Григорий Саркисов - Фейсбуковки, или Картинки с карантинки. Наблюдалки и размышлялки

И всё случилось потому,
Что проявил он слабину,
А надо было бы дожать,
Антилигент, ядрена мать!

Интеллигента губит слабость
К правам, словам и прочей ерунде,
Что остро чувствуют все бабы,
Подверженные харрассменту при езде,
На будущее, Леша, не теряйся,
Хватай за ляжки дуру, и за грудь!
Ни на секунду с ней не расслабляйся,
Ну, и о харрасменте – не забудь!

Лимонов умер. Умер Эдичка.
Последний партизан и хулиган.
И время было для него – лишь времечком,
И сам он был не ветер – ураган!
Бунтарь, главарь, философ и поэт,
Он не любил тупых ослов при власти,
И мог во Тьме легко увидеть Свет,
И сердца не жалел, и ярости, и страсти.
Теперь окончен бал. И тенью
Уходит в Вечность, чтоб
Бессмертным стать, —
Лимонов. Эдичка.
А быть может, просто гений.
И может быть, теперь его нам будет
Не хватать…

Александру Кабакову
Уходит тихо поколение,
Оттепели дети покидают нас,
Оставляя нам стихотворения,
Книги, песни, оптимизм и джаз…

Я Губермана уважаю за уменье
Вложить в четыре строчки мыслей Эверест,
За неушедшее с годами вдохновенье,
И неуемное желание – слиха! – нести свой крест…
***
Он не склочен, не спесив,
А стихи его – малой длины.
И, блинами портвейн закусив,
Он шедевры печет – как блины.
***
У многих нынче юмор – талисман,
В крови, как крэк в тщедушном теле наркомана,
И в наши дни давно вошел гарикоман,
Подсевший плотно на стихи И. Губермана.
***
Четыре строчки Губермана
Иного содержательней романа,
И жалят глупость гарики-комарики,
Ах, Боже! Что за чудо эти гарики!

Николаю Гумилёву
Человек ума и чести,
Он стихи творить родился,
Без притворства и без лести
Перед Зверем не склонился.

Габриэлю Гарсия Маркесу
Он так писал, как человек обычный дышит,
Читали-почитали мы его,
Но вот опять – полковнику никто не пишет,
И дольше века длится одинокий век его…

Александру Гордону
Собой хорош, зело приятен,
Читал и Маркса, и Прудона,
Ты поищи еще, приятель,
Такого редкого Гордона!

Михаилу Булгакову
Проходит всё. В пустыне ветер воет,
И жизнь за строчками неровными забыта,
Пилат все тем же мылом руки моет,
Все так же на метле летает Маргарита…

Ей тёмная застряла в горле ночь,
Такая уж она, варшавская натура,
Панов гонористых заносчивая дочь,
Историей обиженная дура…

Прядет Природа пяльцами,
Но пряжа порой с огрешком:
Курица бегает с яйцами,
А петух за ней – с гребешком.
***
Взяв в дорогу курицу и супчик,
Не забудь терпеньем запастись,
Попадется въедливый попутчик, —
Быстро не получится спастись!

В небе синем птичка белая
О судьбе своей горько плакала,
Виражи над городом делая,
Монумент Человеку обкакала.
Монумент был Вождю Великому,
В ком таилась жестокая сила,
Даже птичка, создание дикое,
Очень точно его оценила.

Мы все умрём, не дочитав чего-то,
Не догуляв, и не допив, и не доев,
Когда добьёмся мы вниманья от Кого-то,
Кому-то Этому до жутких колик надоев,
Тогда Он превратит нас в то, что было, —
А не было, заметим, ничего, —
Чтоб нас планета бедная навек забыла,
В себя вместив нас – всех до одного…

Как здорово быть наглым подлецом
И виртуозом точного расчета,
С холодными глазами и лицом,
Висеть достойным на Доске Почёта.

Когда людей ведут, как дрессированных макак,
Суля толпе свободу и кусок банана,
Я понимаю, что без Пастуха – никак,
Но странно видеть в роли Пастуха – барана…

Всю жизнь мы боремся с Судьбою,
И изменений в биографиях не счесть,
Но что бы мы ни делали с собою,
Останемся такими, как мы есть.

Чужие мысли прочитает,
И морщится, как важный князь,
И о приличьях причитает.
Свинья во всём отыщет грязь.

Пишу я бред кобылы сивой,
И все не так, и не по мне,
А лошадь встряхивает гривой,
Мечтает, дура, о коне…

Если буря мглою небо —
Спрячься, с небом не шутя!
Кто под бурей в поле не был,
Тот не какал, как дитя.

В тиши просторов заповедных
Мы к счастью общему бежим,
Покинув кров, Отчизны бедной
Нарушив паспортный режим.

В белом и пушистом тайны кроются,
И сюрпризы разные являются:
То блоха в пушинке белой вскроется,
То на белом пятна крови проявляются.

Сижу на карантине, как Путин завещал,
Который в телевизоре нам Рай пообещал.
А я жую сосиску с горчицей через край,
И радуюсь, что близко обещанный нам Рай.
***
Хочется гулять и веселиться
Там, где веселятся и гуляют,
Но серьезные начальственные лица
Нам уже и это запрещают…
***
Суд Революции красиво начинается
Над сворой псов и прочих палачей,
Но почему-то всё всегда кончается
Безумными глазами Ильичей…
***
История, известно, тетка злая:
Не сядь Ильич в закрытый немцами вагон,
Не превратилась бы страна большая
В один закрытый и большой загон.
***
Я видел немало сановных особ,
Что были собою довольны,
У каждого был твердокаменный лоб,
И зад – железобетонный.
***
Давно живя в подлунном мире,
Не уяснил я досконально,
Причину, по которой все кумиры
Так странно-упоительно банальны.
***
Метаться поздно. На экране —
Картинки страшненькие в ряд.
Метаться надо было рано.
Не тех мы выбрали ребят…
***
Нет ничего важней Начальственного Тела,
О Нем мы с трепетом душевным судим.
Увы, до нас Ему нет никакого дела.
Но это хорошо. Целее будем.
***
Как хорошо Начальником трудиться!
Бюджету можешь делать вивисекцию,
А можешь – закрывать инфекционные больницы,
Чтобы потом встать во главе борьбы с инфекцией!
***
Иной начальник бурным стартом поражает,
Потом – друзья, любовница, семья…
На финише о старте напрочь забывает.
Начнет, как Бог. Закончит – как свинья.
***
Когда Начальники на лимузинах рассекали,
Они, казалось, держат жизнь за хвост,
Но вирус показал во всех деталях,
Что в лимузине может ездить и прохвост,
Испуганный болван, царек несмелый,
Насмешка глупая самой природы власти,
Чинуша хитрый, интриган умелый,
Перепугался вирусовой пасти,
А, испугавшись, выпускает повеленья:
То пропуска введет малопонятные,
То штрафами обложит население,
То мямлит разъясненья непонятные…
Ну что ж, Начальник сделал то, что сделал,
И Бог с людьми, и что базар, что рынок,
Ведь главное – он уже давно проделал
Для свежих орденов немало свежих дырок!
***
Не напрягайся понапрасну,
Начальство, брат, не небо ясное,
Дружить с начальником опасно,
А не дружить – ещё опаснее.