Дэвид Нездешний - Руны

Священник неторопливо, растягивая удовольствие, отхлебнул из большой чарки, и горячий отвар приятно прокатился по горлу и дальше, в желудок, согревая его изнутри и придавая сил. В норе было сухо и тепло, и промозглый пасмурный вечер перестал казаться чем-то ужасным. Отец Рашфор был опытным странником, умел спать на земле, завернувшись в плащ, в любую погоду, под моросящим дождём и снегом, в нестерпимую жару и в лютый мороз. Но без необходимости никогда не отказывался от уютной постели и крыши над головой.

Яна же, напротив, к походным трудностям была приспособлена плохо, хотя и не жаловалась, не ныла, но всем своим видом показывала, как ей холодно, голодно и устало. Спутники, возможно, и пожалели бы девушку, устроив привал, но преследующие по пятам гриммы не давали времени остановиться и перевести дух.

– Хорошо тут у вас, – заметила посланница воли леди Ариадны, поглаживая Лелю по загривку и сладостно потягиваясь в тепле очага.

Хозяйке огромная кошка явно не нравилась, но всё же дородная Барвиха пустила в дом и её. Лелю путники нашли в подножье Межевого Отрога, полуденного выступа Полумесяца, разделяющего земли Британии и Покрова. Таких зверей никто из них прежде не встречал: толи тигрица, толи львица, а то и вовсе пантера, довольно крупная и жилистая, но самое невероятное – со снежно-белой пушистой шерстью в чёрные пятнышки и глубокими, ярко-синими глазами, тоскливо смотревшими на людей. А тосковать было от чего – странное существо, видимо, неудачно упало с приличной высоты, налетев на сучковатый валежник, распоровший ей брюхо и лапу. Так бы она и стала добычей падальщиков, изойдя кровью, не окажись Яна весьма толковым друидом, знающим толк в знахарстве зверей. С тех пор Леля, поставленная на ноги и выхоженная надменной девушкой из Ю, всюду следовала за своей спасительницей, защищая её и согревая холодными ночами своим тёплым мехом.

Ей повезло уцелеть и в плену у гриммов. Когда посланники Ю так неуклюже угодили в засаду, тигрольвица отчаянно дралась, несмотря на незажившие толком раны, и даже покалечила нескольких недругов. Лишь слово превысокого отца Рашфора смогло защитить яростную кошку от гнева подранных ей захватчиков. Всё-таки, даже будучи чужеземцем, он оставался настоятелем храма Повелителя Тьмы, чьё имя в Покрове очень чтили, а потому не осмелились перечить священнику. Правда, освободить их из плена оно не смогло, зато помогла воровская сноровка Аргата, как-то умудрившегося стащить ключи от темницы у вошедшего их покормить охранника. И ночью, быстро разделавшись с небдительной стражей, все четверо были уже на свободе и бросились в бегство.

Жулик, прежде известный спутникам под именем Говард, нынче вопреки своему обычно игривому настроению выглядел очень угрюмо. Его задумчивые янтарные глаза не отрываясь смотрели в одну точку, где-то под низким потолком норы, а протянутые к очагу руки замерли, словно закоченели, даже растопыренные пальцы не шевелились. Там, в плену, он уже много раз обдумывал произошедшее: Скивидану они прошли легко, дважды столкнулись с патрулём сквидов, но эти высокие, невероятно для своей расы худощавые тролли вполне удовлетворились их объяснением – мол просто служитель Повелителя Тьмы идёт в Эйкунарэ, дабы посетить его верховный храм, а спутники сопровождают превысокого отца в этом нелёгком и опасном пути. Но встреча с гриммами едва не стала для них роковой… И сидя там, в плену, можно было гадать, явятся ли за ними из Нода, просто убьют или выдворят за пределы Покрова. Но теперь, когда он сам убил двоих из них, а Леля разделалась ещё с одним, надеяться на милосердие было глупо.

– Обувку бы снял, поставил сушиться, ноги застудишь, – раздался над ухом Торина голос хозяйки.

– Да, благодарю за напоминание, – кивнул он Барвихе и, стянув с уставших ног высокие сапоги, поставил их поближе к очагу.

– Похлёбка скоро будет готова, – заглядывая в кипящий котелок, довольно отметила пышнотелая байха, – Да и Хасвих вот-вот вернётся.

– Да снизойдёт благодать на твой гостеприимный дом, хозяюшка! – тепло ответил священник, хотя лицо его оставалось холодным.

Просторная, хотя и низкая для людей нора, действительно была очень уютной. Широкая гостевая, с пылающим в углублении посредине очагом, обложенном камнем, над которым чернелся узкий дымоход. На полу вокруг разложены вязанки сушёной осоки для сидения, покрытые цельными пластами мягкого мха. В одной стене углубление для хвороста и запаса дровишек, в другой занавешенная сшитыми шкурками спальня хозяев, в третьей зиял коридор к гостевым спальням, кладовым, и, как полагается каждому уважающему себя барсуку, запасным выходам.

Байхи, вообще-то, на барсуков походили весьма отдалённо. Быть может, когда-то они и были близкой роднёй, но с тех пор далеко отошли от этих пронырливых и очень любопытных созданий. Правда, присущая барсукам хозяйственность в байхах не просто сохранилась, а стала едва ли не основой их поведения. Запасливость и предусмотрительность во всём были неотъемлемой чертой повседневной жизни этих странных созданий.

Ростом они заметно превосходили диких собратьев на локоть, а то и полтора. Задние лапы, теперь уже ноги, стали крепче и ровнее, а руки немного вытянулись, обрели подвижность суставов и ловкие пальцы, хотя всё же довольно грубые в сравнении с людскими. Ходили они, обычно, на двух ногах, но при беге свободно пользовались всеми конечностями. Крупное, похожее на бурдюк тело, выглядело неуклюжим, однако на деле ничуть не лишало этих созданий подвижности. Широкая длинная шея, вытянутая морда и треугольные уши, точащие возле затылка, как и большой, немного сплюснутый и огрубевший нос придавали им особое сходство с барсуками. А покрывавшие голову белые с чёрными полосы меха и вовсе могли ввести неопытного странника в заблуждение. Правда, от пушистого покрова остались лишь короткие щетинки, а грудь, живот и внутренние стороны рук и ног уже оставались голыми. И маленькие чёрные глаза смотрели с отнюдь не животной осмысленностью.

– Потеряли след, ушли на полночь, – не успев войти, заявил хозяин жилища, крупный телом и заметно зрелый возрастом байх, – И держатся Полумесяца, как в Эйкунарэ идти.

– Туда мы и отправимся, – сказал превысокий отец, – Только другой дорогой. Нам ни к чему лишние попутчики.

Хасвих громко расхохотался, сотрясаясь всем своим тучным телом. Леля вздрогнула от неги, открыла свои не по-звериному умные глаза и уставилась на толстяка пожирающим взглядом. Заметив его, хозяин вдруг почувствовал бегущий по спине холодок и резко смолк.

– Зачем вы нам помогаете? – внезапно спросила Яна, – Вы же тоже присягнули лорду Максимусу, как и гриммы…