Юлия Знаменская - Вираж судьбы

"Все, это предел. Дебил, ну и черт с вами! Отмороженный, ну и пошло все к ядрене фене, останусь неучем и буду двор всю жизнь мести…" Так говорила соседка из второго подъезда, когда Мишка матери помогал снег сгребать и лед ломом долбить. Мама уже привыкла, а Мишке становилось горько, вся душа сжималась пружиной, хотелось гадость какую-нибудь сотворить, чтобы заткнулись злобные рты.

Если бы мама оказалась дома, она почувствовала бы недоброе на сердце Мишки, она бы отговорила, успокоила, утешила. Мама сильная и добрая. Она даже на отца зла не держала, когда ушел к другой. Плакала, болела долго, но простила. Если бы только мама оказалась дома…

Мишка решительно поднялся, вытер слезы и вышел во двор. Весеннее солнце полоснуло по глазам, словно лезвием. Мишка зажмурился, но все равно было больно. Сердце разрывалось от жгучей обиды. Взяв мамину метлу, он принялся яростно сгребать жидкую грязь с тротуара. Стиснув зубы, он мел двор, жесткие прутья громко скребли асфальт, возмущенно скрипели и хлюпали в мутной слякоти. "Посмотрим еще, кто дебил, погодите," – бормотал Мишка, "Посмотрим, кто неучем станет"…

Мишка смотрел на метлу и вдруг представил Тамару Игоревну верхом на ней, летящую в небе с развивающимися на ветру спутанными волосами, в зеленом костюме, сделанном из змей и крокодилов, с морщинами и бородавками на лице. Она летела и кричала страшным покриком: "На органы продам, дебииииииилыыыыыы…" Мишка расхохотался, поплевал через левое плечо и принялся чистить с удвоенным старанием.

Вечером пришла мама и нажарила вкусной картошки с луком.

– Как школа? – спросила она.

– Все окей, – ответил Мишка, – проходили сегодня мозг!

– По анатомии?

– Нет, по английскому…

– Странно как-то, нас по-другому учили.

После ужина мама достала из буфета печенье и налила чаю.

– Ты знаешь, Мишань, мне так неловко. Я сегодня утром в магазине поругалась с одним типом, обозвала его грубо, хотя он не виноват был. Просто так чего-то тошно стало за жизнь свою тяжелую, сорвалась вот на случайном человеке. А он взял и прощения у меня попросил. Да еще вежливо так! Я прямо обмерла. За что вы, спрашиваю, прощение-то просите?! А он мне и говорит, что всегда прощение просит у женщины, если та не права. И ты знаешь, весь мой мрак как рукой сняло. Я его даже поблагодарила.

Мама жевала печенье и смеялась. А Мишка чувствовал, как его жгучая обида растворяется в этом чае и в этом смехе.

На следующий день Мишка подошел к Тамаре Игоревне и попросил у нее прощения. Она ухмыльнулась и снисходительно спросила:

– За что же мне тебя прощать, Стрельников?

– За то, что назвали меня дебилом, – по-военному строго отчеканил Мишка.

И тут англичанка действительно начала превращаться из кикиморы в человека. Оттенок ее зеленого пиджака смягчился, потеплел, налился травяным отблеском, и сама Тамара Игоревна засияла улыбкой Василисы Прекрасной. Поправив аккуратную высокую прическу, вздохнув о чем-то своем потаенном, она произнесла:

– Это я сказала сгоряча, Миша, ты вполне способен хорошо учиться. Будем над этим работать. Мир?

– Мир, – ухмыльнулся Мишка, мысленно пожав руку вчерашнему маминому знакомому.

Решил однажды Санька за ум взяться – начать сознательную жизнь. Надоело за играми и телевизором время прожигать. Задумался – что ж полезного сделать? Порылся в холодильнике, отыскал яблоко и съел его. "Витамины укрепляют организм, значит, полезное дело", – подумал Санька. Немного повеселев, он сел на диван и прислушался. Непривычно, когда все выключено, мир как будто сузился, свернулся из целой вселенной в одну маленькую скучную комнату.

