Александра Азанова - Были одной жизни, или Моя Атлантида

Снега почти уж не было, но песчаная почва была тверда, ноги не проваливались в песок, как летом. Мы шли, весело переговариваясь. Дойдя до зарослей ивняка, мы были потрясены досель ещё невиданной красотой расцветшей ивы! Заросли утонули в золоте! Листочков ещё не было, а веточки усеяны крупными золотыми бомбошками. Целое море золота, насколько видит глаз! Мы вошли в заросли, стали срывать тонкие длинные прутики, вдыхали аромат, сосали, как конфеты, сладкие гроздья. Мы увлеклись, бродя в зарослях, ломая веточки, выбирая самые красивые.

Спохватившись, наконец, что уже поздно, пошли в обратный путь. Выйдя из зарослей, мы не узнали ландшафта, по которому пришли: мы оказались на острове, кругом – вода!

Вода заливала сушу прямо на глазах! Мы бегом побежали к подъёму с низины на сользавод. Добежав почти до подъёма тропы, мы в ужасе обнаружили, что там бурлит быстрый поток воды. Суши нам осталось совсем ничего! А вода всё прибывает и прибывает! Мы смотрим на заводские дорожки, в рабочее время тут всегда кто-то ходит, а сейчас нет никого, все ушли по домам. Мы перепуганные стояли и не хотели верить, что погибаем! Кричать было бесполезно, и мы тихо обе заплакали.

Но вот наверху, там, где была папина мастерская, появилась мужская фигура с двумя длинными жердями в руках. Человек приближался, мы узнали моего папу! Вот он спустился, подошёл к воде, вошёл в воду в своих худеньких сапожках, осторожно ступая по скользкому ледяному дну, борясь с потоком, опираясь на жерди. Вода доходила ему до колен. Вот уж он подсадил на спину Надю, понёс её на тот берег и идёт за мной, а я знаю, что он после болезни. Я крепко ухватилась за папины плечи. Он перенёс меня через бурный, ледяной поток воды. Опустил меня на землю, и только тогда сказал, что давно уже ждёт нас. Несколько раз уходил и вновь приходил. Если бы не знал, что мы пошли сюда, ушёл бы домой! Он специально приготовил две прочные жерди, заострил концы и вбил в каждую по гвоздю, чтобы прочно втыкалась в лёд. Издали он увидел нас с нашими ношами и испугался за нас. Охапки цветущей вербы мы, конечно, побросали в испуге.

Испуг с подружкой мы перенесли сильный, долго не могли прийти в себя. Я запомнила на всю жизнь, как уменьшался клочок земли на глазах, как бурно хлесталась вода, угрожая нам.

Что было бы с двумя маленькими, глупенькими козочками, если бы мой милый, добрый папа не дождался нас?

На землю опустился весенний вечер, было почти темно.

Во времена моего детства рыбе в Каме жилось вольготно. Было её – ловить не переловить! Вода прозрачная, пароходы почти не ходили, разве что буксир протянет плот, и опять вода спокойна, тиха. И ловили рыбу все, кто умел и кто хотел.

И папа мой увлекался рыбной ловлей. Лодку он смастерил сам. Пока она в стадии строительства находилась в нашем дворе, я не вылезала из неё – так она мне нравилась. Лодка получилась на славу! Папа её проконопатил, промазал смолой, собрал мужиков на помощь и лодку потащили на воду по деревянным подставкам. Я так радовалась, крутилась под ногами, мешалась, мне делали замечания, но я считала, что без меня никак не обойтись, ведь за всем нужно уследить! Ещё что-нибудь не так сделают!

Вот лодка на воде и я в ней! Но папа велел мне сойти на берег, взрослые её поведение будут проверять на плаву. Нехотя ушла. Дождавшись возвращения папы, узнала, что лодка наша всем очень понравилась, не вертлявая, хорошо держится на воде, легка и удобна. Папа на ней ездил за брёвнами на Каму во время разлива весной. А так же и на рыбную ловлю. В посёлке почти у каждого жителя была лодка, а у кого не было, о них говорили: у него и лодки-то нет!» Это как сейчас про не имеющих автомашину говорят: «Не дотянули!».

