Екатерина Косточкина - Моё лимонное дерево

– Мамочка! Мамочка!

Время словно остановилось. Точнее, замедлило свой бег, чтобы я вдоволь успела насладиться этим моментом. Я слышу, как моя дочь кричит, слышу, как она плачет рядом. Я вижу тени за ее спиной. Они внушают опасность. И неспроста, ведь в следующую минуту два черных силуэта уводят Селену в темноту. Она кричит и рвется ко мне, а я лежу, словно ужаленная парализующим ядом.

– Нет! Нет! Нет! Отпустите ее! Селена! – Я кричу, не издавая ни звука.

– Остановитесь! Куда вы ее ведете? – Опять тишина.

– Мамочка! – Раздалось эхом в моей голове.

– Мамочка! – Все отчетливее и отчетливее.

Я закрываю глаза и пытаюсь прислушаться к ее голосу. Веди меня, детка!

– Мамочка! Проснись!

Я открываю глаза и вижу перед собой ее, слегка напуганную, с растрепанными волосами и в мятой ночной рубашке.

– Плохой сон? Ты кричала.

Как же я рада ей – моей путеводной звезде, что вытащила меня из этого кошмара. Я не могу сдержать улыбки, не могу сдержать слез.

– Все хорошо?

– Да, детка. Все хорошо, очень хорошо. Иди ко мне. – Селена прыгнула на кровать, и я укрыла ее одеялом. – Просто плохой сон. Просто плохой сон. – повторяю я, пытаясь убедить себя в этом.

– Но ты так кричала, звала меня.

– Я испугала тебя? – Селена ответила мне согласием. – Прости, детка. Сейчас все хорошо. Больше нечего бояться. Сон ушел, и все плохое ушло вместе с ним. – Я поцеловала ее в макушку, уловив легкий аромат клубничного шампуня, который терялся среди аромата, что может услышать только мать.

– Как насчет того, чтобы остаться завтра дома и провести весь день в кровати?

– А как же работа?

– Знаешь, вечером я попала в такую метель, что теперь мне жутко нездоровится.

– Правда?

– Нет, но на работе об этом знать не обязаны. Так что давай, закрывай глаза и постарайся уснуть. Завтра будет прекрасный день.

Утром я сделала, как обещала: позвонила Эвелине и, прикинувшись больной, взяла выходной на день. Возможно, это было глупым решением в свете последних событий, но мне все равно. Ночью я больше не смогла уснуть. Так и пролежала в кровати, прижимая Селену к себе как можно ближе, пытаясь осознать, что она рядом. До рассвета я прокручивала в голове отрывки своего сна, пыталась вспомнить лица теней, пыталась понять, что произошло. Да уж. Давненько я уже не видела снов. И мне страшно, что они вернулись. Пусть и в другом обличии, но они снова здесь.

К пяти в дверь постучала мама, разбив наш ленивый и уютный день на до и после. Она вошла в дом и принесла с собой немного холодного воздуха, приправленного ароматами сырости и парфюма, которые прилипли к ее шерстяному пальто и из-за мороза играли по-особенному ярко. Я залила кипятком листья чая с бергамотом и проводила ее в комнату.

– Слушай, дом совсем не узнать. Ты хорошо потрудилась. Правда, я бы на твоем месте сменила их, – мама указала на однотонные зеленые шторы, которые я купила на прошлой неделе, – от них веет скукой.

– Мне нравятся, – хмыкнула я и передала ей кружку с чаем. – А ты чего здесь в такую погоду?

– Ты не привела сегодня Селену. Я не знала, что у тебя выходной.

– Ах да, прости, совсем вылетело из головы. – Я не успела договорить, когда на шее мамы уже повисла Селена, бесконечно радующаяся ее приходу. В детстве есть прекрасная особенность – ты искренне скучаешь по человеку, даже если видел его вчера.

– Боже мой, Селена! Дай бабуле хоть поставить кружку, от греха подальше. – Она повернулась к столику, и ее взгляд упал на стоящее рядом дерево с парой-тройкой ярких плодов на нем. – Оливия! Что ты натворила?

Она поставила кружку на стол, расплескав немного кипятка и ошпарив свои пальцы, которыми аккуратно начала водить по каждому листочку, на котором появились неестественного цвета пятна.

– Ты совсем его запустила, – с грустью в голосе сказала мама.

Черт! Я совсем забыла про него. Я опустилась на колени, став ближе к дереву, вдохнула полной грудью и ощутила легкий цитрусовый аромат.

– Что с тобой, друг? Ты не увядаешь просто так.

За годы его жизни лимон чах лишь в тех случаях, когда дела обстояли действительно плохо. Мой друг тяжело перенес переезд в Блиссад, равно как и мое возвращение в Таймун. Он всегда чувствовал больше и, кажется, все знал наперед. Словно лимон был моим персональным магическим шаром, посмотрев в который можно было с легкостью определить мое состояние на сегодняшний день. Мама знала об этом, поэтому ей не составило труда понять, что мою душу явно что-то тревожит.

– Зайди ко мне завтра, я отсыплю для него удобрений, – сочувственно произнесла мама, а после добавила: – Не хочешь рассказать, в чем дело?

Я отрицательно покачала головой, лениво перемещаясь в кресло рядом.

– Мама плохо спала сегодня ночью, – вмешалась Селена, в которую стрелой вонзился мой взгляд. – Она даже кричала, – создав из ладоней полумесяц, остановившийся на уровне ее губ, она шепотом послала слова бабушке. Мол: «Ты не поверишь!» Они резво обогнули полукруг и с грохотом влетели в мамины уши.

– Селена, оставь нас! – Я посмотрела на дочь, которая прикрыла рот рукой. Она осознала, что взболтнула лишнего, но было уже поздно.

– Прости, – ее голос звучал виновато.

– Ничего, детка, просто возьми Снежного, и поиграйте с ним в своей комнате. Хорошо?

Как только Селена оставила нас, наша повседневная беседа мигом превратилась в допрос.

– И давно?

– Впервые за долгое время. – Мама недоверчиво посмотрела на меня. – Правда. Это был просто ночной кошмар, не больше.

– Ты звонила Виктории?

– Мама, – разочарованно произнесла я, – в этом нет абсолютно никакой необходимости. Единственный кошмар за столько месяцев – не повод обращаться к психотерапевту.

– Я уже потеряла одну дочь и не вынесу… – Ее глаза заблестели от слез.

– Не говори о ней в прошедшем времени. – Мне были противны ее слезы.

– Кристины не стало много лет назад. Той милой девочки с соломенными кудряшками, той девочки, которой я заплетала косы, вплетая в них белую ленту, перед тем как потерять ее. Я надеюсь, ты никогда не узнаешь мои чувства.

– Как ты можешь? – Я сморщила лоб от отвращения.

– Она была такой хрупкой. Я бы многое отдала, чтобы узнать, что случилось в тот день.

– Она была больна! Кристина всегда была немного не в себе. – Мама запрокинула голову назад, пытаясь загнать слезы обратно в глазницы, после чего отрицательно покачала головой. – Ты отказывалась видеть, что что-то не так! Ты могла спасти свою дочь, если бы смотрела глубже, а видела лишь ленты в ее волосах.

– Поэтому я не повторю своей ошибки. – Рукой она смахнула слезы, которые так и продолжали бежать по щекам. – Тебя так мучали кошмары в прошлом.