Владимир Шарик - Здравствуй, земля целинная. Книга третья

– Откуда ты здесь взялся? – спросила я его.

– Пошли отсюда быстрее, пока день на настал. Потом все расскажу.

В ту же ночь мы пошли на вокзал и сели в первый попавший поезд, который следовал до Кисловодска.

После длительного путешествия в августовскую жару в переполненном вагоне мы прибыли в Кисловодск. Город удивил меня, здесь не чувствовалось, что идет война, что решается судьба страны по какому пути развития пойдет Россия. По городских улицам бродили отдыхающие: богатые буржуа с семьями, бравые военные под ручку с роскошными дамами, работали в парке аттракционы и рестораны. Мы с братом тоже предались прелестям мирной жизни, я немного стала возвращаться к нормальной жизни после пережитого.

– Будем считать, что ты заново родилась, – говорил мне Костя, – забудем о всем, что произошло и будем строить новую жизнь.

Я с ним соглашалась, ибо ему была безмерно благодарна за то, что он сделал для меня. Я его расспрашивала о том, откуда он узнал, что я заключена в тюрьму и как ему удалось освободить меня оттуда, но он молчал. Только отнекивался, мол, это его секрет, который не следует разглашать, ибо могут пострадать хорошие люди. Мы ходили в горы, к горным рекам Ольхе и Березовке, посещали памятные места Кисловодска. Сначала мы нашли дом, в котором жил Пушкин во время первого и второго своего посещения Кавказа в 1820, 1822 годах, затем еще познакомились с домом купца, не помню сейчас фамилию, в котором останавливались когда-то Лев Толстой и Михаил Лермонтов.

Мы жили обычной мирной жизнью, хотя мысль о том, что где-то там сейчас идет борьба не на жизнь, а на смерть между белыми и красными, между эксплуататорами и эксплуатируемыми не оставляла меня. А случай, который произошел в одном из ресторанов города тихим августовским вечером, взволновал меня до глубины души. После прогулки по городу мы зашли туда, чтобы попить нарзана, а еще Саша заказал себе вино, а мне мороженое. Зал был полон военных и гражданских, которые напропалую веселились, на эстраде пела жуткая брюнетка о роковой страсти. Вдруг на сцену вышел офицер и сделал объявление.

– Господа офицеры, минутку внимания. Из Москвы пришло важное сообщение. Совершенно Покушение на Ленина. В тяжелом положении его доставили в больницу, его часы сочтены, так же, как и той бандитской власти, которой он руководил. Предлагаю тост за нашу скорейшую победу. Ура! Ура! Ура. – все дружно выпили, запели гимн «Боже, царя храни». Мой брат тоже поддержал этот тост и пел вместе со всеми. В этот момент я его ненавидела.

Домой мы возвращались молча, правда, Саша пытался со мной заговорить, но я ему не отвечала. Уже в квартире он меня спросил:

– Что случилось? Почему ты молчишь? – обеспокоенно спросил он меня.

– Ты не понимаешь? Или делаешь вид, что не понимаешь, что произошло? – ответила я ему резко, едва сдерживая слезы.

– Не понимаю, почему ты настроилась против меня.

– В детстве ты был намного чувствительней. Я помню, как ты принес домой бездомного песика зимой. Мама тебя ругала, а ты стоял на своем.

– Не понимаю, как случай с тем песиком соприкасается с настоящим? – он смотрел на меня непонимающими глазами и это меня раздражало еще больше.

– Я не знаю, какой негодяй совершил покушение на Ленина, но то, как встретили в ресторане эту весть просто возмутительно.

– Что тут возмутительного, если будет покончено с этим агентом немцев, который посеял смуту в нашу страну. Который нарушил всю нашу жизнь, лишил нас нормальной жизни, и тысячи, а может даже миллионы нормальных людей сейчас бродят по своей родной стране, как чужестранцы.

– Этот человек создал новое справедливое общество, он отдал землю крестьянам, ибо они являются настоящими хозяевами земли, которую обрабатывают своим потом и кровью. Заводы и фабрики отдал он рабочим и выгнал фабрикантов, в большинстве своем иностранцев.

– Выгнать-то выгнали, а сами-то довели те заводы до полного разорения, они стоят, рабочие не получают зарплаты и не на что им кормить свои семьи. Земля тоже нормально не обрабатывается и в стране нет хлеба. В Москве, Петербурге люди получают хлеб по карточкам и часами должны стоят в очередях, чтобы отоварится.

– В этом виноваты бывшие хозяева фабрик и заводов, которые развязали гражданскую войну против своего народа. Они одурачили таких, как ты несознательных элементов, и желают вашими руками возвратить свои предприятия.

– Это ты попалась на безответственные лозунги о справедливом обществе, о равенстве, братстве. Какое там может быть братство, если русского мужика не заставлять работать, то он с печи никогда не спустится.

– Ты плохого мнения о простых людях, которые создают все материальные блага в стране, а пользуются этими благами незаслуженно совсем другие.

– Не понимаю, чего тебе не хватало, что тебе не нравилось в то время, когда правил государь? У тебя было все, что ты хотела, ты закончила пансион, училась в институте, но из-за этого переворота не закончила его.

– Много мне чего не нравилось, но прежде всего не нравилось отношения между господами и слугами. Помнишь, как моя мама за малейшую провинность наказывала наших служанок, а они должны были спокойно выносить эти незаслуженные упреки и еще затем целовать ручку своей госпоже. Это было так унизительно, что мне хотелось бежать в комнату наших служанок, падать к ним на колени, целовать руки им и извинятся за поведение своей матери.

– Я знаю, что наша мама была очень строга со своими служанками, но иначе с ними нельзя было поступать, ибо они были не очень старательными в своей работе, они занимались воровством.

– Потому что им платили копейки за их работу.

– Их никто не заставлял работать у нас. Могли бы найти другую работу.

– Так везде их обманывали, платили ничтожную зарплату, потому что все общество было несправедливое и оно должно было поступится новому справедливому обществу, а ты со своими товарищами пытаешься остановить эти преобразования.

Мы еще долго спорили о том, что происходит в России, кто в этом виноват, а кто прав, но каждый из нас остались при своем мнении. Потом я сказала, что я больше не могу оставаться в Кисловодске, и должна ехать в Москву.

– Как ты пересечешь линию фронта?

– Это уже не твоя забота, – ответила я ему грубо, давая понять, что наш диалог закончился.

– Будь благоразумна. В следующий раз мне не удастся тебя вырвать из лап контрразведки, ведь я давал честное офицерское слово, что ты не будешь выступать против нас на стороне этой обреченной шайки немецких шпионов и бандитов с большой дороги.

– Я постараюсь больше не попадаться к вашим костоломам. Извини меня, за то, что из-за меня ты потерял честь офицера.

На следующий день я поехала поездом на Минеральные Воды, чтобы оттуда поехать поближе к линии фронта.