Виктор Колюжняк - Девушки, которые решают

– Понятно. А у меня не бьёт. Идёт и идёт. Как-то так.

– Ясно.

И молчим. И ведь хотим друг другу что-то сказать. По крайней мере я хочу. Но молчим.

– Давно не виделись.

– Да.

– А ведь сколько раз собирались встретиться.

– То одно, то другое, – говорю я и пожимаю плечами.

Он кивает, и вновь молчим. И улыбаемся. Как дикторы на телевидении, когда им ещё не успели сказать, что пошёл эфир. Молчат и улыбаются. Вот только в отличие от них у нас текст не написан, а потому слова скомканы, формулировки туманны и вообще не про то.

– Может, прогуляемся? – предлагает он наконец.

– Почему бы и нет.

И вот мы идём по парку, как раньше. Только не держимся за руки и не выставляем напоказ наше счастье.

– Как твои?

– Всё так же. Дедушка стареет, дядя всё такой же странный и рассеянный, папа всё ещё полон сил и планов.

Клим не знает, что у меня три отца. Эту тайну я не доверила даже ему. Может быть, если бы рассказала, всё сложилось бы иначе.

– Привет тебе передавали, – добавляю я.

– Ты ко мне шла? – спрашивает он после паузы.

– Нет. Просто в город прогуляться, – вру я. – Это на случай если вдруг встретишься. И вот ты вдруг встретился.

– Знаешь, – он останавливается и берёт меня за руку. – Я всё хотел тебе позвонить, но не решался.

На безымянном пальце жёлтое кольцо. На безымянном пальце его правой руки жёлтое кольцо. Обручальное.

– Или жена не разрешала? – я спрашиваю насмешливо, а сама думаю: «Дура! Ну какая же ты, Алина, дура. Решила, что за эти полгода он не найдёт себе новую? Нашёл. И даже жениться успел. Позвонить он хотел, тоже мне».

– Жена? – смущение. Торопливо убирает руку в карман. Затем так же торопливо достаёт и пытается снять кольцо.

– Как зовут-то хоть?

– Нету никакой жены, – кольцо наконец-то сползает с пальца и исчезает в кармане. Только нет в этом смысла.

– Не волнуйся. Сейчас я уйду, и никто не скажет, что ты гулял по парку с другой. А то ведь ревновать будет.

– Да некому ревновать! – почти кричит он. А мне уже всё равно. Спокойно и легко, будто тяжкий груз упал. Всё правильно. Он сделал выбор и сумел меня забыть. Ну, или сумел забыться. Мне давно пора сделать то же самое, а не жить прошлым.

– Что, совсем неревнивая? – улыбаюсь. – Ладно. Прощай, женатый мужчина. Поболтаем в другой раз.

– Подожди, – он бросается за мной.

– Уйди! – резко обрываю. – Уйди. Исчезни. Сгинь. Тебя нет. Был и сплыл. Ясно?

– Но…

Я почти бегу, оборачиваюсь и вижу, как он с размаху бросает кольцо куда-то в кусты. Кривится от досады и злости. Интересно, что скажет жене?

А может, действительно нет никакой жены? Впрочем, неважно. Мне легко и спокойно. Я плыву по знойному городу в направлении воды. Жаль, что не взяла купальник, но это ничего. Можно просто побродить по берегу, чувствуя, как ветер доносит брызги, а волны касаются ног.

Мне легко и спокойно, только почему-то противно…

Домой возвращаюсь после полуночи. Долго бродила, стараясь не думать ни о чём. Получалось не очень.

Вот и сейчас, открывая дверь, я всё ещё прокручиваю в уме слова Клима. Позвонить и спросить про жену? Пожалуй, не стоит. И в этом решении нет гордости, слабости или желания не выглядеть дурой. Это просто понимание свершившегося факта, с которым лучше смириться.

Хотя нет. Именно гордость и всё остальное. А ещё подсознательная иррациональная тяга к страданию. «Люди любят страдать, – говорил иногда Папа-П. – и они думают, что это их облагораживает. Но только ничего они не облагораживают. Жить в радости гораздо сложнее».

– Повидались? – спрашивает Папа-Б. – Гляжу, не очень прошло.

Он сидит в гостиной. Один, в полной темноте. Лишь глаза чуть подсвечены луной.

– Какая разница?

– Ты моя дочь.

– Что-то ты редко это говоришь.

– А это входит в список вещей, которые надо говорить постоянно? Извини, не знал. Я же не сообщаю каждый день – солнце встало.

Он прав, конечно, да только что мне сейчас до его правоты?

– Прошлого не вернёшь, – отвечаю я.

– Конечно, – тут же соглашается Папа-Б. – Тогда что ты собираешься делать?

– У меня есть выбор? Жить настоящим и надеяться, что всё изменится.

– Какая глубокая и выверенная гражданская позиция, – его манера иронизировать порой меня бесит. – А если подумать о будущем?

– В будущем всё будет не так.

– А как? – чуть наклоняет голову и смотрит прищурившись.

– Не знаю.

Он тихо смеётся, показывая, что я ошибаюсь.

– Я хотел бы попросить тебя об одной вещи. Завтра прогуляйся до города ещё раз. Днём. И опять до вечера.

– Зачем?

Он не отвечает. Встаёт и идёт в свою комнату. Словно подачку бросает мне: «Потому что завтра что-то случится». Папа-Б редко говорит прямо, когда есть возможность заставить меня подумать.

По его мнению именно это называется «воспитанием».

Папа-Б ушёл, и теперь я сижу на том же самом месте и смотрю в темноту. И наверняка мои глаза так же блестят в свете Луны.

«Завтра что-то случится». Мне очевидно, что именно произойдёт, как и понятны причины, привёдшие к этому.

Прошлого не вернуть, а жить настоящим слишком тоскливо. «А если подумать о будущем?» – спросил Папа-Б…

Что ж, в таком случае у меня перед глазами идеалистическая картина. Дом, все трое моих отцов и Клим. Мы живём, радуемся, находим новые идеи. Я наконец-то посвящаю Клима в семейную тайну, и он начинает работать с моими отцами. Не над тем, чем сейчас заняты они, а над чем-нибудь другим. Столь же интересным и головоломным. А я ухаживаю за цветами, убираюсь по дому, хожу в город за продуктами, готовлю моим мужчинам еду и смотрю на их наполненные жизнью лица. Не потому, что мне прям вот нравится это делать, и не потому, что я сторонница патриархального уклада. Просто я всё равно не понимаю до конца, чем они занимаются, так что лучше приносить пользу там, где умеешь.

Вот что я думаю о будущем.

«Тогда делай всё, чтобы это случилось!» – отчётливо слышится у меня в голове. Подсознание разговаривает со мной голосом Папы-Б, и я не удивлена. Гораздо больше изумления приносит то, что такая, казалось бы, совсем простая мысль вдруг заставляет моё сердце биться чаще.

Если кто-нибудь объяснял бы мне это, тот же Папа-Б, к примеру, я пропустила бы его слова мимо ушей. Поучения, да ещё и завёрнутые в столь простую философию, всегда вызывают скуку. Но сейчас я сама дошла до этого, а значит, не могу так просто отмахнуться.

Я достаю телефон и набираю номер, который уже с десяток раз удаляла, но всё равно возвращала, из-за боязни забыть. Трубку снимают практически моментально, будто сидели и ждали.

– Клим, мне нужна твоя помощь, – говорю, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Сейчас?

– Да. Можешь подъехать к озеру?