Сергей Балабай - #ЖИВОЙ

– Вы уже заврались настолько, что к 50-летию Победы не смогли вспомнить, что за победа такая! Мрази! Сволочи! Испоганили себе души, за нас принялись. Погань всякую на плакатах поразвесили и радуетесь! Скоро, думаете, позабудем! А вот хрен вам! – мужчина недвусмысленно показывал кукиш пруду, уткам, и даже тыкал им куда-то в небо.

– Брехуны, ироды, сволочи… – еще раздавалось за спиной Леонида, когда тот пошел к выходу из парка.

Лёня купил в ларьке бутылку девятки балтики, сел в автобус и отправился домой. По дороге ему позвонил отец.

– Лёня?

– Да пап! Как ворота? – устало произнес Леонид.

– Ворота нормально, что там у тебя за беда?

– Да хозяйка за три месяца вперед денег потребовала, вот прошу вас занять.

– Понятно, пошел в сберкассу, как получишь, отзвонись, – сказал отец и повесил трубку.

Леонид засунул телефон в карман, откупорил бутылку об поручень и сделал два глотка. Девятку он любил пить теплой, одной бутылки хватало для того, чтобы почувствовать нежные объятия хмеля. Лёня сделал еще глоток, в ушах зашумело, по телу стало разливаться приятное тепло. «Плевать – подумал он, – на все мне плевать» и, прислонившись головой к окну, закрыл глаза. Когда автоинформатор объявил его остановку, Леонид с трудом отлип от стекла, и неровной походкой вышел из автобуса. Небо уже заволокло низкой облачностью, стало темно.

Придя домой, Леонид забрался в горячий душ, вышел, допил пиво и сел за компьютер. Загрузив почту, он увидел письмо от Маши.

Привет Лелик!

Прости меня, пожалуйста, что я тебя так подвела. Мне ужасно стыдно перед тобой. Как там твоя голова, дышать все больно?

У меня все просто ужасно. Но ты, наверное, слышал. Дело на меня не завели, но это слабая радость, теперь у меня ни машины, ни работы, ни денег, ни подруги. Какой-то кошмар. Я плачу целыми днями. Одна радость – мой Никитушка. Я теперь с ним целыми днями. Он так вырос, такой умненький. Правда, вот сильно заболел, простыл, а еще аппендицит вырезали. Прямо все ни Слава Богу, как и у его мамы.

Не хочу тебя грузить своими проблемами. Да ты, наверное, теперь и общаться со мной не захочешь. Но все правильно. Я пойму. Ты выздоравливай, пожалуйста, и больше темными закоулками не ходи, ладно?

Когда буду в Москве, можно я тебе позвоню? Не захочешь не отвечай.

Пока, целую в носик.

Машкин.

Когда восстанавливал паспорт, случайно встретился со своим давним знакомым, который занимался ломом цветных и черных металлов. Тот, выслушав историю Леонида, от души поржал над его ситуацией.

– Веришь, – сказал он, – терпеть не могу Москву и всех москалей. Там поголовно все гандоны, повернутые на бабках. Че ты туда поперся? Тебе дома работы мало? Или что?

Леонид нехотя пытался объяснить, что на самом деле «дома» он никак не мог найти нормальную работу, а каждый раз упираться в самодурство мелких «князьков» ему просто надоело.

– Да ты реально гонишь! – не унимался его товарищ, – захочешь, подвязывайся! Надумаешь – звони, тема широкая, найдется и тебе местечко!

Во всей кутерьме, которая встретила Леонида в столице, он поначалу и не вспоминал о состоявшемся разговоре. Механически пытался решить возникшие сложности по уже ранее опробованной схеме. В это утро, так и не заснув, ушел на кухню делать себе чай. Пока нагревался чайник, он решил подсчитать остатки наличности. Принес на кухню куртку и вывалил содержимое ее карманов на стол. Среди помятых купюр на столе оказалась сложенная вчетверо бумажка с лаконичной надписью «Давид» и номером телефона. «Это знааак», – с ухмылкой подумал Леонид.

Обычно начало любого важного дела всегда откладывал на понедельник. В этот раз он решил заняться собой прямо здесь и сейчас, не взирая на то, что было полшестого вечера пятницы. Решимость скорее вернуться в форму сначала впихнула его в кроссовки со спортивным костюмом, а потом пинком выгнала на улицу. Стараясь не обращать внимания на уже, ставшее привычным, головокружение, Леонид свернул в темную арку и перешел на бег. Бежать было тяжело, мало того, что он сразу начал задыхаться от слабости, так еще каждый вдох, каждый шаг отдавался резкой болью в груди. Леонид скрипнул зубами, выматерился и продолжил бег. Метров через двести он остановился. Нагнувшись и упершись руками в колени постоял, тяжело дыша. Во дворе рядом находившейся школы было несколько турников, брусьев и кривая, испачканная грязью шведская стенка. Лёня подошел к турнику, постоял, подпрыгнул и схватился за перекладину. Резкая боль стеганула грудь, заставив пальцы разжаться. Он вскрикнул, обложил матом свои ребра, всю их ближнюю и дальнюю родню.

– Ладно, – сказал он вслух, – понял, не дурак.

Сообразив, что резкие нагрузки ему не по силам, занялся разогревающими упражнениями. Помахав минут пятнадцать руками, кривясь, покрутив корпусом и поприседав, он довольный собой отправился домой. Дома забрался в душ. Ванна была совмещена с санузлом, стены выложены плиткой грязно-шоколадного цвета. Первое время он пытался отмыть стены разные средствами, все надеясь, что это не родной цвет, а вековая грязь. Но, увы, все усилия были бесполезны. Лёня любил сначала нагреться под обжигающими каплями, постепенно добавляя и добавляя горячую воду так, чтобы вся ванна погрузилась в жаркий туман, а потом в какой-то момент, резко выключить горячую и насладиться, как организм взрывом выпрыгивает из неги, как в секунду прочищаются мозги, а все мышцы приходят в тонус. И при этом главное не сдерживать звериный рык, что рвется наружу. Вдоволь нарычавшись под ледяной водой, Леонид вышел из душа, все тело горело, даже боль куда-то спряталась и не напоминала о себе.

Он зашел на кухню, взял со стола бумажку и набрал номер.

– Да! – спустя десяток гудков раздался в трубке раздраженный голос.

– Давид? Привет!

– Кто это?

– Это Леонид, Лёня, Лёнс, помнишь, недавно встретились? – смутился Леонид.

– Аааа, Лёня, здарова! Подкатывай! Я ща у Розы, как раз осетрину жарят!

– Да спасибо, Давид, но я, мля, в Москве, насчет «подкатывай» быстро не выйдет, – разочаровано ответил Леонид.

– Ммм, – жуя промычал Давид, – че звонишь, братуха? Помощь какая нужна?

– Да помнишь, ты говорил, что варианты поработать вместе есть? – Лёня ненадолго замялся, – а то, веришь, пока я ездил паспорт восстанавливать, меня эти уроды уволили.

– О! А я тебе говорил! Гандоны они все! Ган-до-ны! – по слогам повторил Давид, – слушай, родной, гамно вопрос, все обсудим, ну давай не сейчас, а? Я тут с кентами водочки попью, завтра с утра чуть поболею, а ты меня к обеду набери, да и потрем на эту тему, лады?

– Конечно, – торопливо проговорил Лёня, – давай, попей и за меня подними, если не в падлу!