Елена Новокрещенова - Приходи попрощаться

Непонятно почему, но от этой улыбки хотелось броситься ему на шею, прижаться щекой к седой бороде и так, обнявшись, уснуть. И это не показалось ей странным, что удивляло еще больше. Всё в доме дышало миром и комфортом, располагая к доброму ужину, душевной беседе и тривиально глубокому сну.

– У меня сын год как уехал. Такой как ты примерно. Куда-то на заработки, наверное. Собственно, он и не жил со мной, с матерью жил с пяти лет, но часто здесь бывал. Вот тут прям и сидеть любил, вот на этом стуле, – мужчина внезапно потряс головой, – Тьфу, мерещится, словно это не ты, а он сидит. Один он у меня,– чуть слышно вздохнув, хозяин хижины начал раскладывать по тарелкам горячий ужин.

В звуки трапезы вклинивалось монотонное урчание кота, потрескивание дров и затихающее шмяканье капель об оконное стекло. Девушка вдруг осознала, что совершенно не беспокоится о машине, о матери, наверняка сходящей с ума, и многом другом, что можно объединить одним словосочетанием – реальная жизнь. Здесь всё казалось диковинным, словно в этой точке мира время течет по-иному. Дождь мокрее, кот толще, а суп или что это такое она ест – аппетитнее. Она молчала, чувствуя, как горячее тепло ароматных трав из кружки запирает сознание, накатывал сон, и в голове колоколом гудел чужой голос.

– Давай, ложись на диван. Я найду место, отдыхай.

Через секунду Алиса крепко спала.

***

В ноздри бил странный запах – не аромат, не вонь – её окружал дистиллировано-проспиртованный воздух. Так пахнет в операционных палатах, это было ей, к сожалению, знакомо по прошлой жизни. То, что это больница, сомнений не было. И как подтверждение, мозг взялся испускать мучительные сигналы. Ощущения шли по нарастающей и совсем скоро скрутили тело невыносимой болью. Хотелось свернуться в клубок, но по необъяснимым причинам руки и ноги не слушались. Полная неподвижность испугала, но не отключила способность принимать решения. В полумраке помещения, особенно той его части, которая хорошо освещалась со стороны приоткрытой в коридор двери, она рассмотрела несколько шкафов, кушетку и пару стульев. Людей не было. Их заменяли медицинские приборы, чьи щупальца опутали её с головы до ног. Увидеть себя не удалось – в поле зрения попадал только кончик носа и простыня, служащая покрывалом, а приподняться не было возможности. Становилось немного страшно – казалось, ещё мгновение назад она уютно свернулась на старом диване в лесной хижине, сытая и здоровая, и вот…

Тишину вспенили лёгкие шаги, пучок света, ворвавшегося извне, разметался по сторонам, и в помещение вошла женщина в белом халате. Понажимав кнопки, о чем оповестили сигналы оборудования, она склонилась над телом и вздохнула.

– Уже почти утро, я скоро сменюсь. У мелкого сегодня соревнования. Помнишь я рассказывала? Подробности потом, – она замолчала на мгновение, – А у тебя всё в норме, дружок, приходи в себя, – голос был молодым, тёплым и необыкновенно приятным, в нем угадывалась улыбка.

Женщина поправила подушку и так же внезапно вышла, оставив хаос в голове и чуть приоткрытую дверь в остальной мир. К нестерпимой боли теперь присоединился ужас непонимания. Ли застонала и ещё раз попыталась пошевелиться. Усилия ни к чему не привели, более того, девушка поняла, что не слышит своего голоса, зато писк аппаратуры усилился, изменяя тональность. Через несколько минут тишину больницы снова нарушили быстрые шаги и голоса нескольких человек. В палате вспыхнул яркий свет.

– Посмотрим, что у нас тут. Хм… Инна Васильевна, дайте стимуляцию ноль девять. Хорошо, теперь усиление.

Мужской голос продолжал раздавать указания, но Ли уже не слушала. Она видела только вспышки света и чувствовала слабые движения собственных пальцев рук.

– Станислав Сергеевич, наблюдается подобие тонической судороги! Взгляните на пальцы правой руки.

– Зрачки? – голос, принадлежащий неведомому Станиславу Сергеевичу, приблизился, и Алиса увидела бородатое лицо мужчины средних лет. Взгляд не выражал ничего, кроме врачебного интереса.

– Фиксируем изменение размера! Стас, он, похоже, приходит в себя, он видит! – женщина явно обрадовалась, и суета вокруг кровати поднялась еще на несколько баллов. По коридору застучали каблуки и новый голос влился в поток обсуждения состояния того, кто лежал под реанимационными трубками.

– Станислав, вас можно поздравить? Мне позвонили с поста, – начальственный тон дамы не оставлял сомнения в ее высокой должности.

– Валентина Петровна, наблюдаем изменения состояния пациента. Есть определённые сдвиги, но бить в барабаны рановато. Будем наблюдать.

– А где Мария? У неё особая связь с этим парнем. Может ей побеседовать с ним? – вопрос выглядел таковым только номинально, чувствовалось, что каждое слово женщины здесь закон.

– Мария на пересменке, её сынишка сегодня выступает на городской спартакиаде.

– Ничего, он уже взрослый. Сколько ему?

– Девять, – мужской голос дрогнул, – Давайте сегодня я останусь, отпустим Машу, Валентина Петровна, под мою ответственность.

– Хорошо, под вашу ответственность, – по мере того, как стаккато шагов затихало в обратной последовательности, атмосфера в палате разряжалась как после грозы.

– Не понимаю я эту женщину. Инна, не позвоните моей супруге? Если это сделаю я, то криков не миновать. Скажите, что я на операции, уснул, умер, – в его тоне появилось ощущение маяты и какой-то мальчишеской упрямой дерзости.

– Конечно, Стас, – Ли почувствовала волну нежности и понимания в словах Инны Васильевны, явно неравнодушной к доктору, – В холодильнике ещё осталась колбаса, принести?

– Давай, и пришли сюда сестру. Мне надо хотя бы умыться.

Тишина и полное непонимание происходящего вновь накрыли девушку. Дверь скрипнула, и над кроватью склонилось улыбающееся лицо хорошенькой сестрички.

– Ну здравствуй, Сан Саныч, говорят ты решил-таки пожить ещё? – это окончательно сбило её с толку, и картинка пропала.

***

Проснулась Алиса от беспрерывного мяуканья, звона тарелок и запаха хорошего кофе. То, что он был хорошим, сомнений не было, кофеман умрёт вместе с ней. Захотелось потянуться во весь рост, что было исполнено тут же и без препятствий. Зато она почувствовала резкую боль в горле и жар.

– Доброго утра, путешественница, как самочувствие?

– Не сказать, чтобы хорошо, кажется я простыла вчера, добираясь до вашей избушки.

– Да, вид у тебя – так себе. Я тут кофе сварил, а надо было траву закипятить. Ничего, сейчас сообразим. Я сам заготавливаю, аптекам доверия нет. Не заметишь, как поправишься, – мужчина достал из шкафа большой деревянный ящик и начал перебирать пузатые вкусно пахнущие мешочки, – Вот то, что нам надо. Хочешь умыться? Горячая вода на печке, ковш висит рядом. Там, где ты вчера переодевалась, стоит цинковая ванна. К вечеру затоплю баню или… да, баню лучше. Попаришься и завтра будешь как новенькая.