В. Тао - ЗвездА БеzумиЯ

Дизайнер обложки Виктор Тао

Фотограф Дмитрий Хрусталев-Григорьев

© В. Тао, 2020

© Виктор Тао, дизайн обложки, 2020

© Дмитрий Хрусталев-Григорьев, фотографии, 2020

ISBN 978-5-4474-6189-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Из рая, с любовью…

Компьютеры жгут образы, память.

Переулки печали тянули дни – солнце отдыхало

на крышах, спинах. Можно зажигать спички о воздух,

не бояться ошибок

Ангелам вставило в электронной пыли:

Россия с алмазами в небесах. Парили, тестировали

свои программы – всегда в онлайне, или сошли

с ума… записаны в базах бессмертия

«в день, когда музыка умерла…»

…слепни садились на плечи, сияли

дни изнеженными порталами – под сдвоенным

трипом, под сдвоенным небом – «джайлау» лениво

шептали травы, повсюду зеро: кончаем в эту бездну…

Синева и накатывающее безмолвие.

Пляжное солнце иезуитски красивое

сервера пожирают будущее,

лайнеры разламываются в полете нежным пламенем

Модильяни… благоухает время, космос… звезды

пахнут спайсом – у всех разные даты рождения,

но одна дата смерти: 00.00.00… тут забудешь Сына

Божьего и Отца. И ты бы тоже не захотела

Море: в комнатах – полдень

…сквозняк колыхал занавеску: ветер неповторимый…

не мог проснуться, сгорая от счастья! …смотрел сквозь

прицел: сквозь грозу прорываются миражи

и катаются кошки в пыли

1

Аромат крови, аромат свободы —

ангелы под колесами в зубах у счастья: послали гонца

на край света, на хуй – никто не спал на районе. Улицы

затянутые камуфляжем, гарью… Осень безмолвна как

заря ислама. По ночам полы блестели как прибой —

Мария Целеста в пучине сна

Родина покрытая славой. Цифровой Бог

на волнах электроники: в центре Зверя Звезда сияла.

Жертвы учились говорить по-русски.

Был бы в сознании, прочитал бы молитву.

Взял бы сани на ледяную гору.

2

Кактусы сохли на окнах. Пассажиры на остановках.

Топ-модели красили губы, выходили на подиум —

стрелялись… последний кутюрье которому отдаешь

свое тело. Жизнь – будешь ее вечным солдатом…

лишние на этой вечеринке: ты ищешь того же что

и я – забвения… пузырьки страха перекатываются под

кожей, пьянят… брошенный окурок – время сгорает

невидимой паутиной:

ты свободна

ночь холодна

Лето – хочется называть ее по имени.

Будешь ли ты летать с ней!

Море, штиль, пляж – мы одни в этом воздухе неудач.

Ржавые баржи покачиваются, испаряя соль…

Новое утро раздето. Распято солнечными сапогами.

Соль на языке, в золоте: механика кипарисов борется

с ней…

– Камилла, вставай! – слой прически напоминает

подсознание парка, сияющий котел юности …дверь:

свисающий полог как сияющая молитва! Как монолог.

Орфей спасся, притворившись безумным! став

семенем

…звенящий зной. Пустынное море как время…

позади гаражей автострада льется изумленными

глазами: кожа покрывается металликом событий

…магия подсолнуха, компьютерный слой реки вяло

текущей сквозь город. Мы надрывались на свалке

плоти! Втягивали неоновые города в орбиту новой

истории! Казино времени: время удачи совпало

на циферблатах. Манна небесная да не иссякнет

над нами!

пчелы возвращались в ульи – черные угли

время удачи обнулило дисплеи

еще далеки от рождения

Лето зализывает раны оставленные волками

Болеро отстукивает мгновения – солнце за все

в ответе: ее звали Флорида, мою любовь – скачивали

с торрентов, насиловали на улицах…

зной обнимал, гас как плазменный демон —

было легко вдыхать ущербное солнце трущоб

подсолнухи сканируют синеву, наши безымянные ночи

«Я не знаю!» – молился ангел.

Вламывались в крыши созвездия

…города пылают, падая в мягкое время…

Свернемся улиткой в этот мир. Украдем одежду

у смерти. Хорошие девочки попадают в рай, луна

ковыряет в мозгу своей отверткой —

лижущих со всех сторон псов

выносит в раскаленное выебанное безлюдье

Зуд мошкары, жара…

скользкий лимузин пылает в дельте:

танцующее счастье в обнаженных мечтах,

шелковый путь грусти – полночь помнила обо мне,

струилась осторожной болью

мы не умираем

полубоги жаждущие рекламы ……………………..

еще

1

Анатомические особенности кварталов жуют

галактический мусор, согревая ноги. И память…

стая леммингов в отдалении делает мне знаки…

Плетусь по лестнице на пятый этаж – солнце выжигает

сальсу на плечах …вхожу в полумрак, снимаю обувь.

Офелия затаилась за дверью словно ручная газель:

я знаю, что ее здесь нет, но улыбаюсь

2

…это не пески жгут у меня в животе. Это дашики

голода… бриз скользящий в относительной плоскости

зеркал, вытесняющий сны, словно мы сами по себе —

Стефания талантлива на этом ветру сдирающем мою

кожу. Искрится, струится – обещает боль

в нашем бризе всегда столько льда

3

Нюхали нашатырь, поднимались на эшафот:

у меня Астарта в гостях.

Сижу у стены, жгу огонь на полу – в полуяви:

колышется Кошмарный Корабль, медленно

натирает спину переборка…

– Кто там?.. – кричу на верхнюю палубу.

Скрип усиливается ночами – кроме ночей

ничего и нет, «спать, спать…» хлопает парус.

В это время Астарта поднимается на борт.

Наше поле высохло. Наше море устало

Дети пускали кораблики в небо. Снились подушки

и синие незабудки тыкались в скулы, терлись о лето

о плечо (дыхание горячо)

Висел день, было лень убирать со стола…

молоко кисло в чашке – ты бродила по комнатам

легким абсурдом

молнии вспыхивали

перед грозой

смерть вилась лозой – заползала в углы, в окна

Стояла в саду, где нас не было: ангелы встречали

синеву… струились тени, стены – тлели поля

равнодушием…

Небеса— кораблю. Ночь шептала

«люблю» – смерть износилась на теле, затерлась

до дыр в полях, в твоих глазах отражалась

усталость, легкие пчёлы

Два стакана воды на столе, на солнце —

зыбкость в набегах ветра. Безоблачный зной,

камни в поле пасет безмолвие

беззаботной девчонкой

Берег нем словно рыба. Запах реки…

Растоптана ночь конями, зовущими в пыль глазами человечьими – темными наречиями. Тростник пылал, край тумана плыл… тихое чувство лежало глухо, вытер ноги о порог вечер – теплый дым, теплый…

Мы сидели тихо, глухо. Намело мысли на окна: жаловался свет серебристый ручьем, стоял у порога. Тревожные тени, сушь волос и день весь в ответах. Косые мысли берез стояли тихо вдоль стен – слушали шорох, разворачиваемый как язык – принесенный, отданный жертвам (булькали пузыри в болоте). Крабы в травах шевелились, крались. Треснула ветка осторожно в часах настенных. Вышел, взяв отражение в зеркале (Кровавый король шел вдоль стен).