Вячеслав Сукачев - Крис и Карма. Книга первая

Пожухли, заметно порыжели травы вокруг кордона. Лишь кое-где, как отголоски лета, зеленеют в затененных местах под кустами папоротник да редкий стебелек полыни. Так и не успев отцвести, остались красоваться в зиму засохшие цветки посконника и пижмы. Да светятся лесными рубинами на калине за ночь промерзшие бусинки ягод, а на рябинах лакомятся любимым кормом рябчики.

– Так он что, вообще может больше не прийти? – выслушав рассказ Михалыча, явно загрустил Николка. Чуткая Люся, заметив это, осторожно положила свою ладонь на его руку, словно придержать хотела от напрасной боли.

– Ну, почему, – закряхтел Михалыч, отводя взгляд, хотя прекрасно понимал, что и такой вариант не исключен. Раньше-то Яшка, заслышав треск мотоцикла, на кордон почти одновременно с Николкой прибегал. А вот теперь что-то его не слышно и не видно, хотя они уже и поговорить, и почаевничать успели.

– А мы ему сахара привезли, – обиженно, словно мальчишка, сказал Николка. – Вон, целую пачку подогнали…

Чтобы перевести разговор и отвлечь Николку, Михалыч, допив чай и опрокидывая кружку вверх дном, что означало для него конец чаепития, со вздохом сказал:

– Мне тут разнарядка из краевого охотобщества поступила… Они там выдали лицензии на отстрел трех быков, то есть – лосей. Так что с началом охотничьего сезона, в первых числах ноября, надо будет встречать гостей…

И в это время в кустах боярки, что густо разрослась сразу за кордоном, послышался громкий хруст и треск, особенно слышный в звонком осеннем лесу. Все насторожились, а Николка даже из-за стола вскочил. И вот он, Яшка, встряхивая лобастой головой, украшенной небольшими «шильями» – первыми рожками, не без труда вырвался из цепких объятий боярышника, недовольно фыркая и перекатывая волнами поцарапанную колючками шкуру, покрытую коротким, плотным волосом. Неожиданно ярко мелькнула на его могучей шее красная лента – подаренный Николкой «галстук».

– Яшка! – во все горло завопил Колька. – Пришел, Яха… Молодец!

Прихватив пачку рафинада, Николка вихрем слетел с крыльца навстречу Яшке, в то время как зверь легкой трусцой, ничуть не смущаясь, двигался ему навстречу. Михалыч, ревниво глядя на все это, вынужден был признать, что Яшка больше доверяет внуку.

Улетели на юг птицы. Последние косяки многочисленных стай гусей-гуменников истаяли над отрогами суровых сибирских гор, а на смену им перекочевали с севера веселые чечетки, хохлатые свиристели и красногрудые снегири. Куда как шумнее стали хозяйки лесной коммуналки – пестрые сойки и черные, с белыми мазками по бокам, крикливые кедровки. В поисках корма они теперь частенько заглядывали на подворье Сергея, и Найда, не поднимая головы, чутко скрадывала их терпеливыми глазами.

В охолодавшем воздухе громче стал дробный перестук дятлов. Вместе с поползнями, синицами и пищухами они неутомимо и старательно обшаривают деревья, тщательно очищая их от расплодившихся за лето насекомых. Поближе к жилью зачастили из лесных уремов ярко раскрашенные сороки. Стремительно пролетая вблизи дачного домика, они своими скрипучими голосами словно бы возвещали о приближающейся зиме: «Скор-ро, скор-р-ро!» На заброшенных огородах, среди пожухлой, сорной травы, иногда встречались редкие теперь фазаны.

Найда, почуяв «серьезную» птицу, ужом сползает с крыльца и моментально растворяется среди желтых кустиков травы: ее окрас шерсти идеально подходит именно для этой осенней поры, она знает об этом и великолепно пользуется своей «цветомаскировкой»…

Пригревшись в кресле-качалке на скудном солнечном тепле, Сергей читает рассказы Андрея Платонова, сохранившиеся у него среди немногих книг, которые удалось выдрать из цепких лап судебных приставов, буквально выбросивших Сергея из собственной квартиры. В «прекрасном и яростном мире» Платонова он чувствовал себя уютно и надежно. С этой книгой забывались все сложные и, на взгляд Сергея, несправедливые повороты его судьбы, случившиеся с ним почти три года назад. Да, именно три года назад, похоронив мать на городском кладбище, он и перебрался сюда, в одночасье став бомжем без жилья и прописки. Около года, пока страсти не улеглись, а борзые ищейки Мармелада не получили команду – отбой, он просидел здесь безвылазно, стараясь днем никому не показываться. Как он выжил, как не сошел с ума от всего случившегося, включая предательство друзей и жестокую хватку криминального отморозка Мармелада, знает, видимо, только его ангел-хранитель…

Но все это было три года назад. Правда, быльем не поросло, но как-то стерлось, стушевалось в памяти Сергея. Теперь он в город почти без опаски наведывается, но по прежним адресам не ходит, бывших коллег и товарищей звонками не беспокоит… И, слава богу, не было еще случая, чтобы его в городе кто-то узнал, случайно встретив на улице. Сергей отпустил небольшую бороду, изрядно побитую сединой на висках, надевал круглые солнцезащитные очки, камуфляжный костюм, сохранившийся у него со времен увлечения рыбалкой. В таком наряде, или, как принято говорить на современном языке – с таким прикидом, мудрено было узнать выпускника Московского государственного университета, успешного журналиста, заместителя редактора популярной краевой газеты «Сибирская Звезда». Поэтому и сложилось в городе устойчивое мнение, что Сергей Юрьевич Скворцов перебрался на постоянное жительство в Белокаменную, а по некоторым слухам – даже возглавил там некий «желтый» журнальчик, открытый под крышей зарубежного мужского издания. Слухи эти Сергея вполне устраивали, и он не пытался их развеять…

Вернулась Найда, явно потерпев неудачу: собачка виновато воротила в сторону морду, стараясь не встречаться с Сергеем глазами.

– Что, Найдочка, прокол? – усмехнулся Сергей и призывно похлопал себя по колену. – Бывает, – погладил он теплую, шелковистую шерсть на голове Найды. – Ничего страшного. Да и как ты думала? Сейчас трава шуршит – за километр слышно… А фазаны, это тебе не глупые рябчики. У них по слуху всегда отлично было.

Найда, внимательно вслушиваясь в голос хозяина, наконец-то оторвала морду от его колен и посмотрела на Сергея умными шоколадными глазами.

Вечером завернул на огонек Тихон Петрович, нанятый газовой компанией для охраны дачного кооператива, отведенного для тружеников газопровода. Кооператив расформировали лет пять назад, нарезали людям новые участки, выплатили компенсации, и нанятый из соседнего села Тихон Петрович без малого четыре года сторожил практически пустую землю. За эти годы все, что можно было, растащили, включая ограды из гнилого штакетника, ржавые рифленые листы железа и обуглившийся кирпич бывших дачных печурок. Остался лишь домик Скворцовых с небольшим огородом, уютно притулившийся под боком молодого, буйно разросшегося березняка, да вагончик на резиновом ходу Тихона Петровича. Дороги и дорожки постепенно заросли бурьяном, на месте домишек поднялись крапива да чертополох с лопухами, и Сергей с Тихоном Петровичем оказались в полной изоляции от внешнего мира, что вполне устраивало обоих, правда, по совершенно разным причинам…