Владимир Сенчихин - Кара ледоруба

– Вот оно что, – с усмешкой протянула Вероника. – Ты больной, Андрюша, ищешь женщину, похожую на нее. Помяни мое слово, когда встретишь, сто раз пожалеешь.

Горностаев не обратил внимания на этот выпад, посчитав, что Вероника, обидевшись, решила побольнее уязвить, но впоследствии не раз с удивлением убеждался, что ему и в самом деле больше нравятся девушки, внешне похожие на Катю.

***

Будь сестра намного старше Андрея, вероятно, они бы не стали закадычными друзьями. А так – всего год разницы, можно сказать, ровесники. К тому же у Катюхи ничего девчачьего и близко не наблюдалось.

– Что за наказание, – сетовала мама, – думала, девочку родила, а оказалось какую-то бедокурку.

Обижалась, что дочка и не думает отращивать косички, стрижется коротко, хотя волосы у нее на загляденье: густые, шелковистые.

Катя, гораздая на проделки, в таких случаях скромно улыбалась, исподтишка показывая язык братишке, который во всем старался походить на боевую сестренку. В родном селе зимой они совместно с другими мальчишками строили снежные крепости, устраивали сражения, атаковали недругов, забрасывая их снежками. Высшим шиком считалось угодить неприятелю в лицо. Когда речка замерзала, устраивали хоккейные баталии, причем из Кати получился классный вратарь, соперники до хрипоты спорили, на чьей стороне она будет играть. Отец, главный механик «Сельхозтехники», хоть и неплохо зарабатывал, но скорбел, когда приходилось покупать коньки с ботинками, слишком быстро у детей росли ноги. Игра порой до того захватывала мальчишек, что они, разгоряченные, сбрасывали с себя верхнюю одежду, оставаясь в рубашках и футболках, синяки от лютой шайбы не проходили неделями.

Летом по ночам уличная детвора обносила сады. Воровство не считалось зазорным, сами по себе яблоки, сливы и груши значения не имели, каждый налетчик в родном саду мог наедаться ими от пуза. Ночные атаки таили риск нарваться на хозяина, который мог запросто надрать уши или спустить с цепи злобную собаку. Варвара Ефимовна чинила порванную детскую одежду и корила мужа, дескать, отпрыски совсем от рук отбились, а он им только потакает. Игнатий Иванович задумчиво теребил усы, напускал на лицо суровость и обещал заводиле-дочке всяческие кары, даже ремнем потрясал, но Катюша знала, что воспитательные беседы проводятся только для вида, отец, обожающий бедовую дочурку, и пальцем к ней не притронется, он даже втихомолку гордится ею и наедине называет козой-егозой.

В отличие от Андрея, которому учеба давалась туго, Катя благодаря цепкой памяти новые знания схватывала с лету, на домашние задания тратила гораздо меньше времени, чем он, втайне от матери, учительницы русского языка и литературы, решала за него арифметические задачки, а он их только переписывал. Катя к удивлению взрослых не любила сладкое, шоколадные конфеты из новогодних подарков, которые родители приносили с работы, отдавала маме и брату, уважала «Золотой ключик», но только тянучку, а не рыхлятину.

Мама завела два десятка кур, поросенка и корову. А куда деваться, это ведь не город с продуктовыми прилавками, семью кормить надо. Выручал огород в десять соток, на котором они сажала картошку, огурцы, помидоры и прочие овощи. Отец договорился с мужиками, и те за три дня выкопали в саду колодец, в который опустили бетонные кольца.

Игнатий Иванович разбирался не только в тракторах, руки ему пришили куда надо. Сельские жители, как правило, неодобрительно относятся к тем, кто слишком щепетилен к бытовым удобствам, особенно к туалетам. Мужики обычно роют яму, ставят поверх деревянную будку с дыркой в полу и этим ограничиваются. Отец отнесся к сооружению нужника серьезно, снаружи оббил его фанерой, чтобы зимой не задувало, внутри установил деревянный стульчак с сиденьем и крышкой от городского унитаза. На боковой стенке – рукомойник, которым зимой не пользовались, рядом на полочке мыло. К туалету проложил бетонную дорожку. Гости обычно недоуменно переглядывались, считая такую барскую уборную блажью.

Старый дом, который отцу выделила «Сельхозтехника», он снес, на его месте построил новый. Мама рассказывала, что муж сразу после свадьбы предупредил, что у них будут сын и дочка, и негоже им жить совместно. Так что дом возвел четырехкомнатный, с коридором и кладовкой. Одна из комнат, самая большая, служила кухней и гостиной, во второй спали взрослые, а остальные отвели детям. Игнатий Иванович не чурался городского комфорта и первым в селе приобрел югославскую стенку, не отставала от него и супруга, любительница литературы, возвращаясь с областных совещаний педагогов, привозила книги. На полках теснились полные собрания Джека Лондона и Чехова, творения Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Достоевского. Андрюша еще до школы прочел все три повести Николая Носова о Незнайке. Катю детские книжки мало интересовали, в восьмилетнем возрасте она одолела «Мертвые души» и замучила маму слишком взрослыми вопросами.

Обучаясь в институте, Андрей часто с безысходной тоской вспоминал раннее детство, все больше утверждаясь в мысли, что лучшего периода в его жизни никогда не будет. После окончания первого курса он приехал к маме и впервые осмелился задать вопрос, который давно не давал покоя. Почему отец перевез семью в крохотный крымский поселок? Мама тяжело вздохнула и пожала плечами.

– Увидел в районной газете диковинное объявление об обмене, удивился, загорелся. Крымчане надумали переехать к родственникам, наш дом им понравился.

Объяснение мамы Андрея не удовлетворило, но надоедать ей с расспросами поостерегся, хотя считал, что она недоговаривает. Как ни крути, переезд не вязался с логикой и выглядел абсурдно, скорее, напоминал бегство. Это знаменательное событие случилось за год до того, как заговорщики, окопавшиеся в Беловежской пуще, похоронили Советский Союз. Никто в семье на здоровье не жаловался, в морском воздухе не нуждались. В приморском совхозе отцу предложили поработать слесарем, других вакансий не нашлось. Он стоически перенес столь неравнозначную перемену в служебном статусе и никогда не жаловался. Мама устроилась преподавателем в городе, расположенном в восьми километрах от поселка, каждый день вместе с детьми ездила в школу на рейсовом автобусе, а зимой, когда дорогу переметало снегом, вместе с ними возвращалась домой пешком. Да и с жильем батя обмишурился. Сложенный из самана дом, покрытый рубероидом, таил неприятный сюрприз. Летом он действительно дарил прохладу, чем и соблазнил отца, а вот зимой, когда влажность зашкаливала, а ледяной ветер с моря пробирал до костей, обогреть дом, несмотря на все ухищрения, не удавалось.

Андрей воспринял переезд как приключение, сулящее новые впечатления и знакомства, а Катя долго не могла опомниться: ей, верховодящей среди мальчишек и девчонок родного села, пришлось заново отстраивать отношения со сверстниками, которые, как оказалось, ни в грош ее не ставили. Катя поникла, улыбалась редко, на вопросы обеспокоенных родителей отвечала грубо: «Отстаньте от меня». Перестала секретничать с братом.