Анатолий Козлов - Поезд до станции Дно

Макаров опешил:

– Как, то есть, какую? Россия ― Россия и есть. Нешто есть другая?

– Ошибаешься, брат, – Захар подвинулся вперед к Макарову и понизил голос, – есть Россия богатых, капиталистов, помещиков, фабрикантов, банкиров ― вот таких, кто сам не воюет, а войны устраивает, и кому война выгодна, а есть народ, который воюет за них. Ты воевал за первых, а народу эта война вовсе не нужна.

– Да как же не воевать, – не мог взять в толк Макаров, – коли напал на нас японец. Как же не защищать свою землю-то?

– Так ведь не просто японец напал, – возразил Захар, – их же свой японский капиталист на нас науськал.

– Пошто так?

– Пошто.., а ты знаешь, сколь они денег на этом заработают? На оружии да на амуниции, на харче солдатском! Вы кровь льете, а они денежки считают…

– Так что делать-то? – недоуменно спросил Макаров.

Захар придвинулся к нему почти вплотную:

– А отобрать всё у них и отдать народу.

– Вот так-так, – Макаров совсем сбился с толку, – кто же Царю служить станет? Государством править?

– Царя тоже того.., – решительно, но тихо бросил Захар.

– Царя?! – изумился Макаров.

– А то, – подтвердил Захар и спросил, понизив голос: – Про «Потёмкин» слыхал?

– Так это они из-за харчей.., – махнул рукой Макаров.

– Много ты понимаешь, – обиделся Захар. – Эх! Вот весь флот бы поднять..! А управлять народ станет сам.

Макаров быстро оправился от растерянности.

– Это кто, уж не ты ли в правители метишь?

– Я, – не смущаясь сказал Захар, – и ты.

– Хе, – усмехнулся Макаров, – спасибо за должность. Я, конечно, грамоту знаю, писать-читать умею, но чтобы всей Россией управлять… Ты знаешь, она какая? Я ее, родимую, проехал нынче от моря до моря. Чтобы такой махиной ворочать – сколько знать надо? Возьми хоть полк таких, как я, и то не совладаем. Не-ет ― людьми верховодить ― это особый дар нужен, а у кого он есть? Никто не знает. Без особого благословения даже и думать не моги! Всё от Бога. А этак-то всяк захочет – в Цари. И потом, я – печник, лодочник справный, меня еще отец этому выучил. Меня даже в Омск зовут печи класть.

– А мы тебя подучим, – не унимался Захар!

– И я буду править?

– Натурально.

– Ну, ладно, лодки – кораблями заменят. А кто ж печки станет класть?

– Другой кто-нибудь.

– А если и он захочет в министры или кто там у тебя будет?

– И его выучим.

– А если все захотят?

Захар замешкался:

– Ну так не бывает, не могут же все…

– Все не могут, это точно, да все захотят ― это факт! Ну если не в министры, то эти… стишки писать станут или патреты рисовать. Только дай волю… Черной работы никому не захочется. Кто захочет ишачить – спину гнуть, когда все хозяевами станут?

– Несознательный ты, – вдруг срезал его Захар, – каждый будет работать по своим способностям, по своему таланту. Если ты художник – иди рисуй.

– Ну, а кто ж способности-то определит? Каждый сам, что ли? Так ведь каждый о себе знаешь какого мнения ― ого-го! Мол, я да голым задом ёжика задавлю! А на деле с тараканом не совладает. Вот ведь я ― печник. Ить печников много, а меня примечают из всех. Да вот у нас в Таре артель иконописная. Их там много. Только все пишут так.., им простые иконки дают писать, что в лавке за пять целковых. А вот один есть ― так ему аж сам Государь-Император заказ делал. Потому, что всё от Бога даётся ― кому талант править, кому иконы писать, кому печи класть. А ты заместо этого сам берёшься рядить кого куда. Пупок развяжется.

– Поповские штучки, – не сдался Захар. – Человек – всё может, это в тебе твоя частная собственность говорит. Крестьянин ― человек темный. Дальше своего хозяйства не видит.

– Дальше носа не видит? – уже войдя в азарт чуть ли не выкрикнул Макаров – А слыхал ты, к примеру, про Симеона Верхотурского?

– Из попов что ли? – пожал плечами Захар.

– Из попов.., – передразнил его Макаров. – Жил такой святой в земле Сибирской. Так он вот всю жизнь полушубки шил, ни кола ни двора не имел и денег за работу не брал, так ― за харчи работал. Жил, словом, незаметно. Хотя сам был из богатых, из знатного рода. Да всё оставил, чтобы жить во Христе. Даже благодарности ни от кого не имел за работу свою. Сошьёт полушубок и тайно, пока хозяева не хватились, уйдет. Это зимой, а летом и вовсе обитал на природе, рыбку ловил – тем и жил. Никому и в голову не приходило святым его считать. Так, думали, чудак. И вот он умер… А Господь его святым назвал. После его смерти на его гробе чудеса стали происходить, больные исцеляться.

Рассказ произвел на Захара сильное впечатление.

– Ну, а ты сам-то его видел?

– Симеона-то?

– Ну, да.

– Раку с мощами видел, прикладывался к ней.

– А живого?

– Не-е. Он давно жил, почитай, лет триста назад.

– А-а, – протянул довольный Захар. – Стало быть, ты сам и не видел ничего. А эти сказки мы слыхали. Всё попы придумали – народ дурачить.

– А вот и не сказки, – горячо возразил Макаров, – я своими глазами видел, как больные от мощей Симеона Верхотурского исцелялись.

Захар опять посерьёзнел, задумчиво помолчал, затем мотнул головой, словно стряхивая наваждение и вдруг широко улыбнулся.

– Сказки, фокусы!

– Э, нет! – опять возразил Макаров. – Это ты сказки плетешь –

Россия без Царя. Он же помазанник Божий! Царь – власть от Бога, а ты от кого предлагаешь? Подумал? Вот, так-то! Вначале думай ― потом предлагай! Сам править станешь, – ворчал он, всё никак не успокоившись. – Так-то не бывает.

– А ведь будет! – раздался чей-то голос. Они и не заметили, как к ним подсел еще один пассажир ― длинноволосый молодой человек в тёмном длиннополом пальто, застёгивающимся под самой шеей, как солдатская шинель. Он улыбался виноватой улыбкой. – Будет именно так. Простите, я, кажется, не представился, Кедрин, Павел Кедрин. Да, так вот, ещё батюшка Серафим Саровский предсказывал, что придут времена, когда сатана начнёт с куполов церквей кресты срывать, и время это, судя по всему, наступает!

– Да – факт, – обрадовался Захар, – будет! Царя по шапке ― крестьянам воля!

– Это как же? – поинтересовался Макаров.

– А так, – пояснил Захар. – Сейчас ты как живёшь – концы с концами сводишь?

– Господь с тобой, – удивился Макаров. – Живём, слава Богу! Хозяйство свое – лошадь, коровы, хрюшка, птица.

– А земля? – растерянно спросил Захар.

– Земли бери – сколь одолеешь. В Сибири земли вдоволь!

– Ну, ты видать из этих… – зажиточных, – не сдавался Захар.

– Из самых обычных, – возразил Макаров, – у нас все так-то. Разве какой лодырь или пьяница… Дак в Сибири зимой лодырю – который летом не потрудился, и не выжить. Она, Сибирь-матушка, лодыря-то не поважает. Круглый год не отдых а м. Весной посевн а . Летом ― на заработках, печки кладу или сенокос… А к осени уборка ― по хозяйству чего сделать. Зимой лодки строгаю.