Арсений Амунари - По следам желаний

– Ты просто путешествуешь?

– Можно так сказать. Это, кстати, мой первый день здесь.

– И как впечатления?

– Великолепно! Перелет через Атлантический океан оставил самые приятные воспоминания. Особенно, когда мы достигли побережья и летели уже над США. Вид из самолета на рассвете – это нечто, а наблюдать за озером Мичиган из кабины пилотов – ни с чем не сравнимое удовольствие. После такого пентхаус в отеле запоминается меньше всего.

– Ого. Так ты пилот?

– Нет, – я усмехнулся.

– Стюард?

– Нет, я не работаю в авиакомпании. Более того, я вообще нигде не работаю.

– Любопытно, – теперь улыбнулась она, от чего ее взгляд стал еще более проницательным. – Чем же ты тогда занимаешься?

– Уже осмотрела выставку? – спросил я вместо ответа.

– Да, полностью.

– Тогда можем прогуляться. Я не прочь пообедать.

– С удовольствием составлю компанию.

Моя новая знакомая ориентировалась в лабиринте выставки заметно лучше меня. По мере продвижения к выходу, мы встречали все больше людей, постоянно слышались тихие восторженные вздохи и комментарии. Лишь степенные критики всячески старались сохранять беспристрастный вид, что, однако, мало им удавалось.

Мы вышли на улицу. Я с наслаждением потянулся, расправляя плечи под лучами солнца. Теплый юго-восточный ветер приятными потоками пробегал по коже, проникая под одежду.

– Есть предпочтения по кухне? – обратился я к спутнице. – Быть может, знаешь хороший ресторан неподалеку?

– Нет предпочтений по кухне, и я не знаю конкретных заведений поблизости.

– Разве ты живешь не в Чикаго?

– Нет. Приехала сюда на время. Так что доверю тебе выбор места для нашего ланча. Раз уж это ты меня пригласил.

Я счел справедливым согласиться и направился в сторону ближайшего, как мне казалось, ресторана. Однако мы успели пройти больше квартала прежде, чем на глаза попалось заведение, внешне соответствующее моим требованиям. Учтивый швейцар распахнул перед нами стеклянную дверь в обитель тонких кулинарных запахов, витающих среди бордово-черного бархата с золотым шитьем. Тяжелые портьеры, резная мебель и чопорные официанты создавали атмосферу девятнадцатого века.

– O-la-la, – вырвалось у меня с французским акцентом, и, не теряя времени, продолжил с изящным поклоном. – Mademoiselle, прошу Вас отобедать со мной в этом шикарном ресторане.

– Merci monsieur, – ответила девушка, благосклонно принимая мое предложение.

– Говоришь на французском?

– Oui. Люблю языки.

– Мне нравится немецкий, но до его изучения я так и не дошел. А из латыни я знаю только обряд экзорцизма. Увлекался подобным раньше.

Мы расположились за столиком на двоих в дальней части зала. Я изучал свою спутницу поверх меню, попутно прикидывая, чем бы наполнить желудок. Выбор пал на классический американской стейк из говядины. Девушка же не спешила с заказом. В какой-то момент я переключил внимание на обстановку. Немногочисленные посетители, в своем большинстве, были одеты в деловые костюмы. Вероятно, здесь обедали местные бизнесмены и прочие представители светского общества. Их лица уже стали привычным фоном за время моих путешествий по Англии.

– Ты не назвал свое имя, – услышал я голос спутницы. Меню в ее руках уже не было.

– Роберт, – ответил я с секундным промедлением.

– Венера, – она улыбнулась, в очередной раз вызывая странное ощущение на границе моего внимания. Не было никаких сомнений в том, что я нашел себе достойную компанию, но неуловимый магнетизм непривычно будоражил мое воображение.

– Богиня любви и красоты. Вполне тебе соответствует.

– Благодарю. Если честно, до сих пор не понимаю, почему родители назвали меня именно так.

