Дэвид Нездешний - Руны

Особенно тосковали, конечно, Джеоф и Ланс. Пройденное с другими казалось им лёгкой прогулкой в сравнении с тем, что они пережили от Джелома. То незабываемое чувство, когда подступающий страх заставляет сердце биться чаще, а побелевшие от напряжения пальцы крепче сжимать рукоять меча, готовясь рубить и кромсать любую угрозу, ни на миг не давало покоя бывшему гроссовику. Ради этого он когда-то давно, будучи ещё совсем зелёным юнцом, бросил кузнечное ремесло приёмного отца и напросился в дружину, накануне кровопролитного нашествия нежити. И ради того же его загадочная и небывало красивая подруга покинула свой уютный дом, подарив сердце дороге…

Юлиус реже других появлялся в таверне, посвещая время упорному труду. Отправляясь в Уэлк показать мастерство и подзаработать, могучий медник ожидал всеобщего признания, ведь в Миноке его работу ценили очень высоко. Но в сравнении с Верхонтом, местным кузнецом, истардом по рождению, помрачневший здоровяк ощущал себя юным подмастерьем. Однако, минокиец не отчаивался и не опускал рук, а тут же взялся учиться у мастера, напросившись к нему в помощники. Разумеется, у Верхонта был ученик, а так же молотобоец, но заказы сыпались один за другим, полным ходом шла подготовка к войне, а потому пожилой широкоплечий оружейник с потемневшим от кузнечного жара лицом охотно взял Юлиуса полноправным работником и даже признавал минокийца равным себе, а поначалу советовал открыть собственную кузню. Соперничества он не боялся, работы с лихвой хватало обоим. Но трепетно относящийся к ремеслу минокиец, глядя на искусную ковку истарда, не мог согласиться с его высокой оценкой собственной грубой работы, а потому предпочёл поучиться у умелого мастера.

Оба кузнеца трудились день за днём не покладая рук. Чинили битые доспехи и оружие, ковали новые, по вечерам плели кольчуги из сделанных за день колец. Юлиус в Миноке занимался больше медницкой работой, но и в оружейном деле тоже смыслил. А под чутким руководством Верхонта у него начали получаться весьма неплохие клинки. Лёгкие, изящные рапиры и тяжёлые двуручные клейморы, острые, как бритва, сабли, благородные прямые мечи, изящные гладиусы, грубоватые палаши, короткие акинаки и, конечно, устрашающе огромные эспадоны и вэрки [1] Вэрк – двуручный клинок в форме сабли с расширяющимся от основания лезвием с сильно смещённым на утолщённое острие балансом. , созданные как раз для таких мордоворотов, как Джеоф и Юлиус. А так же разнообразной формы ножи и кинжалы. Иногда заказывали и необычные клинки, вроде пламора или глефы. И, разумеется, множество всякого вида топоров, секир, булав и наконечников для копий и стрел. Каждый воин мог запросить здесь оружие по своей руке, и мастеровитые кузнецы охотно брались за работу.

Качеством работа Верхонта ничуть не уступала подгорному народу. Быть может, в чём-то и превосходила её. Оно и понятно – умелый мастер учился у тэргов Дунджеона, всюду прославленных оружейным искусством и издревле ведавших секреты многих сплавов.

Каким образом истарду удалось попасть в те мрачные места, а главное – выбраться живым, оставалось только гадать. Возможно, байки, что травят в людях про Дунджеон, сильно преувеличены. А, может быть, и сам кузнец лукавил, рассказывая о своём обучении у тэргов. Минуло уже полторы дюжины лет, как он основался в Уэлке, восхищая подданных лорда Британика, да и самого правителя своим мастерством.

Над заказами от гарнизона и стражи трудился, в основном, ученик Верхонта, молодой жилистый парень по имени Арчи. Кузнец частенько покрикивал на него, ругал бездельником и дураком, иногда постукивал деревянной палкой по широкой спине. Но не со зла, а ученья ради.

Иногда полюбоваться на работу мастера и похвалить успехи друга заходил и Джеоф, тоже немного смысливший в кузнечном деле. И всегда возвращался весь перемазанный сажей, но довольный, что ему доверили такое ответственное дело, как поддержку жаркого пламени в чудотворном горне кузнеца.

Дайли и Дюрин тоже нередко навещали кузню и с напыщенным видом знатоков признавали, что искусство истарда заслуживает похвалы. Однако, отмечали, что они, тильмонды, доспехи всё же куют попрочнее, а клинки покрепче. В последнем, разумеется, немного лукавили.

По вечерам в «Полуночной Звезде» всегда было людно. Обитатели замка грелись у тёплого очага, налегая на хмельные напитки, и громко обсуждали события минувшего дня, постепенно углубляясь в прошлое. Вспоминали собственные приключения, рассказывали о чужих подвигах, прославленных по всей Британии, травили байки или горланили песни. Зачастую здесь можно было услышать какую-нибудь древнюю или не очень легенду, напыщенно повествующую о делах давно минувших дней. Звучали старинные предания, притчи, пророчества или же просто сказки. Всё чаще и чаще высказывались опасения по поводу нынешних событий в мире. В воздухе витало тревожное ожидание войны…

Но самое веселье начиналось, когда приходил Йоло. Умелые руки местных мастеров наладили его лиру, и появление темноволосого барда знаменовало звучание волнующей, бередящей душу музыки и трогающих сердце баллад. Обычно британец радовал публику своими песнями, в основном грустными и глубоко проникновенными, но иногда исполнял и повсеместно известные куплеты, вроде «благородного сэра», которые знал каждый завсегдатай питейных заведений от Джелома до Британии. Тогда вся публика начинала подхватывать и весело горланить на разный лад эти шутливые песни, вызывающие у кого улыбку, а у кого и неудержимый хохот. Не раз британца просили снова спеть о лорде Виндорэне и падении Лукаема, заставляя музыканта вспоминать искажённое душевной болью лицо собрата по ремеслу, чьего имени он так и не узнал…

Большинство посетителей таверны были воинами, а потому Джеоф всегда находил себе компанию, быстро становившуюся самой большой и шумной. Помимо бывших спутников он неплохо ладил с двумя казадами, следопытом Шамино, с которым нередко упражнялся во владении мечом, кузнецом Верхонтом, тоже любившем отдохнуть за чаркой эля, твиртом по имени Горбах – едва ли не единственным гоблином, побывавшем в Уэлке по собственной воле, несколькими тангарами, дружинниками государя и другими разномастными жителями замка. Простоватый Громила легко находил общий язык со всеми, быстро обрастая новыми приятелями или просто знакомцами. Ланс даже пару раз приходилось грубо отшивать расфуфыренных куриц, слишком назойливо липших к её могучему другу.

Особое уважение джеломский здоровяк заслужил среди молодых воинов гарнизона. Будучи обычным наёмником он, тем не менее, стал для многих из них примером. Барды восхваляли подвиги прославленных по всему миру рыцарей, отдавая должное их отваге и доблести. Но простым воякам людинского роду нужен был кто-то из их среды. И они находили такой образец для подражания в крепком, как скала, закалённом в битвах верзиле, недавно поселившемся в замке, но уже доказавшем свою силу и выучку. Обучая этих ребят, он не мог не вызывать восхищения горячих, ещё настроенных на великие свершения парней, видевших в нём именно такого пусть не легендарного героя, но тёртого вояку, которым они только могли мечтать стать.