Борис Антонов - Крах

– Первые десять – на выход мыться!

Валентин оказался в третьей десятке вместе с Литвиным. Когда процесс стрижки подходил к концу, в палатку начали возвращаться уже переодетые в форму солдаты. Первого из них старшина назначил старшим.

– Когда все придут, никого не выпускать, – поставил он задачу. – Я скоро.

Третья десятка отправилась в баню.

В большом предбаннике стояли два стола, за каждым сидело по два сержанта. Слева от входа, перегородив угол, находилась ширма. Дождавшись, когда за последним закроется дверь, один из сержантов начал:

– Раздеваемся. Если вещи домой отправлять не будете, то кидайте их за ширму. Потом к столу, – хлопнул он ладонью по крышке. – Если вещи отправлять будете, то с вещами туда, – указал на второй стол сержант.

Валентин разделся и, не раздумывая, перебросил всю одежду через ширму. Сергей сделал то же самое. Подошли к первому столу.

– Фамилия. Имя. Отчество, – не поднимая головы, спросил сержант у Сергея.

– Литвин Сергей Николаевич.

– Следующий, – через несколько секунд позвал сержант Валентина.

– Подождите! – вдруг, уставившись в ведомость, сказал Сергей.

– Что? – поднял голову сержант.

– Не Литвинов, а Литвин, – показал на ошибку Сергей.

Сержант зачеркнул неправильную фамилию и рядом написал «Ли-Твин». Прочитав написанное, он удивленно посмотрел на Сергея:

– Китаец что ли?

– Русский, – оторопел тот.

– А это? – показал сержант ручкой на фамилию.

– Так без тире, просто Литвин, – поправил его Сергей.

– Следующий! – крикнул сержант, исправляя ошибку. – Нормально?

– Да.

– Иди в баню, – послал сержант несостоявшегося китайца.

Кусок мыла выдали при входе в душевую. Валя мылся долго, почему-то не хотелось выходить, за противоположной дверью, куда уходили помывшиеся, ждала новая жизнь. Она не пугала. А была неизвестна, интересна и пока абсолютно непонятна. Минуты, проведенные под потоком воды, были последними минутами всей его предыдущей жизни, с которой почему-то расхотелось расставаться. Валентин покинул душ последним. В комнате, в которой он оказался, стояли длинные лавки, сидя на которых новоиспеченные военные пытались мотать портянки. В противоположной от двери стене было окно, из которого торчал солдат без кителя, в одной нательной рубахе.

– Сюда проходим, солдат, – позвал он Валентина. – Рост? Размер ноги?

– 180. 42.

– Держи, – протянул ему военный свернутые портянки, в которые были замотаны кальсоны и нательная рубаха. Валя оглянулся в поисках свободного места.

– Вот это должно подойти, – ткнул сапогами в бок Валентина солдат из окна.

Одеваясь, Валентин с удивлением заметил, что форма не новая. На гимнастерке были дырки от значков предыдущих собственников, на галифе в двух местах следы зашитых разрывов. Взглянув на Литвина, сидевшего напротив, он увидел на его плечах сержантские погоны.

– Поздравляю! – улыбнулся Валя. – Быстро тебя повысили.

– Ага, за борьбу с милицией, – заржал Сергей.

Вернулись в палатку, старшина уже сидел на столе.

– Наконец то. Последние?

– Да.

– Слушаем тогда, – открыв папку, лежавшую рядом, сказал он, – запоминаем цифру, которую я назову вместе с фамилией, – начал читать список старшина. У Валентина оказалась цифра три у Литвина четыре. Земляки Вали по военкомату Марков и Балышев получили соответственно цифру один, Курилко цифру три. Закончив читать, старшина спрыгнул со стола.

– До новых встреч, – помахивая папкой, вышел он из палатки.

Оставшись одни, новобранцы начали разглядывать друг друга, прикалываясь новому облику. Половина была в форме со званиями, что вызвало огромное количество шуток. Постепенно развеселились так, что кто-то с улицы крикнул: «А ну-ка, тихо там!». Примолкли, но ржать не прекратили, перешли на громкий шепот. Через десять минут в палатку вошли четыре сержанта, и смех мгновенно смолк.

– Цифра один – на выход, – скомандовал правый.

Дальше по порядку номеров все пошли в одном направлении, каждый за своим сержантом. Обладателей цифры три было меньше всех, всего пятеро. Растянувшейся цепочкой обошли баню с правой стороны и оказались на большом плацу, с одной стороны которого стояла большая четырехэтажная казарма. Пройдя вдоль казармы, зашли в левый подъезд и поднялись на третий этаж. Все оказалось до банальности просто: цифры обозначали номер роты, которые располагались с первого до четвертого этажа соответственно. Напротив двери, ведущей на лестницу на коврике, возле пока непонятной конструкции, напоминающей одновременно маленький шкаф либо закрытую вешалку, стоял солдат. При появлении сержанта он, зажмурившись, заорал: «Смирно!». Сержант, зажав рукой рот, тихо засмеялся. Из левой двери в конце коридора выскочил сержант с красной повязкой на правой руке. Поскользнувшись, он замахал руками в попытке сохранить равновесие. Глядя на него вошедший с новобранцами сержант, согнувшись пополам, ржал во весь голос. «Ха-ха-ха-ха!», – эхом разлетелось по пустой казарме. Дежурный, уже восстановив равновесие на полусогнутых, крался к перепуганному насмерть солдату на коврике.

– Идиот, сколько раз тебе, тормозу, объяснять: «СМИРНО» орешь только командиру роты, – с полушепота постепенно переходя на крик, начал дежурный. – Где командир роты? Придурок, ты несчастный.

– Не знаю, – выпучив глаза, ответил солдат.

– А че орешь тогда? Как тебе, дураку, объяснять, чтобы ты понял. «Смирно» кри-чат толь-ко, ко-гда при-хо-дит ко-ман-дир ро-ты, – по слогам, медленно, но очень громко, тыкая в лоб солдату пальцем, продолжал, бесноваться дежурный. Вошедший сержант сидя полу прислонившись к стене, вытирал слезы, выступившие от смеха.

– Пять-ноль, – заикаясь, прокашлял он. – Так до завтра он тебя вообще загоняет.

– Зарежу, если еще раз заорешь, – хватаясь за штык-нож, прошипел дежурный.

– Что здесь происходит? – раздался голос с лестницы.

– Смирно! – заорал, обернувшись на дверь, дежурный, вытянувшись и вскинув правую руку к фуражке.

– Шесть-ноль, – прохрипел сержант с пола.

– Что здесь происходит? – переспросил входящий в роту капитан.

– Товарищ капитан, – чуть не плача начал дежурный, – полдня объясняю ему, когда надо кричать «Смирно» а когда нет. Как горох о стену. Орет, когда хочет, всем подряд.

– Чуть не разбился из-за него.

– Кто орет? – глядя на солдата, переспросил капитан. – Стоит, молчит.

– Вот, а я о чем. Кто это? – показывая на капитана, спросил дежурный.

– Смирно! – снова зажмурившись, заорал солдат на коврике.

– Ну, вот, все правильно крикнул, – еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, сказал капитан.

– Семь-ноль, – поднимаясь с пола и продолжая ржать, уточнил счет сержант.