Наталья Стукова - Сказки Женской Души – 3. Сборник самоисполняющихся сказок

Какая коса, я стриглась всю жизнь! Даже в школе ниже плеч волос не носила, а уж про косу речи вообще никогда не было!

Какие лапти??? Всю дорогу в обуви на каблуках хожу, даже кроссовки не люблю, а тут – лапти???

Да и еще – клещевина, мята, соком которой я дома… Где???? Где я вообще?

Панические мысли бились в голове пойманными птицами, я пыталась притормозить, но ноги сами несли меня дальше – куда, я понятия не имела…

Ничего себе ситуация – засыпаешь в собственной постели, зла никому не делаешь, просыпаешься – невесть где, в сарафане (взгляд вниз позволил в этом убедиться) и лаптях, причем, ноги тебя сами куда-то несут!!! Люди, помогите!!!!

Пара щипков за бедро убедила меня в том, что я не сплю, и происходящее реально, хотя совершенно невозможно с точки здравого смысла. Паника нарастала, ноги целенаправленно шагали в неизвестном направлении. Судорожно оглянувшись увидела лесную глухомань. Стежку, по которой я шла, со всех сторон окружали огромные деревья, густой подлесок и трава по пояс ненавязчиво указывали на то, что людей тут отродясь не водилось. Щебетали птахи, в кустах кто-то шевелился, и мне с перепугу показалось, что сейчас на тропинку передо мной выскочит какой-нибудь дикий, и, естественно, кровожадный, зверь, возжелавший закусить бедной мной… Мама!!! Спасите, люди добрые!!!

Тропинка вильнула, и моим глазам открылось еще более странное зрелище – высокий, в рост человека забор из неошкуренных, заостренных сверху бревен, на которых были насажены… черепа! Господи, куда я попала?

Черепа насмешливо пялились пустыми глазницами, я икнула от страха, но мое тело, независимо от моей воли и желания целенаправленно двигалось к «милому» сооружению. Поглощенная попытками вернуть контроль над собой, чтобы развернуться и убежать, я не заметила, как оказалась перед массивными воротами, одна из створок которых была открыта. В воротах, прислонившись плечом к бревну проема, стояла статная высокая женщина в длинном белом славянском платье, вышитом по подолу и рукавам красными узорами. Поверх была накинута волчья шкура, как мне со страху показалось, снятая со зверюги целиком. Красивое лицо выражало сдержанное любопытство, на голове красовалась какая-то сложная конструкция из платка и налобной повязки, через плечо была перекинута длинная, чуть не до колена, темно-русая коса.

– Ну здравствуй, путница! А я-то чую, что русским духом запахло! – и хозяйка явственно повела носом, принюхиваясь. Я сглотнула. Глаза ее отливали малахитом, и таили в себе какие-то колдовские тайны. – Зачем пожаловала? Дело пытаешь, али от дела лытаешь?

– Здравствуй, матушка! – горло пересохло, и изо рта вырывался какой-то неразборчивый хрип. – Пришла я твоей пищи отведать, да силу свою изведать! – Что характерно, несмотря на то, что слова произносила я, было полное ощущение, что говорятся они без моей воли и участия.

– О, как! – усмехнулась женщина. – Давненько ко мне с этой целью девицы-красавицы на забредали! Ну, раз так, заходи, коли не шутишь, да стражей моих не боишься! – Она отступила во двор, а ближайший ко мне череп развернулся, и сверкнул огнем из пустых глазниц. Я подскочила, и нутром – иначе не скажешь – услышала злобный хохот. Трусливо оглянувшись, обнаружила, что деревья за моей спиной сомкнулись, скрывая тонкую тропку, по которой я пришла. Пути к бегству были отрезаны, и я обреченно шагнула вперед.

