Михаил Вешников - Увлекательные рассказы морского волка

Через сутки, отбыв свою вахту, я обратил внимание на Ефимыча. В глаза бросилось то, что он начал по очереди задавать вопросы находившимся в моем подчинении мотористам. Чем и привел их в изумление. А через минуту он вошел в центральный путь управления, и я доложил, что все механизмы работают нормально и никаких происшествий не произошло. При отсутствии у принимающего вахту вопросов он должен сделать соответствующую запись в судовом журнале. Но Ефимыч упорно молчал и смотрел упрямо в одну точку. В глазах его была пустота. Прошло некоторое время, мотористы покинули вахту, я, положив Ефимычу руку на плечо, произнес.

– Ну, я пошел.

Ответом был вопрос.

– В баню пойдешь?

Я был очень удивлен таким поворотом и не знал, что ему ответить. Уже в столовой за стаканом чая спросил у мотористов, о чем их спрашивал Ефимыч. Ответ удивил еще больше.

– В баню пойдешь?

В бане, поддав на каменку, я поведал обо всем третьему штурману, на что он рассказал о произошедшем в предыдущий день (когда я был на вахте) в кают-компании. Ефимыч сидел молча и стеклянными глазами смотрел в иллюминатор, а затем произнес.

– Опять ракету пустили.

Последовал вопрос.

– Какую?

– Такую же, как и пять минут назад – зеленую.

Штурман поднялся на капитанский мостик, где и выяснилось, что никто никаких ракет не видел. Ефимычу поставили диагноз – воздействие «зеленого змия».

Ситуация с Ефимычем взволновала всех. Старший механик (в силу возраста мы его звали («Дед») не знал, что с ним делать: посылать запрос в Мурманск, который был на нашем маршруте с целью помещения нашего «героя» в больницу на лечение, или продолжать поход в Италию. Я предложил третий вариант – по методу «клин клином вышибают» налить ему стакан спирта и дать проспаться. Решили посоветоваться с капитаном. А утром я узнал, что Мурманск остался вдали за кормой, и мы полным ходом идем в пункт назначения – порт Монфальконе.

Но приключения с Ефимычем на этом не закончились. Мы были в Норвежском море. Это место, где студеные арктические ветры встречаются с теплыми потоками воздуха из Атлантики, и встретило оно нас, мягко говоря, не очень приветливо. С каждым часом шторм усиливался, темные волны, словно змеи, монотонно накатывались на теплоход, как-бы намереваясь положить его на борт. Иногда удар волны был такой силы, что мачты тряслись и казалось они сейчас отвалятся. После каждого такого удара, перегорало несколько лампочек и приходилось вызывать электриков. И вдруг освещение плавно погасло, обороты главных дизелей упали, и через минуту они остановились. Стало страшно. Дело в том, что мы проходили мимо скалистых берегов Норвегии, прижимный ураганный ветер подхватил потерявшую ход и управление свою жертву и понес ее на черные скалы, где нас ждала катастрофа – подавать сигнал SOS было бесполезно.

Тело сжалось как пружина, я за секунды принял решение – необходимо запустить второй дизель-генератор. Открывая клапан сжатого воздуха, услышал, что вниз уже спускаются мотористы. Они буквально на руках скользили с резкими поворотами по никелированным поручням аварийных трапов, с высотой в трехэтажный дом, пролетая этажи, не касаясь ступеней. Прошло несколько секунд и с интервалом в несколько мгновений загрохотали два дизеля, машинное отделение озарилось светом. Вся команда буквально автоматически, без суеты произвела пуск всех насосов пресной и забортной воды, масляных насосов главных двигателей, топливных насосов и вентиляторов картерных газов, насоса редукторного масла и гидромуфт.

– Запускаю главные двигатели, – услышали мы крик Деда.

Свист сжатого воздуха сменился грохотом двигателей, и мы все с облегчением вздохнули.

– Самый полный, – казалось в самой Норвегии услышали крик капитана.

Судно буквально легло на правый бок, взвыло, приняв невообразимую нагрузку на дизели. На правом сработал предохранительный клапан, оглушив словно выстрел из орудия моториста и вбросив в машинное отделение клуб дыма.

Постепенно судно выравнивалось и ложилось на курс. До полной стабилизации положения все мы оставались в машинном отделении, и даже придя в каюту, я долго не мог уснуть. А судно полным ходом шло курсом на Италию.

Утром Дед позвал всех механиков на «разбор полетов». Не буду вдаваться в детали, скажу лишь, что судно обесточил Ефимыч. Его объяснение не выдерживало никакой критики:

– Хотел сэкономить топливо.

В Министерстве морского флота СССР существовала практика начислять премиальные за экономию топлива.

– С тобой все ясно, – подвел итог Дед.

Забегая вперед, скажу, что в болгарском порту Бургас Ефимыч был снят с корабля. Это был его последний рейс. «Зеленый змий» сделал свое дело.

Вот позади остался Бискайский залив – «Ревущие сороковые». Здесь уместно пояснить название. Так принято называть все океаническое пространство южного полушария с сорокового по пятидесятый градус. Здесь постоянно дует мощный западный ветер, который является причиной частых штормов и плохой погоды. Первенство данному определению приписывают голландскому моряку Хендрику Брауверу. В начале XVII века из Европы добраться на Дальний Восток, в Австралию и Новую Зеландию можно было только морским путем. Именно этот мореход много времени посвятил прокладыванию оптимального маршрута в этих широтах и закрепил данный термин в судоходном лексиконе.

Ночью прошли Гибралтар, и вот уже Средиземное море бьется о борт своими волнами. Через шесть часов в районе испанского города Малага была объявлена общесудовая учебная тревога. Как обычно проигрывались варианты применения противником ядерного оружия с полной герметизацией судна, пожарной и химической тревоги, пробоины в борту и так далее. К обеду все задачи были отработаны, произведен анализ ошибок и замечаний, и только тогда дали полный ход и взяли курс на Италию. До порта оставалось около полутора тысячи морских миль. Приближался Новый год, и все мысли были о том, чтобы к празднику успеть в порт. Но по всем расчетам мы никак не успевали. Поэтому, так же как и на берегу, в машинном отделении красовалась елка, а само помещение было празднично украшено. Столы ломились от разнообразия всевозможных вкусностей, бокалы с позолотой слепили глаза, и над всей этой сказочной явью возвышались бутылки «Советского шампанского». Первый тост поднял капитан. Подвел итоги работы за прошлый год, поблагодарил экипаж на наш нелегкий, но почетный труд и поднял тост за наше благополучие в Новом году. А начальник радиостанции раздал нам самые ценные подарки – радиограммы от родных и близких.

Нордкап в переводе с норвежского означает Северный мыс. Расположенный на острове Магерей и являющийся самой северной точкой не только Норвегии, но и Европы, смотрится он величественно. Это выдающаяся в море огромная гранитная скала высотой триста семь метров, верхняя часть которой плоская, покрытая каменистой тундрой и озерами. Интересно, что ранее мыс был связан с островом только паромной переправой, но в 1999году закончилось длившееся четыре года строительство тоннеля под проливом, и теперь трасса, проходящая через всю Норвегию с юга на север, связывает непрерывной нитью столицу Осло с самой северной точкой Европы.