Разалия Третьяк - Фатальный выбор. Властелин. Бухгалтер. 90-е, Орлы стаями не летают, но гнезда строят парами…

В цеху жил большой вальяжный черный кот. Огромный откормленный котище. Настольная книга детства «Мастер и Маргарита» стала спасательным кругом. Амалия уносилась в грезы вместе с Булгаковым, танцевала на балах, вела задушевные беседы с местным Воландом. Тетки из бухгалтерии слегка заметно крутили у виска пальцем, но девушке не докучали. Все-таки дочь Главного бухгалтера.

Молодого специалиста через пару месяцев перевели в основную бухгалтерию, где на троне восседала мама. Пройдет почти двадцать пять лет, когда Амалию наконец перестанут мучить ночные кошмары, где ожившие уродливые цифры приходили в ярость и проносились в диком танце в старом заброшенном доме.

Родительница и в детстве не отличалась нежностью, но эти полгода совместной работы стали истинным испытанием отношений на прочность. Чтобы другие сотрудницы не думали, что потакает любимой дочери, мама старательно максимально загружала делами Амалию. И не забывала прилюдно сурово отчитывать ее на каждом совещании. Сылу по-своему любила дочерей, но ее природная резкая, холодная скупость в проявлениях чувств оставляла мало шансов на успех. Амалия находила силы в ежедневной переписке с эбекей. В сумочке были наготове конверты с подписанным деревенским адресом. Так и засыпала с блокнотом в руках. Эбекей поддерживала внучку теплыми письмами, безыскусными мудрыми рассказами о деревенском быте.

– Извините, Сылу Анваровна! При всем моем уважении, не могу больше видеть, как Вы издеваетесь над дочерью! – тихо в кабинете главбуха разговаривали двое.

Начальник финансового отдела с пленительно русской фамилией Некрасов забрал молодую женщину к себе. Сергей Николаевич по-отечески оберегал Амалию. За окном в незатейливых серых решетках протекала такая же серая жизнь. На работе цифры в колонках ежедневно выстраивались в марше, и исполняли безумный танец-хоровод в замедленной съемке времени.

Денег едва хватало. На заводе зарплату выдавали «бартером», и часто приходилось нести домой вместо денег комплекты посуды. Фиолетовые чайные сервизы с претензией на изысканность, с жуткими перламутровыми розочками…

Полгода Амалия провела в неторопливых трудах экономиста. Так и не сумела уяснить суть профессии. Как говорила Сылу- для финансиста «миллион сюда- миллион обратно» не имеет значения, а бухгалтерия любит порядок и точность до копейки.

Именно после завода у Амалии появилось и укрепилось почти остервенелое чувство свободы. Поспособствовало все —утренние приходы и уходы строго по часам через заводскую проходную. Мама, признававшая только работу, отметавшая напрочь любые праздничные настроения, как явления, недостойные внимания.

На заводе Сылу Анваровна безраздельно правила привычно-жестокий бал. Сплошная клетка бухучета в строгом соответствии с правилами и табу. Тюрьма для души. Железные оковы для сердца.

Постсоветская бухгалтерия – исключительно женское царство. Немного «пыльные» скучающие пенсионерки в бесформенно вытянутых шерстяных костюмах, слегка разбавленные сорокалетними, в меру игривыми дамочками с дико яркими длинными бусами на цветастом платье. Женщины уже определили свой «бабий век», смирились и старались получать удовольствие от той действительности, которую сами себе разрешили.

Мама- Главбух категорически отрицала «посиделки» на работе, и была в стороне от таких гулянок. В преддверии 8 марта запретить совсем праздник не могла, но поощрять тоже не собиралась. Женщины пригласили Амалию, признавая частью коллектива.

Дома у одной из молодых накрыли праздничный стол.

– Я тебя хочу… давно. Сильно, – томно прошептали на ушко и чья – то горячая ладонь воздушно коснулась колена. Рядом с Амалией оказалась симпатичная сотрудница – замужняя мать двоих деток. Елена была еще не старой, тридцатилетней женщиной с приятными манерами. На рабочем столе стояла модная вычурная рамка с семейной фотографией- Лена с мужем и кукольно-красивыми дочками.

Амалия даже не успела как следует осознать смысл услышанного в тот момент – настолько неожиданно было само признание. Выпитое шампанское вмиг выветрилось из головы, поспешно покинула пиршество под благовидным предлогом. По дороге домой смеясь и радуясь легкому испугу сделала правильный вывод – не стоит надолго задерживаться в типично женских компаниях. От греха подальше. С виду скромная заводская бухгалтерия – а нравы царят почти гаремные. Или нагляделась Леночка популярных немецких порно, где все «ja, ja, natürlich!» Пункты видеопроката были на каждом шагу.

Амалия не разделяла традиционные женские взгляды разочарования миром, чтобы до безобразия разлюбить себя.

Кристина досмотрела нашумевший кинофильм «День сурка», и этим сурком себя и возомнила. Один день походил на другой. Словно злой чародей крутил калейдоскоп.

По утрам наспех перекусив кисло-сладким клюквенным йогуртом и терпким кофе, открыв на кухне маленькую форточку, закуривала украдкой от Стаси сигаретку. Будила малышку и полусонную подкидывала в детский садик, и бегом мчалась на переполненную маршрутку до работы.

Пару раз просила Антона отвести дочь, но ничего хорошего из этой затеи не получилось. Папаша не смог договориться с маленькой модницей по поводу платьица и вечером Кристи ожидали дочкины слезы и капризы, перемежающиеся с нешуточными истериками мужа. И причем неизвестно, что больше вызывало досаду.

Женщина благоразумно решила не раздувать из мухи слона. Промолчала в очередной раз и заботы о ребенке по-прежнему остались лежать на ее плечах.

Антон не требовал от жены стандартных завтраков и обедов. Стало само самой разумеющимся, что покупал продукты сам, преимущество сыр, сосиски, копченую колбаску и рыбку. И сам же их съедал с великим удовольствием, не дожидаясь возвращения семьи.

Кристина не любила, да и не хотела проводить время у плиты на кухне. Предпочитала не супчики и каши, а творог, йогурты, фрукты и сладости-печенюшки. Максимум, что могла приготовить—отварная картошка с жареным луком. Стася с удовольствием питалась днем в детском садике, и в гостях на радость бабушкам за обе щеки уплетали блинчики с мясом, наваристые борщи и узбекский жирный плов. Девочка росла на удивление здоровой и спокойной. Видимо передалось по генам расчетливое хладнокровие матери. Усмешка природы. Внешность обманчива. Рыжая кудрявая Кристина давно внутри стала скандинавской снежной королевой.

Только мама Кристины видела и знала, что испытывает дочь в своем неудавшемся браке. Сколько раз порывалась поговорить, но зеленый взгляд дочери останавливал на полуслове.

Кристина гордо несла свой крест, как корону. В институте на работе душа отдыхала. Сотрудники лишний раз не лезли с вопросами, мало кто разбирался чем, собственно, занимается некоммерческое партнерство.