Алена Витренко - Забытое чувство

– Ты же помнишь, Петя, небольшой кусочек. Сахар, Петя, сахар. Следи.

В это момент Алина подумала про большую силу любви отца – как он может не есть торт, только потому, что Тома не советует, ведь проблем со здоровьем у него нет, да и раньше он насыпал в чай по три ложки сахара с верхом, еще и заедал чем-то сладеньким в неограниченных количествах.

Сказать о том, что отец действительно начал внимательно относиться к своему здоровью, она еще не могла, некоторыми своими действиями Петя выдавал себя, когда они с Алиной были наедине – все тот же сахар в чай, в количестве трех ложек, все тоже что-нибудь сладенькое к чаю. Нет, сейчас это было только уважение и любовь к Томе – ограничение своих желаний ради ее радости.

Разговор за столом плавно перетекал от темы работы к теме отдыха, планам на лето, все потихоньку начинали задумываться про отпуск.

– Ты заешь, Алиночка, а мы в этом году решили с Петей выбраться заграницу, хотим летом в Грузию полететь.– Тома немного смущалась, рассказывая про это, как бы извиняясь за свой выбор.

– Это же прекрасно. Конечно, летите, я думаю, вам понравится. – Алина была действительно очень рада за них.

– А давай с нами, сдашь свои дипломы и на море вместе? – отец сначала посмотрел на Алину, потом на Тому. Алина знала, что Тома не будет против, по крайней мере, ей ничего не скажет. Но она прекрасно понимала, что отдых им нужно провести вдвоем, тем более что за границей последний раз отец был еще, когда они все вместе с мамой летали в Турцию. Поэтому, она предпочла вежливо отказаться, ссылаясь на большое количество работы и нехватку времени.

– Да и сама я хочу куда-нибудь поехать, может быть, с подружками соберемся. – Тут она откровенно соврала. Подружек было у нее не много, действительно таких, с которыми можно было бы собраться и уехать на отдых. Самая лучшая полгода назад вышла замуж и уехала с мужем в другой город. Две одноклассницы, с которыми они до сих пор дружили, учились в разных вузах, и сейчас у всех была горячая пора окончания учебы. Все чаще общение проходило по телефону или на дни рождения кого-нибудь из них.

Были знакомые в университете и на работе, но активной дружбы у них не складывалось, просто достаточно приятельские отношения, ни более, ни менее того.

Не то, чтобы Алина была закрытым человеком, скорее напротив, она с радостью общалась с новыми людьми, поддерживала их в разговоре, с пониманием относилась к чужим вопросам и проблемам, но сама редко делилась тем, что у нее на душе. Она старалась скрывать свой внутренний мир, считала, что это только ее территория и что другим там не место, что у других своих проблем хватает и что им попросту будет неинтересна ее жизнь. Она могла открыться только самым близким людям, а таких было не много. Знакомые часто пользовались тем, что Алина больше слушала, чем говорила сама, хотя именно так в детстве ее и учили – « хороший собеседник больше слушает, чем говорит сам», но часто она чувствовала себя чрезмерно наполненной чужими заботами – другим, высказавшись, становилось легче, а на нее, наоборот давил мешок чужих проблем. Алина все близко принимала к сердцу и каждую неудачу своих знакомых, а особенно друзей воспринимала, как свою личную. Понимая это, она старалась редко заводить новые знакомства сама, поддерживала только те, что уже каким-то образом сложились ранее. Да и сейчас, действительно особенно не было времени на встречи и прогулки, на походы по кафе и дискотекам, хотя и ранее Алина не особенно любила танцы среди незнакомых людей, но вот встречи, которые периодически случались у кого-то из знакомых дома, ей нравились.

Но что происходило у нее на душе, она предпочла папе и Томе не рассказывать, чтобы не портить им такой сладкий романтический период. Тем более, если они собрались в путешествие, чтобы ничего себе не придумали и не перенесли поездку, так как для отца, Алина все равно оставалась на самом первом месте, и она это прекрасно знала.

Алина не стала вдаваться в подробности относительно своего отпуска, ограничившись стандартной фразой «пока не знаю, время покажет». Но с того самого момента, как она встретилась с первой Жанной и, ради купальников пошла в «Вектор», ее не покидала мысль, про якобы знакомую Жанны, которая, как оказалось, живет недалеко от ее дома, разговаривает то ли по-польски, то ли по-болгарски. Еще тогда Алина вспомнила про похожую знакомую своего отца, которая тоже плохо говорила по русски.

Она решила для себя прояснить эту историю, может у них есть связь, или это просто совпадение. Без особого вступления Алина спросила,

– Папа, а помнишь, ты мне как-то рассказывал про свою знакомую бабульку, которая плохо говорила на русском, у нее был акцент то ли польский, то ли болгарский.

Отец поднял брови и вопросительно посмотрел на Алину.

– Бабульку? – честно говоря, нет.

– Ну как же, – не могла поверить Алина, ты часто про нее рассказывал, ты еще ездил к ней, она жила в доме, оббитом такой штукой, которой крыши покрывают, черной, не помню, как она называется…

– А штука, корой крыши покрывают, – отец засмеялся, – рубероид.

– Ну да, наверно.

– Подожди, ты про бабу Марфу? Была такая, жила в домике, точно стены дома были покрыты рубероидом, крыша из шифера. Крошечный домик такой. Вокруг уже, помню, начали строить многоэтажки на том месте, а раньше там был везде частный сектор, так все ей предлагали переехать, квартиру предлагали по-больше, чем ее домишка, а она ни в какую, говорила, « тут я родилася, тут я и помруся», так никуда и ни съехала, дожила в своем доме. Помню, ходили к ней все застройщики, уговаривали, – отец хотел и дальше продолжить историю выселения бабульки, но Алина его прервала, собственно, все было понятно, что так она и дожила свой век в своем домике, никуда не выехав.

– А давно это было? – Спросила она.

– Так уже давненько. Лет пять, как нет ее вроде бы. Я после того… – он многозначительно замолчал, как бы набираясь сил, сказал, – после мамы и не ходил к ней.

– А зачем ты к ней ходил?

– Говорили, что знахарка она хорошая. Говорили, многим помогает. Я сначала не верил, но потом, когда это случилось, – он опять замолчал, выдохнул, – уже не знали к кому обратиться, пошел просить помощи. А так на работе многие, знаю, ходили, то сглаз выводили, то от запоя лечила, то так бородавки, хорошая была бабулька, многим помогала. А нам сказала, что не сможет. Поздно. Только крепиться сказала. – Он замолчал. Алина тоже молчала. Как бы отец не крепился, как бы он не выглядел более спокойным, но эти воспоминания еще резали сердце. Тома понимала, что нужно некоторое время помолчать, что это их воспоминание, их боль, с ней нужно пожить, но затягивать паузу не стала.