За моей спиной ворота с надсадным скрипом затворились, и в специальные стальные ушки лег новехонький тесовый брус, толщиной с мою ногу, а девушка я не маленькая. Затравленно оглядевшись, обнаружила прямо перед собой широкий двор, в центре которого красовалась классическая, как из фильмов-сказок, избушка на курьих ножках – небольшая, но ладная, с крытой дерном крышей, парой маленьких окон с открытыми ставнями, и резным коньком над слуховым окошком. Курьи ноги тоже имелись – пара огромных, когтистых лап, торчавших из-под самого домика. Казалось, что дом, как наседка, присел на эти самые лапы отдохнуть.

– Ну, как дальше-то, знаешь? – поинтересовалась хозяйка, с интересом разглядывая мое недоуменное лицо.

– Избушка-избушка, стань ко мне передом, а к лесу задом? – робко почти прошептала я фразу, известную с детства всем нормальным русским детям. Ничего не произошло, дом даже не пошевелился.

– И что, это все, на что ты способна? – съязвила женщина.

– Избушка-избушка… – громче повторила я. Избушка поднялась на свои курьи лапы, тьфу, ножки, и насмешливо покачалась на них. – Стань ко мне передом, к лесу задом! – продолжила я уже более уверенно. Наглая изба и не думала поворачиваться, только, будто издеваясь, почесала одной лапой другую. С крыши посыпалась труха, и из дому раздался звук чего-то упавшего, и басовитый обиженный мяв.

Хозяйка продолжала пронзительно на меня смотреть, и я вдруг отчетливо осознала, что это – какое-то испытание, и если я его не пройду, то не получу чего-то очень важного.

И тут я разозлилась – это, вообще, что такое? Непонятно, каким образом вытащили из постели, сюда приволокли, невесть, во что обрядили, черепов на забор понатыкали, избу странную подсунули, да еще и издеваются?! Ну уж нет, не на ту напали!!!

Подбоченясь, я гаркнула во всю мощь собственных легких:

– А ну, избушка, стань по-старому, как мать поставила! Повернись ко мне передом, а к лесу задом! – и топнула ногой со всей мочи!

То ли мне показалось, то ли впрямь тут обычные физические законы как-то криво работали, но от моего возмущенного притопывания вредная изба скоренько развернулась, открыв взору лесенку из трех ступеней, и дверь, ведущую внутрь. Хозяйка неопределенно хмыкнула, и первой поднялась в дом.

– Заходи, гостьей будь! – уже более приветливо произнесла она, обводя рукой горницу. Пара шагов через темные сени, и я тоже оказалась внутри. Как ни странно, изнутри избушка была больше, чем представлялось снаружи. Тут помещалась огромная беленая русская печь, расписанная затейливыми узорами, добротный дубовый стол посредине, пара лавок по бокам от него и стул с высокой резной спинкой. Пара цветастых занавесок отделяла еще какие-то помещения, по стенам и под потолком были развешаны пучки пахучих трав, к стене был прислонен ухват, на окнах висели вышитые занавески. – Присаживайся, в ногах правды нет. Чай, голодная с дороги? – участливо спросила женщина.

Я хотела, было, отказаться, но желудок предательски заурчал, а ноги загудели, как высоковольтные провода. Я устало опустилась на лавку, сняв, наконец, заплечный мешок, и благодарно кивнула.

Хозяйка тут же ловко достала из печи горшок с умопомрачительно пахнувшей кашей, налила в пузатую кружку молока из кринки, поставила передо мной миску с едой, в которую от души шмякнула ярко-желтого масла, и отрезала огромный ломоть мягчайшего хлеба. Желудок выдал очередную голодную трель, а я попыталась вспомнить о том, сколько вредного холестерина и не менее вредного глютена содержится в этом пиршестве, и ужаснуться размерам порции. Однако, и в этот раз тело мое отказалось выполнять мои приказы, и питаться по меркам просвещенного XXI века. Руки сами жадно схватили ложку, и я принялась уписывать за обе щеки угощение лесной ведуньи.