Посёлок наш каждой весной заливался камскими водами, оставалась сухой наша улица, но и то иную весну затоплялась. Но сухим всегда оставался центр, где была церковь, бывшая двухэтажная тюрьма, потом переделана на школу-семилетку и магазины. Вот в эту пору без лодки в магазин не попадёшь! Ребятня занималась перевозом за плату. Такса была десять копеек. Когда я подросла, тоже перевозила желающих с берега на берег за денежку. Я приставала к папе с просьбой взять меня на рыбалку, он редко в чём мне отказывал, и однажды сказал, что поедем с ним ближе к ночи ловить рыбу. Я не могла дождаться назначенного часа. Вот уж и вечер клонится к закату, и закат погас. Пора, сказал папа, собирайся! А мне собирать нечего, я вся готова! Взяли необходимое: удочки, сачок, дождевых червей, запаренную овсяную крупу. Вот уж мы в лодке, папа сел за вёсла, я на скамейку, приколоченную на корме лодки. На небе месяц, звёзды отражаются в воде. Ритмично, не спеша, плюхаются вёсла в воду, поднимаются из воды, с них струится вода, блестя золотом от звёзд и луны. Я не различаю, где небо, где вода – всё слилось!

Вот уж мы и на Каме! Кругом тишина, только несколько лодок вдали друг от друга таких же любителей рыбной ловли. Папа достал рыболовные принадлежности, нацепил на удочку червяка и дал её мне, велел следить за поплавком. Сам он стал ловить рыбу сачком, он опустил его в воду, лодка медленно, без вёсел, плыла вниз по течению. В сачок то и дело попадали рыбёшки. Больше всё колючие ерши. Папа бросал из сачка в ведро с водой, что стояло на дне лодки. Вдруг мой поплавок дёрнулся, я позвала папу. Он вытащил большую щуку, подведя под неё сачок, чтобы не сорвалась с крючка. Радости моей не было предела, я загорелась рыбацким азартом! Папа положил щуку на дно лодки, – в ведёрко с мелкими рыбками не посадил её – слишком крупная, сказал: «Килограмма полтора»; дал мне удачливую удочку и насадил опять червячка. Я за ней внимательно следила, даже сон меня не клонил, такой азарт – до дрожи! Вдруг я посмотрела на мою щуку, что билась, сгибаясь-разгибаясь, подскакивая от пола лодки, рот её то и дело широко раскрывался, я заинтересовалась, не понимая, что она задыхается, прощается с жизнью. Мне было семь лет, и я многого тогда не знала. Я отложила удочку, встала на колени возле щуки и смотрела на её движения. И, сама не знаю – почему, засунула ей в рот свой указательный палец правой руки! Она захлопнула пасть, вонзя двойной ряд острых зубов в мой глупый палец! А зубы её, ведь я видела, с уклоном внутрь, что попадёт на них, уж не упустит! Я кричу от боли, перепугала папу, мой рёв эхом носится по воде, даже соседние рыбаки встрепенулись, смотрят в нашу сторону, а я ору, не могу вытащить палец из щучьей пасти. Наконец папа понял, в чём дело, бросил сачок на дно лодки, наклонился ко мне. Понял, что просто так палец не освободить, взял нож и разрезал щуке челюсти. Кое-как сняли палец со щучьих зубов, он весь в ранах, кровь так и течёт, я всё не могу успокоиться, мне и больно, и страшно, мне казалось, что щука меня всю заглотит, хотя я много её больше! Папа велел опустить палец в воду. Холодная вода несколько успокоила боль, но рыбалка уже пропала, папа повернул лодку носом в домашнюю сторону и мы поплыли в обратный путь.