Екатерина Косточкина - Моё лимонное дерево

Черт! Я так сжала руку Виктора, что он не мог не заметить мое напряжение.

– Наверное, это за тобой?

– Думаю, что да. – Я разжала его руку, одновременно чувствуя стыд, радость и легкое недомогание внизу живота.

– Подвезти? – Произнес Марк, после чего приветственно кивнул моему собеседнику.

– Было бы неплохо.

И вот он снова рядом, на расстоянии вытянутой руки. Мне хочется коснуться его, как раньше, но я сдерживаю себя и свои мысли. Мы едем за Селеной. Она обрадуется, увидев его. Боже, как же мне порой больно, что ей приходится проходить через все это! Всегда одного нет рядом, всегда чувство пустоты внутри, неполноценности. Я знаю это со слов мамы – она росла без отца и знала, о чем говорит. Боже, как же она была права. Мама предупреждала, но я не послушала ее, и теперь за все расплачивается Селена.

– Как прошел день?

– Серьезно? Где ты пропадал? Неужели ты не в курсе, что вся первая смена работала сегодня в ночь, чтобы привести все в порядок? Селена опять ночевала у мамы. Мы не ради того переехали, чтобы она вновь жила в страхе, слушая бредни Кристины.

– Прости. Мне правда очень жаль, что так вышло, но это моя работа. Если ты помнишь…

– Да. Ты постоянно пропадал.

– «Я ждала тебя к ужину, и если ты видишь на нем заветренную корочку, то вероятно ищи меня в баре за углом. За каким по счету бокалом – зависит от степени твоей наглости», – процитировал Марк мои слова, оставленные на записке вроде как в девяносто втором.

– Тогда я прилично потратилась, и набралась тоже прилично. Марк, ты слишком дурно на меня влиял. – Хотя может, и до сих пор влияешь, вспоминая эти строчки из моей прошлой жизни. Марк неодобрительно посмотрел на меня. – Как ты можешь это помнить?

– К сожалению, я помню все. Помню даже сумму, которую ты оставила в том баре. Что ты вообще пила в тот день? Что-то года сорок пятого?

Я рассмеялась. Ведь я вдруг тоже вспомнила тот день, когда мы только переехали в Блиссад. Мне было скучно сидеть без дела. Молодая жена перспективного мужчины: и на что она обречена? На солнечный удар от дней, проведенных на пляже; на сухость кожи от морской соли; на обеденный сон и выбор хорошего вина в магазинчике рядом с домом для ужина, который, вероятно, провела бы в одиночестве. А потом я поняла, что вспомнила не конкретный день – я вспомнила все дни, проведенные в этом душном морском городе, в таком же душном, как и наш брак. Но отчего я вспоминаю это с такой ностальгией? Отчего мне приятно вдруг думать о нас?

– Завтра у тебя выходной, – Марк сменил тему. – Отдохни, проведи время с Селеной.

– Было бы идеально.

– И может, вечером ты найдешь время для ужина?

Я не смогла сдержать в себе радости:

– Мне повторить последнюю фразу?

– Было бы идеально, – повторил мои слова Марк. – Тогда встретимся в восемь, адрес пришлю сообщением.

Выгляжу я восхитительно. Почему я так редко позволяю себе это? Мне нравится, как мое тело облегают шелковые черные нити, нравится, как сидит на мне это платье с вопиющим вырезом до пупка. Нравится мое тело, отсутствие белья на нем. В любой момент мои прелести могут выбраться наружу. Ну и что с того? Это только заводит.

Перед входом в ресторан я почувствовала, как мои губы пересохли от слишком интенсивного дыхания. Я уже вижу Марка: он сидит спиной к окну. Такой красивый. Я достала из сумочки помаду кораллового оттенка и пальцем небрежно увлажнила свои губы. Я не спешила заходить, наблюдала за ним через окно: как он вежливо общается с официантом и смотрит на часы каждую минуту в ожидании меня. Волнуется. Все повторяется снова, и я рада такому ходу событий. Я вновь та, что была готова на все ради этого мужчины. Вновь та Оливия, которой нет дела до остального: семьи, образования, самоуважения. О, черт! Марк заметил меня, после чего я как дурочка помахала ему сквозь окно. Неужели он видел, как я наблюдаю за ним?

– Прости, я немного задержалась.

Марк обнял меня и нежно поцеловал в щеку. Ничего особенного, но этот официальный жест совершенно вывел меня из равновесия. Его парфюм, новый, совершенно не знакомый мне раньше, наполнил мои легкие. Такой терпкий и сладкий – как и сам Марк.

– Надеюсь, ты заказал вина?

Мне срочно нужно выпить.

– Конечно, красное сухое? – Он улыбнулся, я кивнула и растянула уголки своих губ в ответной улыбке. Он помнит. Марк наполнил бокал.

– Я рад, что ты пришла. У нас есть прошлое, и я думаю, настало время наконец принять его. Мы так отдалились друг от друга, что совершенно иррационально для нас. И я…

– Марк, прости меня. Я только сейчас начала осознавать, какую ошибку допустила и… Мы ждем кого-то еще? – Я заметила на столе лишний набор приборов. Марк смутился и на пару мгновений остановил свой взгляд на моих глазах, после чего сделал большой глоток вина.

– Позволь мне продолжить. Нас многое связывает, Оливия, у нас есть дочь, и мне больно от того, что наши отношения такие – чужие и обязательные. Мне искренне хочется это исправить. Ради Селены и ее будущего.

– Ради Селены, – вторю я и сопровождаю свои слова тонким звуком хрусталя наших бокалов. К чему он ведет?

– Селена же уже проболталась насчет поездки в марте?

Я киваю.

– Видишь ли, мне бы очень хотелось, чтобы между нами все оставалось предельно честным. – Марк пригубил вина и продолжил: – Мы с Алисой вместе уже больше полугода…

Я бросила взгляд на пустующее место рядом. О нет! Мы ждем ее? Он ждал ее! Смотрел на часы и думал о ней. Вот же я дура!

– …и на это рождество она согласилась стать моей женой. Мы решили не ждать долго, и поэтому уже в марте в Сорренто состоится наша свадьба.

У меня ком встал в горле.

– Будет только семья, мы снимем небольшую виллу на берегу и проведем там целый месяц. Мне хотелось представить тебе эту информацию иначе, но по всей видимости, Алиса не нашла в себе сил прийти сегодня.

Как я ее понимаю.

– Очень важно для меня присутствие Селены рядом в этот день. И я надеюсь, что ты отнесешься с пониманием и отпустишь ее со мной.

– В Сорренто? В Италию? На месяц? – На его свадьбу, где целый месяц Селена будет пребывать в среде любви, где ее отец любит не ее мать? Мне хочется кричать, начать истерику, выплеснуть содержимое бокала ему в лицо, но я держусь, подавляю в себе рвотный рефлекс. Отчего вкус вина стал таким мерзким?

– Это все, о чем я сейчас думаю. Я всегда мечтал об Италии.

Я знаю.

– Мы не могли позволить себе Италию. Мы позволили себе берег Блиссада, спонтанность, интимность, позволили быть собой, быть смелыми и безбашенными.

– А еще мы позволили себе клятвы, – тоскливо произнес Марк.

– Которые нарушили, – с сочувствием добавила я.