Наида Баширова - Начать сначала

Где-то внизу стали приближаться звуки колес едущего трамвая. Я стояла, внимательно прислушиваясь к знакомым звукам. Вот трамвай загромыхал под самыми окнами. Я несколько сместила пистолет и, почти не целясь, выстрелила один раз, второй. Звук выстрелов совпал с грохотом, раздававшимся с улицы.

Убивать Марка я не стала, но на время вывела из строя. Он еще долго не сможет ходить, если только раны не заживают на нем как на собаке.

– Сука! – прохрипел он. – Жаль, что я не убил тебя сразу.

– Профессионалы таких ошибок не совершают. А ты считаешь себя профессионалом, – пожала я плечами.

– Я тебя найду. Я тебя из-под земли достану, сука! – прорычал он, но тут же сцепил зубы от боли.

Обе его колена были прострелены.

– Давай договоримся, – отрывисто проговорила я, не выпуская из рук пистолета и оставаясь на безопасном от него расстоянии. Если он кинется на меня, я успею пристрелить его. – Я ухожу. Забудь обо мне. А ты выпутаешься. Каким образом – думай сам. Уверена, фантазии у тебя хватит. Впрочем, могу подсказать: заявишь, что видел меня в первый раз, снял на одну ночь где-то в подворотне. Кто стрелял в тебя – не знаешь. Какой-то придурок влез в окно, начал угрожать, требовал деньги. Возможно, сутенер. Денег у тебя не оказалось, и разгневанный мужчина выпустил в тебя две пули. Куда подевались эти двое, ты не знаешь. Ну и конечно, ты не станешь сообщать полиции и моему мужу, что я жива.

– А что взамен? Что получу я? – прохрипел он.

– Я не отправлюсь в полицию и не стану сообщать о том, что мужчина с простреленными ногами в номере гостиницы – профессиональный убийца, благодаря которому вчера взлетел в воздух автобус с пятью десятками пассажиров.

– Тебе не кажется, что ты получишь больше, чем я?

– Разве? Не забывай, что я оставила тебя в живых, а могла бы запросто убить.

– Может, ты и убила меня. Ты оставляешь меня одного, истекающего кровью.

– Не бойся, вся не вытечет.

Если бы взгляд мог убивать, то я уже была бы мертва: столько ненависти и злобы было в его потемневших от боли глазах.

Мне следовало торопиться. Я быстро натянула джинсы и футболку, заскочила в ванную, взяла пару полотенец, вернулась в комнату и кинула их Марку.

– Перевяжи колени, не то действительно истечешь кровью, как свинья.

Марк стиснул зубы. Он был бледен как полотно и тяжело дышал. Полотенце быстро пропиталось кровью. Пусть справляется сам, а я должна уничтожить все следы своего пребывания здесь. Стянув с журнального столика салфетку, я стала быстро протирать предметы, к которым прикасалась. Кажется, все, теперь можно уходить. Я оглянулась в последний раз. Марк лежал, скрючившись на кровати, и громко стонал. Представляю, какую боль он сейчас испытывает, но ничего – тем, кто заживо сгорел в автобусе, было еще больнее.

– Прощай, Марк. Не поминай лихом. – Я помахала ему ручкой.

– Дрянь! Сука! Стерва! – процедил он сквозь зубы и прибавил несколько непечатных слов. – Мы еще встретимся. Обязательно встретимся. Я это тебе обещаю.

Поселилась я в областном центре – в большом двухмиллионном городе, в котором найти меня будет трудно. По крайней мере, я на это очень надеялась. Однокомнатная квартира, которую я снимала, принадлежала молодой чете, которой та досталась по наследству от бабушки. Квартира им была не особенно нужна, в деньгах они не нуждались и потому сдали ее мне за символическую плату. Деньги у меня, правда, были. На карточку, о наличии которой никто не догадывался, все последние годы я перечисляла деньги, которые мне на личные нужды выдавал муж. Тратить их мне было особо не на что, жадностью мой муж никогда не отличался, так что за несколько лет на карточке накопилась внушительная сумма денег, и теперь я могла снимать их понемногу и тратить, не боясь быть обнаруженной. Было еще дорогущее кольцо, но продавать его я не рискнула – слишком приметным оно было.

Устраиваться на работу я не спешила. И дело не только в том, что в деньгах особой надобности не было. При трудоустройстве требовалось предъявить паспорт. Он у меня был. Благо, документ был со мной, когда я выходила из автобуса, который через несколько минут должен был взлететь в воздух. Только для меня же было лучше его не предъявлять, не то мою фамилию, имя и отчество занесут в компьютерную базу данных и отыскать меня будет легче легшего. Если, конечно, кому-нибудь взбредет в голову искать меня. Наверняка взбредет. Что-то подсказывало мне, что мой муженек не сдастся так легко. Он ищет меня и, пока не увидит мой хладный труп, ни за что не поверит в мою безвременную кончину. Был еще Марк, который тоже будет меня искать. Я постаралась замести свои следы и побывала в дюжине городов, прежде чем осесть в областном центре, находящемся за тысячи километров от города, в котором я родилась и до последнего времени жила. Я старалась не заглядывать в далекое будущее и жить сегодняшним днем. Чтобы не обращать на себя внимания, облачалась в бесформенные одежды – свободные джемпера и платья на два размера больше. Я привыкала ходить в обуви на низком каблуке, волосы прикрывала широким шарфом и надевала солнцезащитные очки, закрывающие пол-лица.

Новых знакомств я не заводила, мне было достаточно собственного общества. Я много читала, копалась в интернете, посещала музеи и театры. Я вдруг вспомнила, что когда-то ходила в художественную школу и мои учителя прочили мне большое будущее. Накупив красок и холстов, я принялась писать картины, в основном пейзажи и натюрморты. Первую картину я подарила хозяевам квартиры, в которой теперь жила, вторую – соседке по этажу, третью – милой одинокой старушке в соседнем подъезде, когда та, к моему удивлению, пригласила меня на свой день рождения. Другой сосед – седой импозантный мужчина, сочтя, что я художница, заказал мне картину, и это был первый заказ в моей жизни. Мужчина остался доволен моей работой и заплатил за нее небольшую сумму. За первым заказом последовали другие. Неожиданно для меня самой мои картины стали раскупаться. Не знаю, действительно ли покупателям нравилась моя мазня или все дело в том, что я не просила за нее много, но картины раскупались как горячие пирожки.

Вскоре с пейзажей и натюрмортов я решила перейти к живой натуре. С этой целью я с утра отправлялась в ближайший сквер, наблюдала за тем, как дети играют в песочнице, и делала эскизы. Несмотря на холодное время года, я работала до тех пор, пока на город не начинали опускаться сумерки, и продолжала работу над картинами дома.

Первый апрельский день выдался погожим и ясным. Я радовалась теплым солнечным лучам, рисовать было лень, и я с удовольствием наблюдала за девчушкой лет четырех с темными, чуть раскосыми глазами. Легкая, живая, стремительная, она носилась по небольшому скверу сломя голову. Бабушке, тучной женщине лет шестидесяти, с трудом передвигавшей ноги, было нелегко за ней угнаться.