Взгляд упал на комод. В верхнем ящике лежали разные лекарства и градусник. Санька померил температуру в надежде на высокие показатели. Ведь, не могло такого быть, чтобы человек в здравом уме бросил "Старкрафт" на двадцатом уровне! Однако, градусник не оправдал надежд Саньки. Только и радовало – измерение температуры было делом полезным.

Санька побродил еще по квартире, посмотрел в окно, посчитал припаркованные во дворе машины. По мокрому тратуару медленно двигался бегун в красивых белых кроссовках. Санька подумал: "Сверху кажется, что медленно бежит, а на самом деле…" И осенила его идея – зарядку делать! Присел раз десять, отжался раза три, потом уселся в позу йога, прикрыл отяжелевшие веки, глубоко вздохнул. И вдруг побежали перед глазами Саньки зерги, поползли протосы, замигали смайлики. Забеспокоился Санька, сколько же там, наверное, сообщений в контакте, фотографий в ленте, новостей в сообществах. А он – отрезанный от мира узник четырех стен! Все там – а он тут, все онлайн – а он за бортом.

Надо было срочно придумать очень полезное дело, настолько полезное, чтобы не обидно было. Санька пропылесосил ковер, погрел чайник, вынес мусор, поколдовал над тетрадкой по алгебре. Но это все были мелочи. Настоящего дела, достойного победы над зергами, все не находилось.

Пришла с работы мама, обрадовалась, похвалила Саньку, заметив подвиги, на всякий случай потрогала его лоб и сказала: "Ну вот, сынок, сегодня ты молодец, честно заработал сюрприз!" И достала из сумочки диск с новой компьютерной стрелялкой. Санька тяжело вздохнул, грустно улыбнулся и обнял маму. "Придется отложить сознательную жизнь недели на три", – подумал Санька, распаковывая "сюрприз"…

В детстве я часто была дома одна. Так сложилось – ни сестер, ни братьев, родители до шести на работе. Многие мои подружки обожали гулять. Сидение дома им было хуже замка Иф. А я наоборот – ощущала свободу в тишине и уединении. Однако, это единственное противоречие между мной и остальными нисколько не нарушало хрупкой целостности дружбы.

Однажды ко мне пришла подружка Лена. Мы поболтали о школьных новостях, обсудили вчерашние приключения на уроке труда, и тут нам захотелось чего-нибудь вкусненького. А на дворе стоял аж 1989 год. Продукты выдавали хоть и не по талонам, но ассортимент в кондитерских и иже с ними отделах хромал на обе. Я порылась в запасах и нашла пакет с сухарями. Тогда продавали очень вкусные сухари – поджаристые, золотисто-коричневые, с изюмом! Мы с Леной настроились пировать. И тут я вспомнила один рецепт, с помощью которого можно превратить пакет сухарей в целую тарелку пирожных! Лена поддержала идею, тем более, она никогда не пробовала таких пирожных.

Мы достали мясорубку и тщательно измельчили сухари в порошок. Грустно глянув на этот порошок, вытащив пальчиком из него изюминку, Лена вздохнула. Ее терзали сомнения насчет успешности нашего грандиозного плана. Ей стало жалко гарантированно вкусные сухари. А я без всяких сомнений растопила в ковшике пачку масла. (Какое тогда продавали сливочное масло! Это ж было масло!) Мы смешали в миске ингредиенты, в конце добавили какао из красивой изумрудно-зеленой пачки и принялись тщательно перемешивать – долго и нудно. Лена совсем раскапризничалась, она устала и проголодалась. Чтобы хоть немного взбодрить ее, я взяла столовую ложку и предложила попробовать будущие пирожные. Нам оставался всего лишь последний шаг – из полученной сладкой массы налепить много шариков и извалять их как следует в какао. Но терпение Лены кончилось раньше времени. Она отобрала мою ложку и попробовала на кончике капельку теста. Закрыв глаза от удовольствия, запрокинув назад голову, Ленка замычала и тут же зачерпнула полную ложку. Я тоже почувствовала, как под ребрами у меня заболело от зависти, взяла еще одну ложку и тоже продегустировала будущие пирожные.