Борис Антонов - Крах

– Готов? – встретил вопросом Макеев Валентина.

– Так точно.

– Хорошо. Можешь заниматься своими делами.

– А можно, я тут посижу?

– Одурел что ли, воин? Нет конечно! – не отрываясь от телевизора, ответил сержант. – В кубрике посиди, письма попиши. Короче, делай что хочешь. А телевизор дома посмотришь. Пошел.

Не став перечить, Валя вышел в коридор. В казарме было тихо. Все ушли. Куда все ушли, Валентина совсем не интересовало, наверняка, где-нибудь метут дорожки. Территория части была небольшая, за несколько дней пребывания Валя уже хорошо ориентировался. Порядок поддерживался идеальный, чему способствовало то, что каждый день четыреста новобранцев подметали, убирали и чистили все подряд. В центре части находилась казарма, соединенная переходом со спортзалом, столовая, баня и буфет-чайная. С восточной стороны части находились гаражи для машин, лыжный склад и большая свиноферма. На западной части был склад оружия, продовольственный склад и клуб. В лесу между казармой и оружейным складом стояли два жилых дома для офицеров и прапорщиков, постоянно служивших в части, а также для прикомандированных. Вся территория была обнесена высоким зеленым забором. Главные ворота части выходили на Горьковское шоссе, еще два выезда считались служебными и выходили с противоположной части в лес. Куда они вели, Валентин пока не знал. Был еще стадион с большим количеством тренажеров, но на нем новобранцы еще не занимались, только пробегали мимо во время зарядки. Бесцельно побродив по расположению, Валентин пошел в бытовку, где два солдата из других взводов готовились к наряду. Один из них оказался из Новосибирска, другой с Перми. Познакомившись, проболтали до самого инструктажа, в основном про дом и родственников. Ровно в девятнадцать тридцать дневальный с тумбочки громко крикнул:

– Суточный наряд строится у канцелярии!

Построились. Макеев доложил, вышедшему старшине:

– Товарищ старшина, суточный наряд для инструктажа построен.

– Вольно, – ответил Филин и начал осматривать внешний вид наряда. Не найдя изъянов, он раскрыл папку и зачитал: – Матвеев – первая смена, Полунин – вторая, Кауров – третья. Теперь вводная. – Хлопнув папкой, посмотрел он на стоящего посредине новосибирца Полунина. – Боец, стоишь на тумбочке, время четыре часа утра, в роту входит негр. Твои действия?

Полунин на несколько секунд замер, хлопая глазами.

– Ну, – поторопил его старшина. – Негр стоит, ждет. Твои действия.

Полунин молчал. Старшина посмотрел на Макеева.

– Это не мой, – быстро открестился от новосибирца сержант.

– Хорошо. Негр в роту пришел, твои действия, – повернулся к Валентину старшина.

– Дежурный по роте, на выход, – ответил Валя.

– Неправильно! – радостно ответил Филин. – Если в роту в четыре часа утра входит негр, то нужно… – старшина сделал паузу, оглядывая дневальных в надежде, что они догадаются, – то нужно… – Дневальные молчали. – То нужно удариться башкой об тумбочку и проснутся, – громко, сделав ударение на слове «башкой», закончил старшина. – Думать надо, откуда негр в четыре утра в части. Это также относится к танкам, голым бабам, дед морозам, и прочей нечисти, которая вам привидится. Сержант, доведи до всех, что спать нельзя.

– Есть!

– Всех касается: кто заснет на тумбочке, будет спать на ней до самой присяги, – оглядывая солдат, продолжил Филин. Всем понятно?

– Так точно, – невпопад ответили дневальные.

– Хорошо. Макеев, принимай роту и ко мне на доклад. Я в Ленинской комнате буду, – закончил он.

– Вольно, – скомандовал сержант. – Полунин – в столовую, принимать посуду и, смотри, не ошибись, все пересчитай три раза. Матвеев – на тумбочку. Кауров – в умывальник, принимай инвентарь и посмотри, чтобы чисто было, а то сам все мыть будешь. Разойдись.

Валентин повесил на ремень штык-нож, протянутый ему предыдущим дневальным, и вступил на коврик возле тумбочки. Следующие четыре часа он будет стоять на месте и орать во все горло всевозможные команды. Ничего сложного в этом не было. Стой себе на месте и чуть что – громко кричи: «Дежурный по роте, на выход». Валя радовался, что попал не во второю смену. Дело в том, что дневальный второй смены, кроме стояния на тумбочке, должен был накрывать в столовой на завтрак, обед и ужин, а после этого мыть кружки, ложки, вилки, ножи и, самое главное, не потерять их. У каждой роты были свои приборы, которые периодически терялись и воровались друг у друга дневальными. Вторая смена была из-за этого сплошным геморроем. Времени на отдых в этой смене не было совсем. Через полтора часа Валентин прокричал положенные для вечерней поверки и последующего отбоя команды. Ровно в десять вечера рота легла спать. Основной свет выключили, оставив только дежурное освещение. Через пятнадцать минут наступила тишина, нарушаемая иногда скрипом пружин кроватей, когда кто-нибудь во сне ворочался. Кауров наводил порядок в умывальнике и туалете, Полунин еще не вернулся из столовой, дежурный, пройдясь по роте, сел на подоконник в конце коридора. Переминаясь с ноги на ногу, Валентин приблизительно в одиннадцать часов начал отчаянно зевать. По распорядку следующие четыре часа он должен был спать. Из столовой вернулся Полунин. Глядя на него, Валентин в очередной раз порадовался, что не попал во второю смену. Вид у новосибирца был тот еще. Весь мокрый то ли от пота, то ли от воды, в которой он мыл ложки и вилки, руки красные, вся форма в пятнах, глаза бешеные.

– Ну как? – спросил его Валя.

– Жопа, – тяжело вздыхая, ответил Полунин. – Задолбался эти кружки мыть. Хорошо, хоть по счету все сошлось. Со второй роты у дневального двух вилок недосчитались, до сих пор в столовке ищет.

– Смотри, чтобы у тебя не спер, – посочувствовал Валя товарищу.

– Не сопрет, я при нем все пересчитал.

В двенадцать часов, передав штык-нож, Валя пошел спать. Подняли в четыре часа. Макеев на два часа лег спать, передав Валентину повязку. До шести утра Валя бродил по роте в ожидании подъема. Весь следующий день прошел либо на тумбочке, либо со шваброй в руках. В восемь вечера Валентин переместился из первой смены, миновав второю, сразу в третью смену и заступил на вторые сутки, которые прошли так же спокойно, как и первые. Если бы не двое суток подряд, то Валентин вообще бы не запомнил свое первое дежурство по роте. Через две недели после приезда все новобранцы перезнакомились, особых событий не происходило, служба текла однообразно скучно. Один день был похож на другой как близнецы-братья. Валентин еще раз побывал в суточном наряде, виной тому была неспособность некоторых новобранцев выучить обязанности дневального и устав, поэтому в наряд ставили таких, как Валентин. Это несколько раздражало: почему одни должны дневалить, а другие нет, но деваться было некуда, приходилось дежурить. В первых числах ноября всем новобранцам выдали новую форму, шинели, погоны, пуговицы и всю следующую неделю рота с утра до вечера подгоняла форму. Шинели нужно было правильно сшить сзади под хлястиком, потом пришить погоны, шевроны, петлицы и пуговицы. То же самое сделать с новой формой. После этого все отгладить и сдать в каптерку. Помогая друг другу, за несколько дней справились.