вдвоём с Риналем подняли её на руки и усадили в кресло. Августа заплакала и стала повторять как заведённая: «Зачем, зачем, ну зачем?»

– Что «зачем»? – спросили мы хором.

– Зачем они меня мучают?

– Кто они? – опять мы хором.

– Луговые собачки.

Мы с Риналем переглянулись.

– Видишь, что ты наделал, я говорил, что это плохая идея, – Риналь был растерян.

– Думаешь, она сошла с ума?

– А ты как думаешь?

Тут Августа повернула голову в нашу сторону, взгляд её был вроде вполне осмысленным.

– Я в порядке, просто мои дети постоянно просят меня завести луговых собачек, мечта у них такая. Почему-то это сейчас всплыло.

– И в чём проблема, заведите.

– Да вы что, я не могу, у нас нет никаких условий для этого, мы живём вчетвером в двухкомнатной хрущёвке, какие собачки, о чём вы говорите?

Я не удержался, спросил: " Скажите, а как звали вашего папу?»

– Гильзерт.

– А почему вы – Гильзовна?

– Ошибка ЗАГСа.

– Я так и думал.

– Ну всё, сеанс окончен, я совершенно здоров, – Риналю начинал надоедать этот «цирк». Он сунул Августе «золотую» карту в верхний карман её довольно поношенного, но чистенького халатика.

– Ну и сколько на карте? – спросил я, когда мы вышли в коридор, оставив Августу Гильзовну Шмарк почти в прострации.

– Десять миллионов.

– Почему не пять и как же принцип?

– Это для луговых собачек, – сказал он, как отрезал. – Худик (так он называл меня), возьмёшь её под нашу опеку. Работать она вряд ли сможет, по-моему, у неё крыша поехала, отвезёшь её домой, выяснишь ситуацию дома: с детьми, с мужем, если есть, с собачками и остальным зверьём.

– Почему ты думаешь, что она не сможет работать? Это она тебя не переварила. Она здорова, насколько здоровы все психиатры с опытом. Она ещё не одну сотню нормальных психов вылечит.

– Тебе виднее, теперь – она твоя, отвечаешь за неё. И вообще, впредь работай так, чтобы больше никаких жертв.

Вернувшись в кабинет, я увидел Августу, готовую на выход, уже без халата, который висел на спинке стула, возле стула валялась «золотая» карта, выпавшая из кармана халата. «Вот россомаха! – выругался я про себя. – Нет, ей доверять карту нельзя, потеряет, как пить дать.»

– Доктор, можно я провожу Вас домой?

– Зачем? Я отлично доберусь сама.

– Мне так будет спокойнее, ведь Вам стало плохо, если Вы забыли.

– Ну… если у Вас есть время?

– Полно.

Я вызвал такси и через полчаса мы уже были на окраине города. Вокруг стояли сплошные хрущёвки, депрессивный район, особенно, в сравнении с районом «Москва-Сити», где жил Риналь – на семьдесят пятом этаже башни «Федерация» с панорамным остеклением в двухэтажной квартире с бассейном, зимним садом размером с небольшой парк. Я подумал: «Москва – город контрастов».

Поднявшись по обшарпанной лестнице на пятый этаж, мы подошли к не менее обшарпанной двери. Из-за двери слышались крики и звуки какой-то возни. Августа открыла дверь ключом и на нас выкатился мяч. Оказалось, что дома трое её детей, два мальчика – близнецы лет двенадцати, и девочка помладше, играли в футбол. Увидев мать, вся эта орава принялась канючить: «Мам, мам, ну где собачки? Ты же обещала.»