– Что тебя удивляет?

– Они были ярыми католиками. Более ожидаемым было бы имя Кристина, Мэри или еще что-нибудь библейское. Однако почему-то мне досталось имя, далекое от христианства. Далекое настолько, что в какой-то мере можно расценивать это как некое отступничество от всего, во что они верили.

– А как ты сама относишься к своему имени?

– Оно вполне мне соответствует.

– Думаю, это единственное, что важно в данной ситуации.

– Несомненно. Я лишь поделилась маленькой предысторией. Как способ рассказать о себе, знаешь.

Я улыбнулся, уловив намек:

– Что ж. Я не имею отношения к авиации, музеям, закрытым выставкам, однако имею доступ ко всему, что только пожелаю, – Венера продолжала слушать меня с невозмутимым видом. – У меня есть особый дар понимания людей и воздействия на них.

Ожидаемого удивления или непонимания не последовало. Казалось, она ждет продолжения.

– Если вкратце, я могу становиться незаметным для всех. Еще люди выполняют мои пожелания. Мелочи, но приятно.

– Любопытно. Не замечаю на себе подобного влияния.

– Верно. Мой дар действует не на всех.

– То есть, у меня иммунитет?

– Что-то вроде.

– И как же это работает?

– Это долгая история.

– Я люблю долгие истории.

– Правда хочешь услышать ее сейчас?

– Конечно. Это же интересно.

– Если честно, обычно реакция на мои заявления о своих способностях более эмоциональна.

– Тебя смущает моя реакция? – Венера удивленно улыбнулась. – Не думала, что она должна быть определенной. Конечно, если тебе некомфортно, я могла бы поработать над этим.

– Прошу, не стоит, – поспешил я остановить театральную постановку, которую девушка была готова начать. – Просто говорю о чем-то новом для себя.

– Хорошо. Теперь я хотела бы услышать о чем-то новом для меня.

Я настроил проектор своей памяти, и начал рассказ:

– Я немногое помню из своего детства. Всегда был устремлен вперед, к чему-то большему. И, как правило, находил это. В книгах, общении, своих мыслях. Мне всегда нравилось узнавать нечто новое, изучать неведомое. Я искал во всем возможность получения большей свободы, большего понимания этого мира и себя самого. В моей голове жили два вечных вопроса: «Почему так?» и «Как может быть иначе?». Не было ничего важнее, ничего, что останавливало бы меня. Никто не говорил мне, что делать и чего не делать, а если и говорил, я быстро научился игнорировать это. Честно, каждый раз, когда я вижу родителей, не дающих своим детям достаточной свободы в освоении мира, хочется отвесить им знатную оплеуху и доходчиво объяснить, насколько важна самостоятельность в формировании личности. Возможно, однажды меня захлестнет волна самопожертвования, и я займусь решением данной проблемы. Боюсь представить, чтобы со мной случилось нечто подобное. Впрочем, это совсем другая история.

Я сделал паузу, вновь переключаясь в область памяти:

– Я очень рано научился выносить уроки из чужих ошибок. Простого наблюдения за окружающими было уже недостаточно, и решением вопроса стали книги. Я читал много и с полным осознанием. Так продолжалось до подросткового возраста. В какой-то момент стало очевидно, что хороших произведений не так уж и много. Мало действительно оригинальных идей, касающихся важных в этом мире вещей. И редкий автор способен рассказывать с должным умением. Тогда я переключился на людей и их живые истории. У меня появились куда более взрослые друзья. Они стали настоящим кладезем полезных знаний и навыков, которые я с радостью перенимал. Однако, спустя несколько лет, неоспоримым фактом передо мной встало осознание противоречий, живущих даже в лучших из тех, кого я знал. У меня не было другого выбора, кроме принятия необходимости самостоятельного оценивания всего того объема информации, который накопился к тому моменту. Пришлось отбросить все приобретенные с годами представления о реальности и приступить к изучению основ.