Владимир Шарик - Здравствуй, земля целинная. Книга третья

Короче в своей коммунальной комнате в столице он чувствовал себя очень одиноко, порой задавал себе вопрос, зачем он переехал в эту комнату, лучше бы оставался он в общежитии, где у него была веселая компания, с которой он ходил в парк попить пиво или в ресторан, чтобы культурно отдохнуть, интересно было с Федей и Семеном ходить на футбольные и хоккейные матчи. Теперь иногда они тоже встречались, шли на "Динамо", когда там встречались хозяева со "Спартаком" или ЦСКА, но после расходились по своим норам, не задерживаясь в пивных барах или уютных кафе. Власенко казалось, что в их отношениях присутствует какая-то то ли напряженность, то ли отчужденность, но как бы там не было, а былой искренности в их отношениях не было. Несколько раз они намекали, что им интересуется одна особа женского пола и не против с ним встретится. В принципе, он тоже не против был встретиться со Светланой, с которой его познакомили его друзья, тем более, что супруга его не слишком дарила своей нежностью. Однако, в организации, где он в настоящее время работал, его предупредили, что его поведение должно быть высоко моральным, если он не хочет потерять такую престижную работу. Поэтому Петр после работы шел домой, где скучал в одиночестве. Правда, на работе он обычно задерживался допоздна, и домой приходил только переспать и выпить несколько чашек чая на общей кухне, к тому времени жильцы уже совершили свои вечерние мероприятия и закрывались в своих комнатах лишь изредка выходя по нужде в общий туалет.

Однажды он зашел на кухню попить чая около полуночи и застал там пожилую худощавую женщину совершенно седую с глубоко посаженными темными глазами. Лицо её было все в морщинах, а руки её были настолько худенькие, что казалось это кости, обтянутые бледной кожей.

– Здравствуйте, – поздоровался Петр с женщиной-призраком.

– Добрый вечер, – голос её звучал как-то светло, – я вам не буду мешать?

– Нет, оставайтесь я только попью здесь чай, – сказал Петя и поставил свой чайник на газовую горелку.

Не зная, о чем говорить с пожилой женщиной, он подошел к окну и засмотрелся на ночную жизнь одной из главных улиц столицы – носились по улице легковые автомобили, такси, ходили парочками влюбленные при свете электрических фонарей. Несмотря на сентябрь, погода стояла еще теплая и люди хотели насладится последними погожими днями перед дождями и метелицами. Закипел чай и Власенко налил себе чай, а из холодильника вытянул масло.

– Может и вам налить чая, – спросил он у женщины, которая показалась ему несчастной, и которой хотелось сделать что-нибудь приятное.

– Спасибо, я уже попила, – ответила она.

– А где ваша чашка, я сейчас вам налью чая? – настаивал на своем Петр.

– Я отнесла её в свою комнату.

– Я вам сейчас принесу свой стакан, – сказал он и побежал в свою комнату, чтобы взять стакан. Затем налил в стакан чая, бросил две ложки сахара, а еще намазал масло на кусочек белого хлеба.

– Вот угощайтесь, а то я обижусь, – подвинул он стакан и хлеб к старушке.

– Большое вам спасибо, – женщина протянула свою сухонькую правую руку за стаканом.

После того, как мы попили чай, женщина обратилась к Петру с необычайной просьбой.

– Извините, меня, молодой человек, но, не могли бы вы мне разрешить посмотреть вашу комнату.

– Мне не жалко показать свою комнату, – удивленно ответил он, – но я не понимаю, чем вызван ваш интерес к моей комнате.

– Понимаете, когда-то, очень давно, там была моя спальня. Мне интересно посмотреть на эту комнату, с ней у меня связано мое счастливое детство.

– Хорошо, пройдемте сейчас в мою комнату, только предупреждаю, что у меня там не убрано, я сейчас сам живу, – немного смущаясь заметил Петя.

– Ничего, я на это не буду обращать внимание.

Власенко пошел впереди на правах хозяина, открыл незапертые двери, включил свет, зашел в комнату и пригласил женщину. Она остановилась у дверей, с каким-то трепетом осматривая комнату, стараясь не упустить никакой подробности, глаза её заблестели и, как показалось, Петру в уголках её глаз блеснули слезы. Юноше стало даже немного неудобно от того, что он занял чужую комнату, поэтому ему стало немного по себе и хотелось как-то исправить положение.

– Садитесь, – подвинул он женщине стул.

– Спасибо, – она села на стул, возможно, ей подали вовремя стул, на который она смогла сесть, иначе от слабости и нахлынувших чувств она могла бы свалиться на пол.

– Вас не затруднит, если я посижу здесь некоторое время, – её темные глаза смотрели умоляюще на парня.

– Конечно, сидите сколько хотите. Я пока не буду ложится спать.

Она молча сидела на стуле с блаженным выражением лица, что вызывало у Петра необычайный интерес к этой незнакомке, ему хотелось задать вопросы женщине, чтобы выяснить, когда она здесь жила, но он не решался прервать её состояние.

Они сидели так некоторое время, пока женщина не прервала тишину.

– Я вам кажусь странной? – спросила она.

– Я вас понимаю.

– Я не надеялась уже, что когда-нибудь смогу посетить мою комнату, в которой я провела свое детство.

– Так это было давно? – простодушно спросил парень.

– Очень давно. Это было еще до революции.

– А с кем вы здесь жили?

– Я жила тут с папой и мамой, а еще жил здесь мой брат Александр. Его комната была рядом с моей, там сейчас живет семейная пара, но я боюсь к ним подойти, ибо они очень сварливые люди. Весь этот этаж занимала тогда наша семья.

– Так вы были капиталистами? – Петр был очень удивлен и озадачен, ибо не приходилось ему раньше встречаться с бывшими угнетателями рабочего класса.

– Мы были не совсем капиталистами, папа мой работал известным адвокатом, здесь у него был кабинет, где он принимал своих клиентов.

– Это так странно.

– Я чувствую, что вы неправильно меня поняли? – озабоченно сказала женщина.

– Что вы имеете в виду? – Петр не мог понять о чем говорила эта дивная древняя старушка.

– Вы видите во мне врага Советской власти?

– Почему это я должен видеть в вас врага Советской власти? – парень был искренне удивлен.

– Все думают, что, если наша семья жила в такой большой квартире, то они естественно становились врагами новой власти, которая забрала у них эти квартиры.

– Я как-то об этом не думал. Я недавно переехал в эту комнату, – словно извиняясь за вероломство сказал парень.

– Я на вас совсем не в обиде. Квартиру у нас давно отобрали. Причем, должна сказать, что я была рада даже, что тогда нас уплотнили, ибо у тысяч граждан не было своего жилья, или ютились они в хлипких бараках. А это было несправедливо. Папа был против такого уплотнения, пытался жаловаться, но я его убедила смирится с таким положением вещей.