Евгений Шимин - Соперники. Любовно-производственный роман

А еще в Камневе гнали очень злой самогон, в который, по рассказам, подмешивали настой табака-самосада. За это кошмарное зелье солдаты расплачивались обмундированием со своего плеча. Нередко, упившись вдрабадан, воины не могли стоять на ногах, за ними приходилось отправлять полковую лошадь по кличке Мустанг. Это была старая кляча, которую держали в полку лишь благодаря прихоти заместителя командира по тылу подполковника Зуева. Поговаривали, что он начинал службу в кавалерийском полку и с тех пор хранил любовь к лошадям. Занять Мустанга было нечем, разве что увозить из Камнева перепившихся солдат.

Андрей в увольнение не ходил, но в селе один раз побывать пришлось. Ему, начальнику караула, Зуев приказал запрячь Мустанга и доставить из Камнева двух перепившихся солдат первого года службы. Сыны Востока не привыкли к убойной силе здешнего самогона и отрубились. Пришлось Андрею укладывать их поперек телеги и доставить в санчасть. Откачав, двух бедолаг (за грубое нарушение воинской дисциплины) отправили на полковую гауптвахту.

А Андрея вызвал к себе заместитель командира полка по политической части майор Лунин. Предложил выступить на полковом собрании в клубе с осуждением поведения солдат в увольнении.

– Это поведение несовместимо с высоким званием военнослужащего Советской Армии, – с пафосом заявил замполит. Он вообще любил пафосные речи. Без конца разглагольствовал о высоком моральном облике офицерского состава, требовал от солдат брать пример со своих начальников.

Андрей от выступления на полковом собрании уклонился:

– Что я скажу? В селе Камнево для увольняемых нет никаких развлечений: ни кино, ни музеев, ни театра. Условия такие…

– Ошибся я в вас, Панкратов. Не принципиальный вы человек. Хотел рекомендовать вас в партию – теперь воздержусь.

– Не созрел я еще для партии, – согласился Андрей.

А майор Лунин вскоре сам погорел и, что самое смешное, из-за морального облика. Возвращался от любовницы в крепком подпитии, его остановил патруль. Майор вступил в пререкания. Его задержали. Делу дали ход. Лунина перевели в другую часть с понижением в должности.

Перед отъездом он решил попрощаться с личным составом полка на утреннем разводе.

– До свидания, товарищи!

В ответ – молчание. Майор повторил – опять молчание. Видимо, Лунин изрядно всем надоел. Не выдержав явной обструкции, бывший замполит скрылся в штабе. Неловкую ситуацию разрядил командир части полковник Сулимов:

– Командирам подразделений приказываю обучить личный состав этому строевому приему – прощанию с отбывающим офицером.

А увольнительные вскоре отменили. И не жертвы потребления самогона стали тому причиной. Полку предстоял выезд на полигон. Отобранные расчеты командиры подразделений гоняли на тренировки днем и ночью.

В конце августа поступила команда к отправке. В кузовах «УРАЛов» разместили и личный состав, и увозимое имущество. Колонна под покровом ночи двинулась в Москву. На рассвете прибыли на Павелецкий вокзал, где уже поджидал состав из зеленого штабного и грузовых вагонов. После погрузки состав взял курс на юг.

У Андрея Панкратова в этой поездке была особая миссия. Еще в конце зимы в полк стала прибывать новая техника – зенитно-ракетные комплексы С-75. Это были подвижные комплексы, отличавшиеся маневренностью благодаря способности быстро менять стартовую позицию. Ракеты стартовали с тех же «УРАЛов». Двухтонная махина достигала дальности в 30 километров и могла поражать летящие цели на большой высоте. Костяк новой батареи сформировали из сержантов-старослужащих. Обучать их приехал сержант Колесник, недавно вернувшийся из Вьетнама, где С-75 хорошо показали себя в отражении ударов американской авиации. В число избранных попал и Панкратов. К весне обучение закончилось, и уже обучавшиеся стали готовить расчеты из числа прибывших призывников. Все лето прошло в бесконечных тренировках. По их результатам на полигон отобрали расчет Панкратова.

Стрельбы по движущимся воздушным целям проходили на полигоне Капустин Яр. Несмотря на наступившую осень, стоял невыносимый зной, нестерпимо жарко было даже в подземном бункере… Полк отстрелялся на хорошую оценку, поразив ракетами все цели. А расчет Андрея провел стрельбы на «отлично». Панкратов по прибытии в полк стал носить значок классного специалиста с цифрой «1». И впервые за службу получил краткосрочный отпуск с выездом на родину.

Путь был недальний. Автобусом до подмосковного города, потом – на электричке до столицы, оттуда – на электричке же – до областного центра, вновь – на автобус, не доезжая десяти километров до Славска – пять километров пешком до Кострова. Утром отбыл из части, а поздним вечером уже подходил к родному дому.

О своем приезде Андрей не предупредил, нагрянул неожиданно. Перед изумленными родителями предстал бравый воин в зеленом мундире со стоячим воротником, в галифе и яловых сапогах (их лишь недавно ввели для парадной формы). И другие атрибуты парадной формы налицо: на черных петлицах золотится эмблема – скрещенные жерла пушек, на черных же погонах – широкая золотистая лычка старшего сержанта, на груди – знаки классного специалиста и отличника боевой и политической подготовки. Материнские слезы, восторженные глаза отца… Расспросы, расспросы…

От ужина Андрей отказался. Сорвался, убежал. Родители понимающе вздохнули. А Андрей помчался к дому Анюты. Громко застучал в дверь. Открыла она. В легком платьице, не причесанная. Видимо, ко сну готовилась. Увидела, остолбенела от неожиданности, потом бросилась на шею, стала покрывать лицо поцелуями.

Андрей накинул на плечи девушки свой парадный мундир, и они пошли гулять по засыпающему селу. Было уже темно, лишь на площади перед сельсоветом горел одинокий фонарь. Стояла вторая половина сентября, но по-летнему теплая. Пошли на берег Тихой, уселись возле бани на скамеечку. Целовались, вполголоса разговаривали. Анюта рассказывала сельские новости. Колхоза не стало, вместо него теперь совхоз «Костровский», отец Виталия в нем директором. Виталия в селе нет, он с институтскими однокурсниками поехал на картошку в отдаленный район. Сама Анюта преподает в младших классах, поступила в пединститут на заочное отделение.

Не расставались почти до рассвета. Проводив девушку, Андрей пошел отсыпаться. Разбудила мать:

– Вставай, сынок, скоро гости придут.

– Какие гости?

– Уже всё село знает, что ты прибыл на побывку. Хотят на тебя полюбоваться.

Стол накрыли в летней половине избы. Пришли соседи, одноклассники – из тех, кто остался в селе. Волосовых среди гостей не оказалось (как же – местная знать). За большим столом не осталось свободного места. Пили, закусывали домашней снедью, хвалили Андрея за службу, за заслуги. Он хотел одеться в гражданку, но мать настояла, чтобы был при параде. Гордилась сыном.