Павел Галандров - Симфония дрейфующих обломков

Но незнакомец не отвлекался на фантазии – не глядя по сторонам, он стремительно прошагал вдоль кирпичной стены; из его ноздрей вырывался отрывистый свист, а глаза сосредоточенно смотрели под ноги и напоминали зрачки хищной птицы, высматривающей в степи неосторожного тушканчика. Миновав бывший императорский замок, мужчина затерялся среди густых парковых деревьев, но вскоре вынырнул к переулку и подошел к темному двухэтажному особняку, скрытому от посторонних глаз чугунной решеткой и шеренгой раскидистых кленов. Сквозь них виднелись лишь четыре античные колонны, подпирающие классический треугольный портик, на котором красовался белый медальон с размашистым вензелем «Л.М.»

Черный силуэт приблизился к калитке, и через пару секунд она со скрипом отворилась. Хозяйской походкой незнакомец подошел к парадной двери и проскользнул внутрь. Оказавшись в холле, он повесил плащ на медный крючок в форме лебединой шеи и поднялся на второй этаж по изящной лестнице с волнообразными перилами. Над его головой на фоне лазоревой стены возвышались картины с изображением туманных пейзажей и грустных красавиц, склонивших смуглые головы в загадочных раздумьях. Поднявшись, он направился вдоль зала с причудливой мебелью из красного дерева и коллекцией старинной посуды.

Этот дом, спрятанный в лабиринтах Петровского парка, когда-то был в центре пристального внимания всей московской публики. Он изумлял и поражал, как и его владелец – купец Рябушинский, мастер оригинальных безумств и яркого эпатажа. Еще на подступах к дверям особняка, именуемого в те времена «Черным лебедем», гостей встречали павлины, гуляющие вдоль фонтанов, пальм и экзотических кустарников. Неподалеку на привязи лежал леопард, исполняя роль сторожевого пса. Внутри «Черного лебедя» Рябушинский знакомил со своей изумительной коллекцией – стрелами гвинейских дикарей, редкими фарфоровыми изделиями, полотнами старинных мастеров… Однажды дом постигло несчастье – внезапный пожар уничтожил купеческую коллекцию. А вскоре случилось событие. еще более ошеломляющее – Рябушинский проиграл «Черного лебедя» в карты некоему Леону Манташеву, который оставил на память о себе размашистый вензель на портике.

С тех пор минуло много лет, и недавно в нем поселилась новая загадочная личность… И хотя здесь уже не устраивались эпатажные пиры и не гуляли экзотические звери, все же местные жители с опаской отнеслись к новому хозяину особняка. Он не любил ни с кем общаться, а если и прогуливался, то в сопровождении высокого мрачного типа с гладко выбритой головой и угрюмым непроницаемым взглядом. Большую часть времени хозяин проводил в каких-то непонятных разъездах, а по ночам из форточек верхнего этажа шел едкий дым со странным химическим запахом. Вероятно, поэтому жители ближайших домов за глаза стали называть его «алхимиком»…

Сегодня он возвратился в «Черный лебедь» позже обычного. Глаза хозяина горели в предвкушении важнейшего события в его жизни. Пройдя главный зал, он оказался в своем рабочем кабинете, где облегченно выдохнул. Широкий письменный стол был заставлен колбами и пробирками с различными экстрактами, а на его углу лежала стопка потрепанных книг, исписанных тетрадей и бумажных листов с карандашными набросками. «Алхимик» схватил несколько верхних клочков бумаги, поджег их и бросил в камин, в компанию к поленьям. Через несколько минут прохладная комната наполнилась теплом и озарилась рыжеватым мерцанием.

«Алхимик» специально не стал зажигать свет – только натуральный огонь мог погрузить его в атмосферу, в которой он сейчас так нуждался. Расположившись в любимом кожаном кресле перед полыхающим камином, он извлек из портфеля несколько тетрадных листов. Лицо его расплылось в победоносной улыбке, глаза светились особым нервным азартом. Хищник высмотрел долгожданного грызуна.

– Наконец-то я раздобыл эту формулу! – прошептал он с волнительным придыханием. – Я сделаю это! Сегодня будет проведен величайший эксперимент в истории человечества!

Хозяин особняка расправил на коленях помятые листы и стал водить по ним худощавым указательным пальцем.

– Так… этот элемент с сочетанием с бериллием активизирует мозговую активность, а этот… стимулирует голосовые связки и соединяет речь и мышление… Черт подери, рискованно, но наука и так не для трусливых…

Он отложил записи, подбежал к столу и искусно, подобно бармену с многолетним стажем, влил в пустую колбу несколько химических элементов. По кабинету разнесся один из тех неповторимых запахов, которые сопоставимы разве что с ароматами мужской раздевалки фитнес-клуба и из-за которых «алхимик» получил свое средневековое прозвище.

Гремучей смеси свекольного цвета оказалось мало, и хозяин выдавил в колбу несколько капель крови, сделав надрез на своем пальце. На запахе это не отразилось – с подоконника послышалось недовольное фырканье. Там, подложив под себя лапы, вальяжно и умиротворенно дрых упитанный кот тайской породы. Пятнистый лунный шар, бледневший в оконном проеме, заливал и кота, и подоконик голубым мистическим светом. Глаза зверя были прикрыты, черный нос сливался с окантовкой морды такого же цвета. Только слегка дрожавшие уши выдавали в его безликих очертаниях признаки жизни. За волевой характер и «подгорелую» внешность он носил авторитетное прозвище «Копченый».

«Наглый и надменный, – говорил про него „алхимик“ – Но лучше него не найти! Эдакая дикая смесь энергии и спокойствия! Британцы скучны, бенгальцы утомительны, а такой, переменчивый, в самый раз – не даст заскучать…»

Сейчас хозяин тоже краем глаза посматривал на кота, наблюдая, как свет от горящих поленьев легкими всполохами играет на его неподвижной черной морде. Закончив манипуляции с пробирками и разноцветными эликсирами, «алхимик» последний раз сверился с записями, после чего бережно извлек из портфеля пузырек с мутной жидкостью, откупорил его и влил в свое сомнительное снадобье. Раздалось резкое шипение, колба наполнилась пеной.

– Замечательно! Реакция подтверждает теорию! Многолетние странствия по азиатским шаманам и африканским колдунам не прошли впустую! – довольно продекларировал хозяин, но поддержала его шумным бурлением лишь родная колба. Копченый уже не фыркал из-за испарений, а только монотонно сопел, не отвлекаясь на суету окружающего мира.

– Ну что же… Не будем откладывать великое на завтра!.. – уже чуть слышно сказал хозяин, взволнованно выдохнул и наполнил жидкостью новенький шприц.

Проверив иглу, он аккуратно подошел к коту, держа колющее оружие на всякий случай за спиной. Почесав лоб питомцу, он нагнулся к нему и с приторной любезностью произнес: